Вскоре поток автомобилей стал непрерывным, а на перекрёстках стали заметны опрятные синие бейджи с нарядной арабской вязью. Небольшой африканский городок был душевно неряшлив, но при этом очень любим соседями за своё богатство и гостеприимность. Полотняные навесы и прилавки стихийно громоздились на узких улицах как птички на водопое. Глядя на них даже глухой мог услышать россыпь голосов торговцев.

В след за рынками на пути всё чаще встречались административные здания в мавританском стиле. Их фасады были украшены облицовкой из дорогих пород камня и марокканскими геометрическими орнаментами из пестрых изразцов.

Водитель свернул на совершенно другую улицу. Здесь располагались дома местных богачей. веками собиравших состояние на торговле золотом, самоцветами, высококачественным кремнием, сверх чистым танталом, и прочими материалами так необходимыми инженерам и ювелирам. Античной планировки здания скрывали свои атриумы за кружевными фасадами и тянулись по обеим сторонам улицы, в конце которой стоял огромный дом отца Джомни. Он расселся над остальными как вожак стаи бабуинов, и гордо украшал свою круглую шею орнаментом из чеканных позолоченных пластин.

Водитель и Джомни попрощались быстро. Всего через полчаса Джомни уже торжественно вносил свою ритуальную добычу в дом отца, и получал поздравления многочисленных старших братьев и нескольких младших сестёр. Джомни стал совершеннолетним. Это было настолько важно, что даже в документах теперь значилась эта дата, а не его день рождения.

На довольно скромном празднике в честь вступления сына вождя в возраст совершеннолетия, было не более восьми десятков гостей. После раскуривания праздничных благовоний произошла символическая инициация, когда вождь племени и шаманы разных племён преподнесли в дар свои обереги. И Джомни исправно улыбался, вежливо благодарил безупречно подбирая торжественные слова, чем вызвал лютую гордость отца, светлую зависть братьев и вожделенные взгляды дочерей дружественных, но менее богатых племен.

— Здравствуй Джомни! — запрыгала от радости одна гостья, ровесница Джомни из племени Мубе.

— Хайди! как ты, как братья? — дежурно обрадовался Джомни, и оглядел напряженные взгляды сидевших за столом других невест.

— Они отлично. Джомни! Я так рада тебя наконец встретить! Теперь ты взрослый, теперь духи разрешат тебе быть с любой девушкой!

— Я тоже очень рад, Хайди! — наигранно сказал Джомни, и оглядел лица серьёзных гостей, сидевших неподвижно, и внимательно наблюдавших за каждым его лицевым мускулом.

Хайди была единственной девушкой что хоть немного была ему небезразлична. Она стояла перед ним пылая от восхищения, её лучший бежевый кафтан струился по ее телу как золотистый водопад, традиционные золотые кольца украшали длинные черные косички и символизировали непорочность девушки и готовность вступить в брак. Нежные кофейного цвета руки, были украшены серебряными браслетами с символикой богатейшего племени в городе, после его родного, конечно.

Джомни знал Хайди с младших классов, когда они вместе резали лягушек, били учительницу статическим электричеством из электрофорной машины, тушили кабинет химии от пожара который сами же и устроили.

Но это было давно. Слишком давно. Сейчас Джомни был взрослым, знал насколько опасна взрослая жизнь, знал насколько беззащитен его отец перед международными военными корпорациями, знал как беден он был, по сравнению со знатью других африканских стран, не говоря уже об остальном мире, знал как много людей хочет поживиться ресурсами из многочисленных приисков его отца. Да. Он знал, как далеко от него была возможность сказать: “Не беспокойся, я никому не дам тебя в обиду”.

Рука Хайди опустилась в сумочку, а сердце Джомни упало в пятки. В старинной тисненой сумочке из верблюжьей кожи явно была не помада. Там был символический подарок, подарок способный закрепить помолвку, и Хайди не побоялась бы его применить. Согласно традициям, мужчина мог трижды предлагать свадебный дар неограниченному числу женщин, но девушка могла совершить такой жест лишь раз в своей жизни. И если его отвергнуть, то это веский повод для кровной вражды. Кровавой кровной вражды. Вражды между самыми влиятельными племенами большого города.

Еще немного, и она поставила бы его перед выбором, в присутствии самых влиятельных людей. Но его спасла вторая жена отца, которая всегда тепло относилась к Джомни.

— Хайди! Как я рада что ты с нами в такой день! — Полная женщина поглотила Хайди своими объятиями — Какая ты взрослая стала! Я помню тебя совсем маленькой….

Джомни осторожно отвлёкся на остальных невест, поприветствовал их и поблагодарил за поздравления, но быстро сообразил что рядом с ними рискует ничуть не меньше, и под предлогом того что должен поговорить с другими гостями резко направился пообщаться со старейшинами других племён, которые были одновременно и деловыми партнёрами его отца.

— Вы уже выбрали себе участок, который вам достанется? — между делом спросил седой коротко стриженный старик с губами похожими на большие колбасы.

— О чём вы, все прииски разобрали! У меня восемь братьев и десятки племянников. Там уже ничего не осталось!

— А как же управление? Ваш отец всегда говорил, что контроль над продажами он хочет доверить именно вам.

— Это он вам говорил, а мне говорил только что уши надерет. — Сказал Джомни и украдкой оглядел столы, в надежде заметить отца.

— Ну не скромничайте, вы учились лучше чем все ваши братья, вы несомненно справитесь, а опыт, он со временем придёт. Не переживайте.

К Джомни подошел высокий мускулистый мужчина в красном пиджаке. Его голова была гладко выбрита, на руках не хватало нескольких пальцев а на шее красовалась воинственная татуировка. Это был старший сын вождя племени Мубэ.

— Приветствую вас Джомни. Наконец то я могу обращаться к вам на вы — сказал он гулким басом и протянул покрытую боевыми шрамами руку — Вы вступили во взрослую жизнь. А для полноценных деловых отношений вам необходимо жениться, уже выбрали невесту?

— Для полноценной взрослой жизни, нужно контролировать ситуацию. А я пока что своих сестёр контролировать не могу. — улыбнулся Джомни и посмотрел на двоих девочек, сорвавших со стены чучело антилопы, и пытавшихся надеть его себе на голову.

— Вижу вы уже начинаете контролировать ситуацию. Вашим техничным уходом от ответа отец мог бы гордиться. — сказал мужчина и поменялся в лице. — Вы правильно поступаете не позволяя опытным людям давить на себя. Но поверьте, уходя от дела, вы рискуете так и не получить опыта.

— О рисках вы знаете больше чем все кого я знаю вместе взятые. — ехидно ответил Джомни, и тревожно оглянулся в поисках отцовской защиты.

С одной стороны банкетного зала к Джомни спешил его отец, а с другой неумолимо приближался шаман племени Мубэ. В одной руке он держал старинную ритуальную маску, а другой вел Хайди. Джомни хотелось закричать и прогнать всех из своего дома, но это был не его дом. Это был дом его отца, а не подчинение отцу в присутствие представителя другого племени было серьезным преступлением, и оскорблением для обоих племён. А тут было как минимум четыре. Шаман ускорил шаг и подоспел первым. Он вручил старинную реликвию Хайди, и наивная девушка, сама того не понимая навсегда изменила его жизнь.

— Джомни Абэба. Я дарю тебе эту старинную маску, в знак своей симпатии, и серьёзных намерений. Я дарю её именно тебе, я больше никому не смогу подарить ничего, и не хочу. Возьми меня в жены. — сказала она дрожащим от волнения голосом.

— Хайди, я. Я не могу. — сказал Джомни опустил голову и обречённо развел руками. — Прости Хайди.

— Джомни Абэба. Я дарю тебе эту старинную маску, в знак своей симпатии, и серьёз….ных намерений. Я дарю её именно тебе, я больше никому не смогу подарить ничего, и не хочу. Возьми меня в жены. — повторила она слово в слово.

Но Джомни молчал. Хайди была его единственной симпатией, лишь она одна умела говорить о чём-то выходящем за пределы родного городка, лишь она из многих и многих девушек была способна понять о чём именно говорит Джомни. Он ждал этой минуты всю сознательную жизнь, но не мог позволить своей любви выйти замуж за слабого, не способного ее защитить мужчину.