— Яволь! — отшутился широкомордый кот-кальянщик.

— Как переписывать будем? — резонно спросил Эрик. — Слева направо или справа налево?

— Грифоны… Восточные духи. В Ассасинии принято писать справа налево, — призадумался Феликс, очаровательно сморщив высокий лоб и приложив палец ко рту. — Значит, и наши ребята читают так же.

— В качестве особого исключения вы, коты, совершите переход под Банкирским мостом. И решите, кто из вас будет договариваться. — Юра заметил, что Полина разглядывает кота, и зло блеснул глазом.

— Аста — жрица Бастет, я на подпевках, — перевёл стрелки на сестру Фел. — Да и… Я плохо помню, как мурчать нормально. С ними без чистого кошачьего контакт не наладишь.

— Кот не помнит кошачьего, как же так, — огрызнулись ему в ответ.

— Я семь лет не ходил в зверя, Юри. — Феликс обвёл пристальным и укоризненным взором всех Лапок, и трое гамм суетливо переглянулись.

— Семь лет? Как это возможно? — перешепнулись Эрик с Герхардом. Юрец вздёрнул брови:

— С чем связано такое решение, если не секрет?

— С потерей мотивации. — Фел занял место за рулём Кавасаки. Аста скользнула за его спину на пассажирское.

— Двигай уже к Банкирскому, и да коснётся наших лап милость Бастет.

— Я дам тебе сигнал к началу операции. — Юрец помахал телефоном.

— Замётано, Юри.

— А мы? А нам? А мы что будем делать? Венечка! — Милана, наслушавшись их и не найдя себя в плане, взорвалась негодованием.

— Мы сторожим реку, ты слышала Юру, — утешил любимую Венедикт Карлович.

— В смысле? Что это за помощь, сторожить реку?

— Очень важная помощь. — Дина подмигнула Юрцу, мол, не беспокойся, мы с твоим отцом удержим её от глупостей.

— А-а-а, ну ладно. — Милана по-прежнему не понимала своей роли в предприятии, но смирилась с решением старших.

Ближе к полуночи небо лишь слегка стемнело синей полосой на востоке, когда крысы привели Полину в нужный двор Василька. Багир распрощался с группой и скрылся среди плотно стоящих домов — отправился на крышу, чтобы с неё высматривать шифр на башне. Юрец велел спутникам затаиться у ворот и набрал Феликса.

— Мы греемся в «Шокомаслице», — услышала Полина. — Хвала Бастет, сюда пускают с кошками.

— Мурмяу, — донеслось с заднего фона гортанное, и стало ясно, что Аста обернулась.

— Начинайте.

Юрец дал знак группе, и все накрыли головы касками. Цепочкой вдоль стены арки проникли во двор, причём Полину страховали спереди и сзади. Башня оказалась невысокой, но хорошо сохранившейся, а её выпуклые кирпичи несли на себе рядки аккуратных белых цифр от одного до двенадцати.

Настоящее чудо в неприметном дворике! А ведь и основных нот двенадцать, а не семь, если быть точным!

В двенадцать часов двенадцать нот выстраиваются в нужную композицию… Обалдеть, как символично!

Полина поправила каску и, улыбнувшись во весь рот, показала мужу большой палец — они были на верном пути. Но Юра строго кивнул и поманил к себе.

— До двенадцати пять минут. Гера, будешь переписывать восток. Боря, на тебе западная часть. Эрик.

— Север! — поднял ладонь Бретцель.

— А мы с женой займёмся югом. Таким образом быстро получим необходимые части шифра, пока кошки отвлекают грифонов. А там — дешифровка в спокойном месте!

— Я смогу сделать это, — подала голос Полина. — Я сыграю мелодию по цифрам. Ничего сложного.

Суровое лицо мужа на мгновение смягчилось, он подцепил Полину за подбородок двумя пальцами и коротко поцеловал в губы.

— Gamma, voraus!¹

Ребята рассредоточились по четырём сторонам башни и приготовили телефоны. Полина глянула на свой — до полуночи оставалось менее минуты. Юрина рука устроилась у неё на спине, поглаживая. Муж был сосредоточен и изредка постукивал зубами, но не забывал и её успокаивать. И тут что-то начало меняться.

Башня пришла в движение на манер цилиндрического кубика-рубика. Её кирпичи выпучились, как зёрна граната, и принялись перестраиваться сами собой и по всей высоте. Полина не ожидала, что это выглядит настолько впечатляюще, и обомлела, разинув рот. Юрец же похлопал её и велел:

— Переписывай.

Его команда оборвалась жужжанием крыльев и рокотом мотоцикла, следом во двор ворвался Феликс и почти кинул наземь чёрную кошку со зрачками, как шары. Кошка стремглав бросилась прочь, а Бастов закричал:

— Мяв! Грифоны! Лапки!

Огненный шар, похожий на плотное маленькое солнце, ударился в стену дома за спиной Эрика. Тот шмыгнул к Юрцу, Полина присела, не зная, что ей делать, воздух четырёхгранного двора прорезал яростный клёкот. С неба сверзился огромный крылатый кото-лев с горящим фонарем на стебельке надо лбом, махнул хвостом и выбил настоящую серо-голубую молнию. Юра успел повалить жену на асфальт. Полина ушиблась, но тотчас возрадовалась, так как на них полетела штукатурка с прорезанной стены, и в небо взвился столб дыма.

— Verdammte Scheisse! Коты!

— Они сперва слушали, а потом рассверипели! — Феликс кружил по двору, ловко спасаясь от шаровых и обычных молний. — Они почуяли, что шифр в опасности!

Полина вскинула голову и в квадрате огненного неба заметила ещё три грозных крылатых силуэта. Сверху вниз ударила молния — оказалось, что грифоны способны выпускать её кончиком хвоста, как кошки играют искрами на шерсти. А с фонарей низвергались горящие шары.

И опять не было людей, ни души, даже никто из жильцов двора окна не пооткрывал! Невгород разворачивал иную реальность… Мистика!

— С-север наполовину готов, Юрец, — доложил ЭрБи.

— Я записал восток! — Рядом возник Гера.

— Помоги Борцу справиться с западом! И доделайте север, если получится! — был приказ. Грифон упал во двор, заскреб львиными когтями по бетону и испустил враждебный клёкот, похожий не на львиный рык, а на клич орла. Другой страж преследовал Феликса, удирающего на байке по спирали вдоль кладки башни. Грифон летел за ним и пытался цапнуть лапой, но Кот на Кавасаки оказался проворнее блохи. Кругом творился хаос, но Полина решила — она же трубадур! Значит, грифоны должны помогать ей. Должны! Это всё ради неё затеяно! Она вырвалась от крыс и выскочила перед крылатым львом.

— Постойте! Я потомок Ганса, и я пришла, чтобы спасти город! Я дудочник!

Уничтожающий взгляд красных, как рубины, глаз, грозный визг и толчок Юрца в стену, а рядом — вой летящей молнии.

— Но это же я! — Полина с трудом успела прикрыться руками от посыпавшейся кирпичной крошки. Она ударилась по каске с дробным звуком.

— Бежим! — Муж подхватил её под руку и ринулся к парадной, но тут стальные, как у робота когти схватили Полину поперёк туловища, она закричала, увидев над собой разверзтую львиную пасть с фонарём над ней.

— А-а-а!!!

Сверху на грифона бросилась тень, и Юрины когтистые руки с двух боков вцепились ему в углы пасти, разрывая. Грифон оглушил Полину криком, взметнулся в небо и понёс их обоих прочь над улицами и перекрёстками. Всё происходило слишком быстро. Полина теперь не желала, чтобы грифон отпустил её, наоборот, она до судороги стискивала руками его лапы.

«Боже, боже, это конец, мама, папа, прощайте!» — носилось в голове. Полёт грифона стал дёрганым и неровным. Полина смутно видела, как Юрец оседлал шею летящего льва, сцепив ступни у него под горлом, и мощными ударами кулаков лупит его по затылку.

— Na, lass sie los, du dummes Huhn!²

Под ними побежала сонная река с мостами и шпилем над крепостью, грифон устремил свой лёт к Тройницкому мосту, собираясь растереть наездника об опоры. Но Юрец одним удачным ударом оглушил его. Тело льва вздрогнуло, фонарь погас, он разжал лапы, отпустив Полину.

Бултых в холодные тёмные воды вышел неприятным, но относительно мягким, и хорошо, что Полина умела плавать! Она вынырнула, обливаясь водой с каски и забарахталась, поняв, что быстрое течение несёт её обратно к Васильку. За спиной раздался грохот, подобный разрыву фугаса. Грифон упал в воду вместе с Юрой, но пришёл в себя, зашлёпал мокрыми крыльями по волнам и, подтянув сильное тело, взмыл из реки прочь. Фонарь у него так и не зажёгся.