При поиске обобщений В.И. Вернадский предостерегает от уклонения в другую крайность – от попыток свести дело к гипотезам. Обобщение должно оставаться эмпирическим. Он объясняет его отличие от гипотез, которые тоже необходимы и непрерывно появляются в науке. Надо отдавать себе отчет, что гипотезы – чрезвычайно временные суждения. Гипотезы и логические построения, идущие из других областей умственной работы, всегда возникают ради согласования одних, давно известных и установленных теорий и фактов, с другими, которые только что появляются. Такое согласование не является целью научной работы, заявляет В.И. Вернадский. Задача ученого – совсем другая. От него требуется обобщить факты таким образом, чтобы обобщение от самих фактов не отличалось по достоверности. Вот как он видит такую задачу: «Но различие (гипотезы и эмпирического обобщения. – Г. А.) заключается в том, что эмпирическое обобщение опирается на факты, индуктивным путем собранные, не выходя за их пределы и не заботясь о согласии или несогласии полученного вывода с другими существующими представлениями о природе. В этом отношении эмпирическое обобщение не отличается от научно установленного факта: их совпадение с нашими научными представлениями нас не интересует, их противоречие с ними составляет научное открытие. <…>

Эмпирическое обобщение может очень долго существовать, не поддаваясь никаким гипотетическим объяснениям, и все же оказывать огромное благотворное влияние на понимание явлений природы»[391].

Таким эмпирическим обобщением, не находящим объяснения, является принцип Реди: все живое – от живого. Он противоречит умственным привычкам и традициям, которые требует всему непременно найти начало. Всегда пытались найти такой момент в истории планеты, когда живое произошло из неживого, грубого вещества не биологическим путем, а химическим. На самом же деле такое противоречие и есть открытие, которое располагает явления жизни в научной, а не в философско-религиозной умственной атмосфере, заставляет искать собственные закономерности жизненных явлений, а не сводить их к физико-химическим правилам. При этом они могут быть непонятными, но непонятность их надо отнести не на счет их самих, а на силу традиции, которая пытается во всем отыскать начало и происхождение. За 20 лет работы (1906–1926) В.И. Вернадский понял, что на основе идеи происхождения жизни нельзя описать ее свойства, они будут сводиться к знакомому физико-химическому взаимодействию. (Действительно, ведь не случайно происхождением жизни всегда занимаются в основном химики, но не биологи.)

Вот почему в этой небольшой главе, которая стоит особняком во всем содержании книги «Биосфера», В.И. Вернадский впервые с начала работы по биосферной тематике формулирует такие эмпирические обобщения, которые будут иметь форму галилеевых аксиом, т. е. положений, не требующих доказательств. Таких аксиом он вводит шесть. В виду их важности приведем их все:

«Таким образом, эмпирическое обобщение, раз оно точно выведено из фактов, не требует проверки.

Только такие эмпирические обобщения, основанные на всей совокупности известных фактов, а не гипотезы и теории, положены мною в основу дальнейшего изложения. Это следующие положения:

1) в течение всех геологических периодов не было и нет никаких следов абиогенеза (т. е. непосредственного создания живого организма из мертвой, косной материи);

2) никогда в течение всего геологического времени не наблюдались азойные (т. е. лишенные жизни) геологические эпохи;

3) отсюда следует, что, во‑первых, современное живое вещество генетически связано с живым веществом всех прошлых геологических эпох и что, во‑вторых, в течение всего этого времени условия земной среды были доступны для его существования, т. е. непрерывно были близки к современным;

4) в течение всего этого геологического времени не было резкого изменения в какую-либо сторону в химическом влиянии живого вещества на окружающую его среду; все время на земной поверхности шли те же процессы выветривания, т. е. в общем наблюдался тот же средний химический состав живого вещества в земной коре, какой мы и ныне наблюдаем;

5) из неизменности процессов выветривания вытекает и неизменность количества атомов, захваченных жизнью, т. е. не было больших изменений в количестве живого вещества; (в сноске к этой фразе: есть только признаки небольших колебаний около некоторого среднего числа. – Г. А.);

6) в чем бы явления жизни ни состояли, энергия, выделяемая организмами, есть в главной своей части, а может быть и целиком, лучистая энергия Солнца. Через посредство организмов она регулирует химические проявления земной коры»[392].

Итак, перед нами категорические положения аксиоматического характера, практически постулаты, с помощью которых ученый создает новую науку, описывая свой предмет ведения не генетическим путем, а на базе собственных закономерностей. Он конструирует основоположения, которые возводят факты на теоретический уровень. Введенные им эмпирические положения относятся к единичным (внутридисциплинарным) эпистемологическим обобщениям, а не к общеметодологическим научным или к общенаучным принципам. «Сейчас к явлениям жизни можно подходить с залогом успеха только эмпирически, не считаясь с гипотезами. Только такой подход откроет в них новые черты, которые или расширят область физико-химических сил, нам до сих пор научно известных, или введут новый принцип или аксиому в науку, новое недоказуемое и целиком не выводимое из известных аксиом и принципов понятие, наряду с теми, которые строят наш научный мир материи и энергии. <…> Живой организм биосферы сейчас эмпирически должен изучаться как особое, целиком не сводимое на известные физикохимические системы тело»[393].

Мы видим далее, что эти положения имеют научную форму, в них не используются какие-либо философские понятия и категории. Чрезвычайно наглядно, что, как и законы или принципы механики, как постулаты геометрии, свойственные отдельным научным дисциплинам, обобщения В.И. Вернадского имеют форму научного запрета. Они ограничивают данный предмет, строго отделяют его от других предметов и видов взаимодействия. А запретительная форма является признаком подлинно научного изложения фактов. Один из наших старейших методологов, автор многих книг по философии науки пишет по такому поводу: «Именно в науках человечество нашло принцип, в котором содержательность и достоверность определяется запретами – чем больше наука запрещает, тем более она содержательна. Специфика науки в особенностях, в своеобразии запретов»[394].

Запретительная форма основных постулатов позволяет В.И. Вернадскому создать новую, особенную научную дисциплину – учение о биосфере как о геологической оболочке Земли. Такая форма позволяет сразу отделить, пишет он в данной эпистемологической главке, содержание учения о биосфере от философских и религиозных представлений о жизни и организмах Земли. «Они не вытекают, – пишет он, – из эмпирических обобщений и не могут быть построены без гипотетических предположений. Так, должны оставаться без рассмотрения вопросы о начале жизни на Земле, если оно было, все космогонические представления о прошлом безжизненном состоянии Земли, о существовании абиогенеза в гипотетические космические периоды земной истории»[395].

Итак, запретительные эмпирические эпистемологические обобщения позволили В.И. Вернадскому выделить новую область познания. В ее рамках теперь возможно построение многочисленных моделей, которые не будут противоречить найденным аксиоматическим начальным принципам. Более того, огромное количество накопленных данных прекрасно укладывается в учение о биосфере, как только мы ввели правильно сформулированные ограничения, говорит он. «Все нам известные точно установленные факты ни в чем не изменятся, если даже все эти проблемы получат отрицательное решение, т. е. если бы мы признали, что жизнь всегда была и не имела начала, что живое – живой организм никогда и нигде не происходил из косной материи и что в истории Земли не было вообще геологических эпох, лишенных жизни»[396].