— Больше не говори так, хорошо?

Ванесса мягко отстранилась, запомнив, где ей стоит быть щепетильной.

Нападка от Лукаса, намеревающегося оторвать Ринальдо уши за отношения с человеческой женщиной, сюрпризом для Ринальдо не стала, и Ринальдо спасло лишь обещание непременно добиться согласия Марека разделить в будущем опеку над Несс.

Женщины анамаорэ пели и танцевали в честь нового жреца.

Магнус создал его тело взрослым, Леон не имел формальных опекунов, являясь напрямую сыном бога. Народ анамаорэ давным-давно не сталкивался с подобным.

Анеля, остававшаяся пока в своем прежнем статусе актрисы, водила Леона в Дом Магии на занятия для переродившихся.

Это была часть учебы, скрытая же половина учебы проходила в тайне от всех. Никто не знал, что именно Магнус передавал своему новому ученику.

Не знал и Лукас, предававшийся наслаждениям с обожаемой Тамико.

Это не были просто поцелуи или прикосновения — Лукас и Тамико смотрели друг на друга, словно на обширные волновые поля, подбирая изысканные комбинации удовольствий. Лукас был чрезвычайно опытен в сочинении «мелодий» и сумел передать этот навык Тамико. Слияние тел становилось вишенкой на торте богатейшего, насыщенного миллионами оттенков слияния душ. Тамико в свою очередь видела не нотный стан, но полотна, на которых выписывала картины, помогая мужу создавать свои.

— О, ну нет, я больше не совершаю глупостей, и надзор старшего брата последнее, что мне нужно! — Нанами картинно закатила глаза.

Наоко хмыкнула:

— Вот и расслабься. Ты легко сойдешь за пай-девочку, сделай умненькое скромное личико, и любые проверки прекратятся, брат не прикопается!

Флавиан удовлетворенно отмечал, что отношения с Лилит все еще остаются волнующими и непредсказуемыми.

Комплексы Лилит, на которые он делал ставку в сближении с ней, испарились, зато ее капризная дерзость росла.

Девушка с несколько мальчишеским характером была настоящей королевой, попутно исполняя обязанности жрицы могущественного бога с некоторой небрежностью, точно намекая: тот все простит.

Ее сила была иного свойства, нежели обволакивающее очарование Эстеллы, но привлекала столько поклонников, что соперничество будоражило кровь амбициозного Флавиана.

Лилит жила с ним и для него, однако, Флав понимал: поступи он некрасиво, разочаруй Лилит, и эта самоуверенная прелестница в одиночестве не затоскует. Это подстегивало его интерес.

Оценивая двух значимых женщин своей жизни, Флавиан ощущал, что подобное поведение от Тамико, пусть имеющей весьма ревнивого мужа, он счел бы предательством — мама обязана была держать его сторону и уделять ему время. А вот подруга напротив, ускользая, разжигала его чувства.

Время шло.

Счастливая и упоенная, Тамико, томно потягиваясь, интересовалась:

— Лу, как считаешь, нам еще не пора? Когда-то надо будет вернуться к семье, к делам. Заняться Паолой, да?

Лукас широко улыбнулся:

— Пушистик, вернемся, когда ты захочешь. Флавиан и Марина считают, что мы уже наглеем. Дорогой артист и совсем бы нас не пустил, если бы мог. Стоит ли их слушать?

— Ооох, — Тамико задумалась, — я вроде и хочу уже сменить обстановку, но…

Синие глаза лукаво блестели:

— Но? Сменим, милая… А где твой рабочий энтузиазм? Я вот с удовольствием бы вернулся к операциям…

Тамико скривилась:

— Чтооо?! — она даже дернулась от возмущения. — Нууу… Сейчас мне кажется, что я совершила ошибку, сменив род основной деятельности. Наверное, дома я снова почувствую иначе…

Лукас посерьезнел:

— Меняй работы, сколько хочешь, любимая. Ты не обязана останавливаться на чем-то одном…

— Неа, — Тамико оперла подбородок о скрещенные домиком пальцы, — если я так быстро сдамся, то не буду себя уважать. Я просто расслабилась с тобой и все. С тобой мне лучше, чем на самой распрекрасной работе!

Лукас сиял. Это постцеремониальное путешествие совсем не походило на его предыдущее.

Ощущалось настоящим. Правильным. Волнующе-сладким.

После расторжения Церемонии с Лукасом Эстелла практически полностью свела на нет общение со своей формальной дочерью Мариной.

Марина нисколько этому не удивилась, да и потеря опекунши не тяготила ее, обласканную вниманием отца и Марека.

Отношение Лукаса располагало к тому, чтобы и Тамико понемногу начала воспринимать Марину как ребенка. Впрочем этот «ребенок» вырос уже настолько, что получил предложение пройти Церемонию от любимого.

Романтическое соглашение имело основу весьма прагматичную: азартный Марек рассказал, что вместе с Ринальдо скорее всего будет перерождать некую человеческую девушку. Ревнивая Марина весьма впечатлилась представшей в мыслеобразе Марека Ванессой и выказала смутное беспокойство, которое Марек расценил по-своему.

Ослепительно улыбаясь, Марек заявил, что если Марина соблаговолит стать его женой, они сумеют запросто пригласить хоть эту дочь, хоть любую другую, а заодно помогут Ринальдо.

Марина оторопела — быть может, все сказанное являлось простой шуткой мужчины с хорошим чувством юмора, с другой стороны, предложение могло быть абсолютной правдой. Лукас, к которому Марина обратилась за советом, склонялся ко второму варианту.

Рассмеявшись, Марина сообщила Мареку, что на Церемонию она наверняка согласится, но к детям еще не готова. Впрочем, она подумает.

На ее глазах детей воспитывала вечно занятая Тамико, и свежеиспеченная невеста заключила, что это не такое уж сложное дело в версии анамаорэ.

— Задушишь, сыночка!

Флавиан вертелся около вернувшихся из постцеремониального путешествия родителей, напевая от восторга и поочередно обнимая то Лукаса, то Тамико, отчего все трое заливались смехом, а Лукас комментировал:

— Живые мы, живые, не бойся. Восстановимся, если что!

Ссоры с Леоном, его перерождение и последовавшие жреческие обязанности — Анеля чувствовала, как все больше отдаляется от Леона, к слову, не забросившего рисование в удовольствие.

И в какой-то момент они тихо и скромно разошлись, не имея друг к другу серьезных претензий и пожелав продолжать жизненные пути в одиночестве.

По договору с самим Магнусом Анеля приходила танцевать на его праздники, но это являлось сугубо деловым контрактом.

Во всех перипетиях с Анелей был рядом ее верный друг и формальный подопечный… Вот только сияющие изумрудные глаза и мелодичный чувственный баритон вызывали в Анеле отнюдь не невинные чувства.

Анеля старалась не ходить на пляж одна — страсть захлестывала ее с головой, моментально вставали в памяти сцены, где они с Оливером были вместе у моря, где свидания сплетали их мягкие каштановые волосы в единую ароматную путаницу.

Анеля до боли кусала полные губы, стараясь отогнать наваждение — по законам анамаорэ она могла смело претендовать на внимание Оливера, однако у того водилась девушка. Другая.

Задушевные беседы, прогулки, купания под дождем, концерты — все это продолжалось, и Анеля иногда с ужасом осознавала, что только что чуть не встала на цыпочки, потянувшись к манящему лицу Оливера — увеличивать рост в таких случаях анамаорэ не любили…

Анеля старалась как можно меньше прикасаться к Оливеру во время их общения, чтобы ненароком не потерять над собой контроль.

Но однажды Оливер взмолился:

— Сложно, Нели… Больше нет смысла скрывать — ты часто думаешь вслух, я все слышу. И я, — Оливер вздохнул, — тоже не могу без тебя. Это неправильно, чудовищно неправильно и дико по отношению к Жизели… Я хочу вас обеих. Обеих.

Анеля глухо произнесла:

— Расстанься с ней. Я все вынесу, мы с тобой уже это знаем, но обманывать Жизель…