К бывшим «биосферным» обобщениям добавляются еще несколько. Во-первых, эмпирическим В.И. Вернадский считает обобщение об эволюционном изменении организмов, но его не обязательно сводить к Дарвину и Уоллесу. Во-вторых, важно учитывать, что эволюция жизни не означает только эволюцию живых форм, важно учитывать, что эволюционирует биосфера в целом как геологическая оболочка: лик Земли изменяется под влиянием организмов, в том числе и под влиянием человека в физико-химическом смысле. Биосфера никогда не возвращается в прежнее состояние (19‑е эмпирическое обобщение).

Сюда же примыкает эмпирическое обобщение о биогенной миграции химических элементов, идущее настолько глубоко, что под влиянием организмов изменяются изотопические составы химических элементов в обычных условиях температуры и давления биосферы.

13- и 14‑е обобщения описывают понятие ноосферы: провозглашается геологическое значение научно мыслящего и работающего человека; принцип Д. Дана свидетельствует о явной эволюции нервной ткани в геологическом прошлом в одном направлении – к созданию мозга млекопитающих.

Особняком стоит эмпирическое обобщение о резком и без всяких переходных ступеней различии между симметрией косных и живых естественных тел биосферы. По сути дела, оно есть самое важное и глубокое среди всех остальных эмпирических обобщений. Значение симметрии пока еще, говорит В.И. Вернадский, не осознается в достаточной степени. Он специально выделяет его и посвящает ему целый абзац. Это эмпирическое обобщение настолько мало разработанное, что граничит с допущениями. Дело в том, что пространство внутри живых организмов теснейшим образом связано с временем:

«Нигде в окружающей нас природе время не выдвигается в такой степени и в такой организованности, как в живом веществе.

Большой заслугой французского философа и крупного биолога А. Бергсона (1859–1941) было то, что он более ярко и глубоко выдвинул значение времени для живых организмов по сравнению с косными естественными телами биосферы.

В основе явлений симметрии в живом веществе время выступает в такой форме и в таком значении, в каких это не имеет места в косных телах и явлениях биосферы.

Здесь, мне кажется, в основе геометрических представлений ярко проявляется не столько пространство, сколько новое, входящее в понимание испытателя природы ХХ в. более сложное понятие о пространстве-времени, отличном и от пространства и от времени»[455].

В.И. Вернадский предупреждает читателя, что одинаково звучащие термины и понятия Минковского и Эйнштейна не имеют отношения к времени-пространству живого организма, которое обладает совсем другими свойствами.

Так же особняком стоит последнее в данной серии 20‑е эмпирическое обобщение, впервые сформулированное Аристархом Самосским, указывает автор. Оно гласит, что Земля есть планета. Оно кажется банальным. И действительно, на вид оно просто, но эта простота могущественна. Эта аксиома оформляет и направляет основное, чаще всего не высказываемое, но подразумеваемое во всех построениях, связанных с космосом, знание образованного человечества. Оно выводит его на связь с космосом и организует все знания. Только теперь, после веков развития, догадка древних, что Земля есть небесное тело, относящееся к классу планет, под влиянием геологии и планетной астрономии превратилась в твердое знание. И далее следует важнейшее развитие этой простой мысли.

«Рассматривая Землю как планету, мы можем утверждать, что изучение нашей Земли есть не только изучение индивидуальной планеты, но может быть распространяемо на логическую категорию природных тел, к которым принадлежит наша Земля и вывод из ее изучения может быть распространен на недостижимые нам реально небесные тела»[456].

В.И. Вернадский указывает далее, что означает такое распространение. Во-первых, мы можем выделить в солнечной системе тела типа Земли – земные планеты Венера, Марс и отделить их от гигантских планет. Земные планеты относятся к твердым телам, имеющим поверхность, а гигантские планеты – к газообразным. Во-вторых, если на Земле атмосфера сегодня есть биогенное образование, то такова она может быть на планетах земного типа. В-третьих, только твердое вещество есть такое состояние пространства, в котором в биосфере может проявляться мысль.

Далее В.И. Вернадский посвящает и этому обобщению, как и выводу о пространстве-времени живого вещества, специальный раздел «Геологические явления Земли как планеты». Он заявляет, прежде всего, что бытующее в астрономии мнение о единичности планеты Земля в геохимическом смысле никак не может быть верным. Земля связана с Солнцем, последняя есть звезда, значит, и другие звезды имеют планеты. Во всяком случае, широко распространенные в космосе звезды класса Солнца должны иметь планеты. Далее автор указывает, что такие черты строения нашей планеты, как, например, наличие концентрических оболочек, должно относиться и к другим твердым небесным телам.

«Мы можем сейчас утверждать, что эмпирическое обобщение, сделанное Х. Гюйгенсом в 1695 г. о жизни как космическом явлении, которое я назвал принципом Гюйгенса, получило свое подтверждение в современной планетной астрономии»[457].

Особняком стоит в работе В.И. Вернадского то понятие, которому она фактически посвящена как главному обобщению и главной загадке – симметрии. Данное понятие относится ко всем наукам о природе и о человеке. Наука подходит к нему с древних времен, но его эмпирическая сущность, говорит ученый, все еще остается неразгаданной. Ясно только, что симметрия есть наиболее общее понятие, ибо оно идет вглубь строения вещества, относится, как он считает, к состоянию пространства, которое далеко не однородно. «Симметрия характеризует разные состояния пространства и пространства-времени естественных тел и явлений нашей планеты»[458], – подчеркивает он.

В.И. Вернадский, как всегда, делает глубокий экскурс – до эпохи греческой науки – в историю обработки данного понятия. Самый важный вывод, который он делает на основании последних открытий в этой области – наличие другой геометрии в живых телах по сравнению с косными. Живое вещество характеризуется диссимметрией своих внутренних структурных элементов и органов. В неживом веществе такого явления нет или оно незначительно, не является его признаком.

Симметрия относится к общенаучным методическим принципам. Точнее сказать, если учесть классификацию Н.Ф. Овчин- никова, – к общенаучным эпистемологическим принципам, поскольку эмпирические обобщения и принципы относятся к научному познанию, и отличаются от других теорий познания. В философии, где царит логика слов, теория познания называется гносеология. В ней симметрия будет иметь другое значение.

Итак, в данной работе В.И. Вернадским развернута стройная система эмпирических принципов и обобщений. Важно уяснить, что она являет собой именно систему эпистемологии науки. Каждое из ее отдельных положений предполагает наличие других. Приняв одни, мы обязаны принять другие. Ни одно из них не противоречит остальным. Вот почему из них складывается система.

По степени общности они располагаются следующим образом.

Первый уровень: научный аппарат науки или система фактов. Он строится на понятиях – естественных телах, описание которых непрерывно меняется в сторону уточнения и взаимного согласования на основе новых данных и общих принципов.

Второй уровень: специфические эмпирические обобщения, относящиеся к биосфере и ноосфере. Их здесь 20, но возможно, как указывает ученый, число это далеко не полно.

Третий уровень: три важнейших эмпирических принципа, относящихся к естественным наукам, или законы сохранения материи, энергии и жизни. Кроме принципов сохранения, на этом уровне могут играть роль и другие общие для всего естествознания принципы, например, принцип математизации или наблюдаемости.