Каждая реплика Джомни на долго тормозила беседу. Однако на каменных лицах мужчин, которые были старше него чуть ли не вдвое, постепенно начали мелькать искорки смеха.

— Ну и откуда ты? — спросил его старший араб.

— Из Аддис-Абеба. Девятый ребёнок в семье, работал курьером, заработал денег, ехал в Лиссабон, учиться. Не женат. — спокойно сказал Джомни — А у вас, какая легенда? — спросил он в ответ и улыбнулся.

Все разом засмеялись, и стали сочинять себе невероятные гротескно абсурдные легенды, и с удовольствием над ними смеяться.

— А ты парень не промах, — сказал старший — Превратить неизбежное в игру, чтобы не потерять самообладание. Мудрое решение, кто тебе подсказал?

— Само как то придумалось. — спокойно ответил Джомни. — Сложно сказать что именно уготовал нам Всевышний, почему бы немного не побыть тем, кем захочешь. Игра одновременно и расслабляет и обостряет внимание. Может нам и выпадет хороший шанс, не хотелось бы его упустить, обреченно уставившись в стену.

Долгая пауза почтительно уносила мудрые мысли. Все трое здорово задумались, но постепенно стали ухмыляться а потом спокойно разлеглись на своих кроватях. Через некоторое время матросы вернулись, забрали грязную посуду и внесли рюкзак Джомни и вещи его попутчиков. За тем прикатили ещё одну тележку, на всех уровнях которой лежало множество разных настольных игр. Его попутчики выбрали шахматы и нарды, а Джомни выбрал кости, но не потому что умел в них играть, а потому что они лежали в тонкостенном стаканчике, вырезанном из палисандрового дерева.

Игры были достаточно оживлёнными. Уверенные в своих силах арабы, думали что видят Джомни насквозь, и Джомни не мешал им так думать. С удовольствием проигрывал, и искренне радовался мелким победам, но мысль о том, что придётся играть всю оставшуюся жизнь постепенно снижала градус удовольствия.

— А вы не так уж и дальновидны, Джонни. — сказал старший араб и открыл короля выдвинув пешку на две клетки.

— Могу себе позволить, в свои семнадцать — ответил Джомни и улыбнулся — По крайней мере я так думал, пока моя недальновидность не привела меня в плен к пиратам.

Джомни хитро посмотрел на своего соперника, улыбнулся и стал готовить шах королю. Собеседники не поверили Джомни, они стали убеждать друг друга в том, что ему как минимум двадцать один, но Джомни показал им свои по юношески ребристые зубы, и не слишком тонкие но красноречивые предплечья.

Ходы становились всё осторожнее, но не успели игроки закончить дебют как в круглом окошке двери ведущей в коридор начали мелькать тени матросов спокойно гулявших по нему взад вперёд. Джомни отвлёкся на них, и забыв о притворстве случайно поставил носатому сопернику детский мат. Не успев взглянуть на его реакцию, Джомни взял кости, отметил ими счёт и попросил на минутку сделать голоса потише.

Джомни взял деревянный стаканчик, встал из-за стола и приставив его к переборке стал слушать трёп матросов.

— Судно, идёт иначе. тихо так.

— Порожняком крадёмся. — ответил ему второй — Нет ни груза, ни мощного оружия, видать что-то очень ценное везём.

— Думаешь наша принцессочка везёт что-то ценное?

— Непохоже, странная она какая-то. Даже по меркам принцесс.

Что они говорили дальше, Джомни не услышал, они ушли слишком далеко. Но судя по тону их разговора они хвастались количеством принцесс, в постелях с которыми им довелось побывать.

— Что ты там услышал? — спросил Джомни младший араб.

— Обычный трёп. — сказал Джомни и махнул рукой.

Араба не устроил такой ответ, но Джомни лишь пожал плечами и протянул ему стаканчик.

Вся каюта, настороженно притихла. Игральные фигуры ступали по доске на цыпочках. Настороженный слух попутчиков отлавливал каждый шорох, каждый стук каждого механизма сложного судна вызывал интерес, а если они слышали что-то похожее на голос, арабы чуть ли не дрались за стаканчик, и стремительно прикладывали его к переборке, по очереди.

— Её зовут Нимхэдриэль. — сказал шепотом один, нетерпеливо стоявшему рядом с ним другому.

— Она не совсем человек. Она бог, нет, божество. Божество плодородия. У неё целительная кровь. За одну каплю дают пять килограмм золота. На чёрном рынке.

— Врёшь, дай я послушаю! — Сказал старший.

— Нет, моя очередь! — ответил младший.

Игры постепенно стали естественным фоном. Все в каюте больше не боялись будущего, они боялись бояться. Джомни знал об арабах много, не сильно любил, но и против них ничего не имел. Они были очень религиозны, постоянно цитировали Коран без иронии, и как все религиозные люди были с душой нараспашку. Тогда Джомни понял, что игра которую он затеял спасла его от проповедей и попыток хитростью заставить его исповедоваться. А он был не готов к исповеди. Ему нечего было сказать о своей жизни. Ведь она была чистейшим, новорождённым, по младенчески белым новым блокнотиком.

Утомившись от игр, Джомни встал чтобы размять ноги. Он посмотрел через круглое окошко двери в коридор, стараясь изобразить невозмутимое лицо, но как только он собирался прилечь на кровать, в начале коридора послышались шаги нескольких человек. Джомни не стал уходить, ведь если он в испуге отшатнётся от окна, это может быть подозрительно, поэтому он постарался изобразить испуганное лицо, и жестом попросил арабов воспользоваться стаканчиком.

В начале коридора показалась ушастая принцесса, которую грубо толкали в спину двое крепких матросов, ведущих её. Она была одета в синее сверкающее платье с до неприличия глубоким декольте, на ногах были туфли с высокими тонкими каблуками, а на губах была яркая красная помада. Глаза были лишены макияжа. они грустно смотрели под ноги, с трудом ступавшие в неудобной обуви.

Проходившие покинули коридор. Джомни долго ещё смотрел им вслед, но вскоре переключился на разбор своего рюкзака. Старший араб тоже встал в надежде разглядеть в маленьком окошке ещё что нибудь, заодно размять ноги, но коридор был пуст. Вскоре вся каюта начала регулярно разминать ноги, вероятно в надежде ещё раз увидеть загадочную женщину, которая казалась не такой уж и однозначной злодейкой. Но Джомни опять повезло.

С другого конца коридора послышались уверенные шаги матросов и сбивчивый цокот дамских каблучков. Как только в поле зрения попал источник звука, к Джомни присоединились и другие обитатели каюты. Они нетерпеливо смотрели в окошко, но толкать друг друга не решались.

Наконец стало возможным поподробнее её рассмотреть. Некогда великолепное платье было помято, а длинные белые волосы растрёпаны. Красивое лицо было подавленным, тонкие брови грустно опущены, ярко красная помада была грубо размазана, а в заплаканных глазах была грусть и отчаянье. Она стыдливо прятала грудь, безнадёжно стягивая руками разорванное декольте.

Когда она проходила прямо перед каютой, её каблук подвернулся, и она чуть не упала на пол коридора, но устояла уперевшись белыми руками в железную стену, прямо перед глазами Джомни.

Сильная боль исказила её лицо, она не могла идти дальше, но матросы уже приготовились подгонять её. Она наклонилась и одной рукой сняла туфли, сдерживая разорванную одежду второй. Матрос пнул её коленом в бок, она неуверенно поднялась и встала на свои босые ноги.

Когда она поднялась, её лицо оказалось точно напротив окошка, и Джомни встретился с ней взглядом. Грустные глаза источали боль и унижение, она с надеждой взглянула на Джомни и стыдливо опустила взгляд. Потом матрос толкнул её в спину, на лице вновь появилась боль, но была подавлена. Она смиренно закрыла глаза, подняла подбородок и пытаясь сохранить остатки достоинства зашагала дальше. Величественно и обречённо.

— Она тоже пленница. — сказал младший араб.

— Похоже, мы с ней в одной лодке. — усмехнулся старший.

— Рано делать выводы. — добавил Джомни.

Дальнейшие шахматные партии проходили молча. Невероятное зрелище стёрло из памяти арабов даже детский мат, который Джомни поставил одному из игроков. Арабы долго ещё сидели не вставая, но участившиеся проходы матросов по коридору напомнили им про палисандровый стаканчик, единственный источник информации из-за пределов каюты.