— Ууу, вот ты какая…

Есения многозначительно улыбнулась уголками губ, перемены в выразительном лице красивого царевича ее забавляли.

Макс иронично уточнил:

— Мне раскланяться тебе как высокой особе, почтившей меня своим присутствием? По чайку, или так разойдемся?

Его сарказм Есения проигнорировала:

— Я пришла не только понаблюдать твою деградацию, но и остановить ее по необходимости.

Максимилиан снова хмыкнул:

— Спасительница! Что ж, если мы прояснили твои намерения, быть может, ты все же уйдешь? Мои-то намерения абсолютно иные, как ты догадываешься.

Ничего не ответив на эту беспардонность, Есения бесшумно приблизилась к Максимилиану, и поскольку он просто наблюдал за ней, поцеловала его, как когда-то учил ее Магнус. Медленно, невыразимо чувственно. Максимилиан еще ощущал ее прикосновения, когда ошалело понял — гостьи больше нет в его покоях.

Сегодня она выиграла — отправляться теперь к женщинам или принимать их еще совершенно расхотелось. Но преследовать саму Есению Максимилиан тоже не собирался. Если пожелает, она сама появится опять.

— А как я пою! Ты не сможешь не влюбиться!

Расхваливая собственные вокальные способности, Магнус сиял и переливался всеми цветами радуги, Кэйли раззадоривала его:

— Спой, не стыдись.

— В бытность анамаорэ я считался одним из лучших, прикинь, что сейчас!

Кэйли рассмеялась:

— А вот и прикину! Ты давай по-настоящему, не вполсилы.

Магнус хитро улыбнулся:

— Минуточку. Настроюсь. Соберусь.

Кэйли могла бы понять Анелю — Кэйлин милый также ревновал ее к каждому столбу, рискуя оставить мир без электричества.

Но в отличие от Кэйли, оборачивающей мужские подозрения в шутки, Анеля начала ощущать усталость и стремление переложить ответственность на чьи-нибудь широкие плечи…

Ринальдо ассистировал Лукасу только у анамаорэ, в своем городском Кабинете Лукас появлялся в одиночку.

Доверительная атмосфера, Лукасов бархатный голос и тайна располагали к тому, что в какой-то момент воображаемые теплые руки властно обняли тонкий стан Анели.

— Кроха, они нас убьют, если узнают, но именно потому давай отдадимся соблазну!..

Умелые губы Лукаса обжигающе скользили по ее коже, щекоча чувствительные нервные окончания, и на этом Анеля обычно прерывала фантазии. Она хотела не самого Лукаса, а его мудрость в потенциальном избраннике, не желая больше себе врать: чрезмерная страстность Леона бесила ее.

Анеля не хотела ни «искренне любить», ни «работать над отношениями» — она мечтала уткнуться носом в плечо Оливера, которому не надо было ничего объяснять, и вечность сидеть с Оливером на пляже, слушая волны.

Леон каким-то непостижимым образом вызывал у нее чувство вины за свою сущность — за кокетство, жизнерадостность, легкость, подсознательно объявляя те чем-то типа грехов.

Возможно, так просто казалось, но, ощущения давили Анелю, иногда даже мешая ей выступать в ее артистических проектах.

Наведя справки про свою нетривиальную посетительницу, Максимилиан узнал ее имя, статус, род занятий и место проживания. Про он характер Есении он намеренно ничего не выяснял, хотя любопытство и распирало его познакомиться с девушкой получше.

Есения пришла один раз, могла бы и второй, если испытывала к нему реальный интерес. Макс не чувствовал в себе силы вновь отдать сердце и оказаться брошенным равнодушной спутницей на ровном месте.

Он хотел выглядеть безразличным, но думал, что, если опять пойдет к жрицам, то сможет встретить Есению по пути и не удержаться, проявить к ней симпатию. В конце концов, чтобы избавиться от лишних переживаний, стоило сотворить копию Есении и заняться с той чем-нибудь веселым, правда, минус подхода был в полном подчинении игрушки его воле — для создания аутентичного характера Максу явно не хватало данных.

Плотским голодом Максимилиан абсолютно не страдал, потому в итоге не делал совершенно ничего.

Он работал у себя дома, когда внезапно ощутил — за его спиной кто-то есть. Кто-то, чье появление нарушало всякие законы логики и морали, а также все сказанное и сделанное…

Максимилиан не ставил замков от этой девушки, втайне надеясь, пусть и безумно, подсознательно, что она еще вернется!

Маю переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Макс обратит на нее внимание. Он же боялся обернуться и выдать всю гамму чувств, что испытывал… Взглядом, мимикой, слегка подрагивающими руками… Свое информационное поле от Маю Максимилиан тотчас закрыл.

Время безмолвия текло неприлично долго.

В конце концов, справившись с собой, Максимилиан спросил и мысленно выругался — вышло слишком глухо:

— Что ТЫ тут делаешь?

Он все еще оставался спиной к гостье. Маю без приглашения опустилась на пол, как любила, сотворив себе толстый пушистый коврик:

— Привет. Я вернулась. Жить пришла.

Макс побелел от ненависти. В ярости сжал пальцы в кулаки. Маю это не видела. Выпалил:

— Ты говорила, придешь, когда я успокоюсь? Считаешь, я уже достаточно безмятежен?

Маю пожала плечами.

— Нет, ты бесишься. Но я все равно думаю жить с тобой и не обрадуюсь жаловаться Правителям, что ты мне отказываешь.

Макс уже не мог справиться с чувствами. Прохрипел:

— Смеешь издеваться?

Высокий голос Маю наполнился изумлением:

— Нет. Я действительно все решила…

Максимилиан выдохнул. Логика Маю всегда отличалась странностью. Это было совершенно в ее духе. А он обязан был успокоиться немедленно.

— И в качестве кого ты планируешь здесь жить?

Маю поправила волосы:

— В качестве себя самой. Без рамок.

Макс все еще оставался ответственным за нее как наставник, сейчас это вызывало у него замешательство. Ему захотелось убежать из своего же дворца. Все прикинуть. Как следует обдумать. Так и не разворачиваясь к Маю, он бросил:

— Что ж, располагайся на свой вкус. Я живу один, советоваться о тебе мне не с кем. Правда, я уже скоро приглашу сюда «дочь», вы будете соседствовать.

Дальше он намеревался раствориться, где-то отсидеться, переварить случившееся…

Маю приказала — он не ослышался — именно велела:

— Просто обними меня.

Макс выдавил:

— Зачем?

Маю пояснила:

— Я же сказала, что хочу быть с тобой. И… ты все еще один, потому что меня любишь, и любые женщины тебе левые и лишние. Потому ты так со мной и разговариваешь — спиной.

Конечно, Маю сказала правду. Заноза, всаженная ее уходом, никак не выпадала. Рана гноилась. Отговорки приносили лишь пустоту.

Максимилиан съехидничал:

— Пройдем Церемонию?

Маю кивнула — знала, что Макс ее видит.

— Пройдем. Сделаем все, что ты скажешь.

Максимилиан, наконец, посмотрел прямо в ее зеленые глаза. Внутри него все пылало.

— Сучка.

— Ладно, — Маю резво поднялась, — потом меня обнимешь. Пойду обустраиваться. Тревожить тебя не стану. Приходи ко мне сам, когда захочешь.

Максимилиан будничным тоном полюбопытствовал:

— Почему ты передумала? Почему вернулась?

Маю смотрела в пол:

— Мне нужно было созреть. Я получила больше опыта, переосмыслила свои ценности. И поняла, что тебя я люблю.

Максимилиан недоверчиво улыбнулся:

— Люби. Знаешь, тут проходит конкурс, где призом мое внимание. Давай-ка ты тоже поучаствуешь на общих условиях, независимо от проживания? Если любишь меня, сможешь же? Будешь мне хорошей лошадкой, устроим крутые скачки…

Маю не стала ничего отвечать, с каменным лицом вышла из комнаты прямо через стену.

Максимилиан ужасно пожалел, что не обнял ее. Но вместо того, чтобы куда-то уйти, остался сидеть в доме и магически наблюдать: Маю реально отправилась гулять по его владениям, что-то прикидывать и переделывать под себя дом.