Виталисты разных толков видят проявление особых сил «жизни» в этом ярком отличии правизны и левизны по сравнению с мертвыми (коcными) естественными телами биосферы. Но, мне кажется, в научной работе, исходя из живого вещества (совокупности живых организмов или даже отдельного живого организма), а не из «жизни», допустимо обращаться к особым силам жизни только тогда, когда иначе обойтись нельзя. Этого нет в данном случае.

Отличие живого вещества от косного – неживого – вещества биосферы может лежать глубже физико-химических их свойств. Оно может быть связано с особым – геометрическим – субстратом физических свойств, то есть с другим состоянием физического пространства, занятого телами живого вещества, чем физическое Евклидово пространство косного вещества биосферы.

Тела живого вещества, возможно, отвечают не Евклидову пространству, а одному из римановских геометрических пространств. Это гипотеза, рабочая научная гипотеза, допустимая и, думаю, удобная для научной работы[221].

17. Еще несколько слов.

Пастер, глубокий, точный и яркий научный мыслитель, искал причину открытого им явления не в физико-химических свойствах живого вещества. Он ясно сознавал, что они по своим законам те же, какие мы наблюдаем в косных телах окружающей нас земной природы.

Он считал, что это явление связано со свойствами физического космического пространства. Он думал, что есть космическое пространство правое и левое и что Солнечная система сейчас находится в левом пространстве, но процессы будут выявляться по-иному, когда она войдет в правое космическое пространство. Он считал абиогенез возможным, если создать у нас на Земле для эксперимента другое физическое пространство. Он смотрел, однако, на это слишком просто. Он думал, что оптически левая и правая газовая среда с правым и левым круговым вращением может являться примерами такого пространства.

Мы знаем теперь, что это не так. Явление, наблюдаемое в живом веществе – в живой протоплазме в частности, – связано с материей, с пространственными свойствами атомных структур, их молекул, не меняющихся в своем строении от изменения световой среды.

Физическое пространство материальной, непрерывной, физически однородной среды (молекулы и монокристаллы) резко отличны, как я уже указывал, от физического вакуума и от физически дисперсной – динамически неустойчивой – газовой или жидкой среды.

18. Но указание Пастера не может быть отброшено без внимания. Дело в том, что мы в космических просторах наблюдаем правизну-левизну в условиях, в которых живого вещества в них быть не может, и в то же время эти проявления правизны-левизны кажутся в наших представлениях космическими материальными телами основного значения.

Это проявление спиральности небесных туманностей, неизбежно право-левых материальных движений, перед которыми Солнце теряется, как пылинка.

И все же если половина (как в кристаллических многогранниках при кристаллизации) спиральных туманностей окажется правой, а половина – левой, будет один вывод о характере космического пространства, а если будут преобладать на всем небосводе или правые, или левые – другой вывод. Наконец, возможно, что разные части небосвода – разные: правые или левые.

Это может быть и проверкой научной гипотезы Пастера.

Спиральные туманности – тела материальные. Спиральные туманности видны нам в проекциях на небосвод. В проекции на плоскость мы спиральное пространственное тело отличить не можем, правое от левого, но в проекции на кривую поверхность – небосвод – и при сложности явления, расстояние частей которого от нее явно очень различно, – задача, мне кажется, небезнадежная.

Я не знаю таких измерений.

Доклад, прочитанный для академиков и научных работников Академии наук СССР 18 января 1942 года. Напечатан впервые: Известия Академии наук СССР, серия географическая и геофизическая. 1942. № 6. С. 251–262. Доклад был прочитан секретарем Вернадского Анной Дмитриевной Шаховской, с которой ученый работал в казахстанской эвакуации. Сам он только ответил на вопросы слушателей. Доклад поистине исторический, потому что здесь впервые Земля вместе со своей биосферой представлена как типичная планета в космосе, дано новое точное определение планеты как таковой (не известное и не принятое до сих пор).

Я прошу собрание извинить меня, что я не буду сам читать свой доклад. Подходя к 80‑му году жизни, я должен считаться с ее бренностью. Но я хочу объяснить, почему я все-таки при этих условиях доклад делаю.

Моя научная работа сложилась так, что с моих молодых лет и до сих пор я научно работаю на границе достигнутого научного понимания реальности. В этой области чувствуется резкое расхождение между теми представлениями, которыми мы руководимся в нашей научной работе, и теми, которые преподаются в нашей школе, даже высшей, и которые проникают в популярную литературу, доступную нашей народной интеллигенции.

Школа и популярная литература в этой области отстают от основ современной научной работы на десятки лет. Несомненно, такое положение дел вредно для нашей культуры, оно должно быть изжито возможно быстрей. Этим определяется выбор моей темы.

Неожиданное нашествие варваров на нашу страну задержало большую работу, организацией которой мы были в это время заняты и которая, я уверен, возродится, как только враг исчезнет из наших пределов.

В биогеохимической лаборатории Академии наук мы были заняты в последние месяцы перед войной организацией определения точного химического состава области жизни – биосферы – на глубину трех километров от земной поверхности для Московской области. Мы хотели, таким образом, дать ее первую точную геохимическую карту. Тема эта была поддержана Академией наук СССР и должна была дать в руки наших геологов новое мощное орудие геологической разведки полезных ископаемых.

Для этого мне лично пришлось проделать предварительную работу, одним из результатов которой является то представление о строении биосферы и ее окружения, которое содержится в моем докладе.

1. Летом 1916 года, больше 25 лет тому назад, я подошел в моей научной работе к вопросам жизни – к биогеохимии – с геологической, то есть планетной, точки зрения. Для этого надо было выразить явления жизни в другом аспекте, чем сталкивается с ними биолог в основной своей работе. Как планетное – геологическое – явление жизнь проявляется нам как совокупность живых организмов, а отдельный индивид, изучение которого играет столь большую роль в биологических науках, отходит на второй план.

Пришлось ввести новую терминологию, и я буду иметь дело в дальнейшем не с жизнью, а с живым веществом. Живое вещество есть совокупность живых организмов, которые населяют нашу планету и которые в мириадах неделимых, как видимых, так и не видимых простым глазом, всюду нас окружают.

Таких живых веществ столько же, сколько может научно различить их биолог. Так, сейчас описано больше 800 000 различных видов животных и растений, то есть биологией установлено больше 800 000 видовых живых веществ.

Их много больше, больше нескольких миллионов. Живое вещество будет интересовать нас постольку, поскольку оно проявляется в земных геологических, то есть планетных, процессах. Оно будет поэтому выражаться в химическом составе, в весе, в размножении и в росте и в воздействии на окружающую природу.

Роль живого вещества на нашей планете совершенно исключительная. Достаточно сказать, что воздух, которым мы дышим, который нас всюду окружает во всей своей массе, то есть вся атмосфера, создается почти всецело живым веществом и поддерживается им в неизменном составе миллиарды лет.

Таким образом, атмосфера всецело создана жизнью, она биогенна. Элементы воздуха: кислород – создается только хлорофильными растениями, а азот – только глубинными и поверхностными микробами. Вся вода атмосферы проходит непрерывно через живое вещество. Углекислота в большей своей части также явно биогенна, и перед биогенной угольной кислотой отходят на задний план другие процессы ее образования, независимые от жизни. Может быть, в конце концов, таких независимых от жизни процессов образования угольной кислоты и нет.