Сейчас Оливер к тому же не являлся уже жрецом, известие о расставании пришло неожиданно и никак не было «производственной необходимостью». Магнус и Оливер обнялись. Оливер знал, что захоти он приключений, чутье опять выведет его к неунывающему Магу, а пока что их дороги расходились.

Как и служители культа, Оливер согласился скрыть, что Маг покидает цветущий мир.

Неравнодушие Леона к ее проблемам очень обрадовало Эстеллу — она уже привыкла жить под покровительством могущественных мужчин, которые баловали ее.

Эстелла остро нуждалась в ком-то, кто снисходительно встречал бы ее истерики, на кого можно было бы беспрепятственно выливать свое раздражение. В ком-то, кто был бы рассудительным и спокойным, сглаживающим ее порывы.

Магнус делал это играючи, чисто в силу своего характера вне какой-либо божественной сущности. А насколько велико было терпение его «наместника», Эс пока не решалась проверить, но возвращаясь мысленно к реакции Леона, ликовала.

Ни Виктор, ни в далеком прошлом пылко влюбленный в Эстеллу Роман не обращали на ее прихоти внимания. Окажись главным жрецом кто-то из них, Эстелле точно пришлось бы туго.

В любых закулисных беседах недовольных «кадровыми перестановками» Эс щедро использовала свои навыки, стоя на стороне черноглазого смуглого красавца Леона и не боясь обвинений в подхалимаже. В конце-концов, ее руководство бесповоротно сменилось. Лояльность, а то и благосклонность нового Эстелле еще требовалось заслужить.

— Тамико…

Лучистая, теплая, любимая Тамико…

Позволь мне…

Поверь, ну не дуйся, не брыкайся и кусаться хватит — самое чистое и светлое было… Будет? С тобой.

Кончай возражать, пушистая макушка. Я лучше знаю.

Расслабься.

Сама расслабься, добровольно. Ты понимаешь, я могу, но не хочу.

Всегда обожал ТВОЮ волю.

— Маг… Зачем столько драматизма?

Хочешь, чтобы я расплакалась, да??

Ты же… По-настоящему, что ли?!

— Хочу, милая, очень хочу.

Чтобы ты из-за меня всерьез плакала, да.

Это же неправильно, что тебе все равно? Так не может быть?

— Мне не все равно, Маг.

И не люблю долгие проводы.

Уходишь, иди.

— Уйду-уйду. Я на связи с Лукасом, догадываешься?

Обнимемся?

Моменты, где мы были вдвоем… Придуманные ветры миров ерошат твои рыжеватые волосы…

Я люблю тебя, ты меня, нам хорошо.

Это прошло, но в памяти легко сделать прошлое настоящим, не правда ли?

— Ага. Только в памяти! А то уйду.

— Расслабься. Вот так, устраивайся удобнее. Я буду вспоминать. Долго-долго. И ты будешь. В иной реальности. Здесь пройдет всего ничего, и я сразу доставлю тебя обратно к Лукасу, ты сможешь поделиться с ним.

— Ладно. Давай. Ой, мое детство как анамаорэ?

— Ты и я… Безупречно счастливые…

Растянувшись на пушистом ковре во весь внушительный рост, Лукас получал удовольствие от чуть покалывающих прикосновений ворса к обнаженной коже и неспешной беседы с любимой миниатюрной женщиной:

— Маг бы с удовольствием тебя клонировал, да вот беда — со всем накопленным опытом ты выберешь меняяя. Бесполезно. Иногда глубина его мучений меня пугает…

Тамико задумалась:

— Кэйли говорила, что в мирах живет много других кусочков нас… Ну, той женщины, что когда-то была нами всеми…

— Да, мы были столь беспечны, что с энтузиазмом дробились и дробились…

Тамико создала себе новую порцию кофе, которым наслаждалась, лежа рядом с мужем, также не озаботившись одеждой:

— Не представляю. Другие «ты», другие «я»… Похожие что ли? Кэйли поделилась, что Маг давно с «нами» общается, вот бы все выведать…

Лукас приподнял густую бровь безукоризненной формы:

— Тааами. Полагаешь, я настолько не любопытен? Я пытал малого не раз и не два, но шельмец отвертелся, что нам самим было бы намного проще собраться воедино. А раз мы сами этого не делаем, то не хотим. Он вмешиваться не станет.

— Ха-ха, — Тамико повела плечами, — ясненько. Как считаешь, какие у него отношения с не известными «нами»? Кстати… А что, если я встречу «двойника» тебя, а ты меня?

Лукас улыбнулся, обнажив чуть более длинные, чем ожидалось неискушенным зрителем, клыки:

— У нас ничего не изменится. С моей стороны точно. Все прочие «Тамико» не столь совершенны, как ты, так что какая разница, сколько их? Я свою нашел. А ты, негодяйка, значит, ни в чем не уверена?!

Тамико пододвинулась, прильнув к его пухлым горячим губам, успокоив Лукаса долгим поцелуем, а закончив, продолжила:

— Я опешила от самой картинки. В сознании не укладывается! Ты нашел, а он, значит, так и не нашел, раз мы не представляем хотя бы одного кусочка «нас» рядом с ним…

— Одну. Это определенно девушка. Подозреваю, прочие божественные отношения с «нами» сильно уступают тем, что Маг имеет с нами. От того он так привязан к нам.

Тамико лежала на спине, мечтательно глядя в потолок, прямо сквозь слои изменчивой материи, куда-то, где могла находиться… «она сама».

— Значит, Магнус почти встретил идеал. Частичек много, почему бы не существовать стопроцентной? Я была бы совсем не против…

Лукас склонился над бесконечно обожаемой Тамико:

— Я тоже…

— Это же чудесная карьера! Маг сейчас будет создавать мир, народы, управлять ими… В другой ипостаси я совсем бы не отказалась «сесть на трон», став его соправительницей. Да еще божественной!

Лукас и Тамико были уверены, что теперь шансы Магнуса на личное счастье возрастут — они всерьез впервые заинтересовались «собственными» отношениями с Магнусом и почувствовали, как все их дробинки во всех мирах вскинули головы, вспоминая Мага или же ощутив беспричинное смутное волнение…

Неудачливые любовники Кацуо и Паола встретились вновь уже как брат и сестра, дети царственной четы анамаорэ.

— Общайся, что такого? Не вижу проблемы, — Роберт подбадривал Оливера, увлечение которого белокурой красоткой Паолой вынуждало Оливера пойти на контакт с ее родичами. О грозной Тамико Оливер старался не думать, а вот с Кацуо было бы странно не перекинуться словечком. — Кацуо и не догадывается, что те видюхи с Ланой отснял ты!

Лана также переродилась анамаорской царевной, все теперь разыгрывали какие-то иные роли.

— Не боись, да не догадается никто. А догадается, ему ж хуже, — и Роберт ухмыльнулся, лишив Оливера последних сомнений.

Тамико зловеще улыбалась, и впечатление усиливали ее клыки, белые и столь же удлиненные, как у Лукаса.

— Вот теперь-то я отомщу тебе за все годы унижений!! Как ты меня заманивал, рассоздавал мою одежду, и я никуда не могла укрыться!

Тамико стояла, возвышаясь над постелью любимого — они спали раздельно, Тамико ни в какую не отказывалась от собственного домика.

Лукас глядел на нее растерянно, смущенно улыбаясь. Его длинные ресницы отбрасывали тени на щеки с задорными ямочками.

— Как отомстишь?

Лукас даже не удивился, когда карие глаза Тамико налились алым:

— Открываю охоту на тебя! Буду делать то же самое!!

Что касалось Мага, Лукас понял, что Магнусу пока не хочется оседать где-то, плотно занимаясь новым народом и обучая тот всему.

Скорее всего, Магнус слишком поторопился уйти, угождая любимым «кусочкам», и все же он сделал это. Сделал и стал скитальцем, блуждая меж мирами и народами, как всегда обожал.

Кэйли обещала Магу поддержку — отношения их пары изменились, став расслабленно-приятельскими — единственной «богиней» Мага, как и раньше, оставалась Тамико…

Вспоминая предыдущие увлечения Флава, Тамико дивилась, как долго уже продолжаются его отношения с Лилит, к слову, восхитительно выступившей в спектакле, имевшем огромный успех. В постановке на злободневную тему приняли участие не только любимец публики Флавиан, исполнивший главную роль, но и один из самых популярных царевичей, чья связь с миром искусства была символично разрушена «Древним Ужасом». Лукас авторитетно заявил народу, что супостат находится под его полным контролем, многим обязан правящей семье и больше не поднимет голову. Тем более, что вообще-то Ужас ушел от анамаорэ еще сотни лет назад.