— Хорошо, — сдался муж. — Но ради хлебной корки и сырной дырки, не вздумай коверкать имя альфы. Бед не оберёмся.

¹ — «Ты ёбнулась?» (нем.)

² — легендарный фильм Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта», композитор Нино Рота.

Бедный Юра уснул у жены на груди — совсем измучился. Его начало рубить сразу после завтрака, и Полине тоже не мешало отоспаться за нервные ночи путешествия в Балясну. Она увела неохотно сопротивляющегося мужа в постель и заставила лечь с собой. Как только Юрина голова устроилась у Полины между ключиц, он смежил веки и уснул — легко, как младенец.

Через открытые лоджии с балкона несло свежим ветром с залива. Танцевали, как нимфы, цветочные занавески, солнце дошло до окон и ослепительно нежилось на чёрном руле велосипеда. Юра вернул и его. Юра мог всё, кроме спасения Невгорода. Полина целовала мужа в темя и придерживала у бока объятием. Когда Юра кривил лицо, дёргался во сне и угрожающе стучал зубами, Полина гладила его чуть посеребрённые виски, и он успокаивался. Ультиматум ультиматумом, но надо же и отдых себе давать! А потом и она сама, устав стеречь покой мужа, провалилась в сон.

И снились ей освежёванные крысы, подвешенные за хвосты длинным рядком на верёвках — капли крови падали на грязные плиты канализации с их тёмных носов, образуя такую же вереницу лужиц, а лапки мёртвых зверьков окоченели в последней судороге. У Полины даже во сне спина пошла мурашками.

Какая ужасная гибель.

Внезапно некто тронул её плечо. Полина обернулась прямо в круглые стёкла маски чумного доктора, за которыми не угадывалось ничего, кроме непроглядной тьмы. Человек в широкополой шляпе, накидке и с длинным кожаным клювом зловеще указывал перчаткой на повешенных.

— Ну а теперь ты узнаешь среди них своего мужа?

Полина проснулась с пронзительным визгом. Юра прянул с её груди, сильно схватил вместе с одеялом, отпрыгнул к углу спальни. Полина оказалась зажата между куском стены и спиной мужа, спросонок выбросившего из челюстей длинные острые стилеты-резцы. Юрец ошалело оглядел пространство дома почерневшим глазом, поводил блестящими усами и вытянулся в лице. Обернулся налево и, убирая своё грозное оружие обратно в дёсны, пожаловался жене через плечо:

— Половин. Я так не играю. Я уж обрадовался, что тебя защищать надо! Опять кошмар?

— Да-давай скорее разбе-берёмся с дудкой! — попросила Полина, натягивая на подбородок одеяло.

Юра отпустил её, поумывался-поумывался, сметая нервозность, и сказал:

— Надо звонить отцу.

Венедикт Карлович отозвался с третьего раза. Названивая ему, Юрец расхаживал по дому и сердито фыркал: «Wo, zum Katze, ist er?'¹ Потом отец ответил и пригласил доехать до него побеседовать. Полина настрочила сообщение Милане и Феликсу, создав чат 'ВСети» и добавив туда Юру и Борца.

Master_piper: Ребята, нужно обсудить дела! Сможете приехать к Альбрандтам?

KotNaKawasaki: мр. Буду.

Boris@lthair: катаюсь на сапе с Эльзой, буду позже! ^^

Милана не ответила, видимо, тренировалась. Полина с Юрой, прихватив гобой, отправились к Венедикту Карловичу. Тот открыл, похудевший и усталый не меньше сына, но какой-то притом мечтательный и загадочный. Запахнул домашний стёганый халат, проводил гостей через зеркальный коридор в гостевой холл. Полина шла и перескакивала по мраморному полу-домино чёрные клетки. Ей казалось, что если прыгать только по белым, то им с мужем будет сопутствовать удача.

Венедикт Карлович достал из бара минералку и плеснул родным по стаканам с яблочным соком напополам.

— Значит, ты не уехала, девочка.

Полина, вздохнув, отрицательно мотнула. Венедикт Карлович прищурился с видимой теплотой во взгляде и заметил:

— Смотри, Юра, кажется, тебя любят. Но видишь ли что, нам грозит уничтожение, — это было сказано Полине. — Для тебя разумнее всё же уехать в Балясну. В тёплую норку пережидать непогоду.

— Для меня разумнее остаться здесь, Венедикт Карлович. — Полина постаралась звучать взросло и убедительно. Развернула чистую ткань, которой был замотан гобой, и выпалила, чтобы хоть как-то озвучить намерение. — Я смогу спасти вас. И… Юру. И город! — Муж пихнул её локтем. — Я… Могу сыграть вашим врагам. И… Ну…

— Павлин-мавлин, — Юрец опустил ладонь ей на голову. — Ты перед Эрфольгом так же будешь мурыжиться? Папа, моя жена хочет сказать, что она потомственный крысолов и закончила музыкальную школу по классу гобоя.

Венедикт Карлович заморгал и с любопытством, будто сызнова, оглядел слабоумно заулыбавшуюся невестку. Потом обратил взор на сына.

— Тебе её не жалко?

— Я смогу! — перебила его Полина. — Я умею, мы попробовали с Юрой и…

Венедикт Карлович выставил беспалую ладонь, мол, подожди, я не с тобой разговариваю. И повторил вопрос для первопомётного гаммы-один:

— Юрий, подумай здраво. Ей всего восемнадцать. И она не виновата в нашей возне. Почему ты не сделал то, что я просил, почему не убедил её покинуть город?

— Папа, — Юрец обтёр затылок, — как это ни смешно звучит, но она наш единственный шанс на победу. Если она действительно трубадур.

Альбрандт-старший той же крысиной повадкой обмахнул несуществующую пыль с лица, пощипал ус и уже было хотел возразить сыну, но тут Полина услышала звук отпираемой щеколды. Из ванной комнаты пахнуло паром и ароматами масел, дом огласился очень знакомым лаем:

— Кто трубадур? Где трубадур? Венечка! Оу, вау, моя рыжуля! — Милана в полотенце и таком же халате, как у Юриного отца, выскочила обниматься. Юрец шлёпнул себя по лбу и проворчал из-под пятерни:

— Папа, ну предупредил бы, что у тебя тут Verabredung!²

— А что тебе не нравится? Всё равно она меня позвала на совещание! — Милана огрызнулась на него, прикрываясь Полиной. Юра покачал головой и выставил ладонь.

— Ничего не хочу знать. И-и-и, пожалуйста, папа, скажи нашей будущей мачехе, что я не желаю внимать её бесконечному радио, и без того голова болит.

— Было бы чему болеть, всё через Тессины дырки вытекло!

— Пф-ф-ф! — Юра покраснел от обиды и надул усы.

— Хватит склочничать. — Венедикт Карлович поймал Милану за ляжку и усадил к себе на колени. Обнял. Колко глянул на Юру. — Сын. Я люблю её. Глядя на тебя с Полиной, и я решил попытать счастья заново. Что ж. Мне не отказали. — Он улыбнулся расцветшей Милане и тотчас наградил её тем же пристальным взглядом, что и первенца. — Мила. Юрий — моя опора и смысл жизни. Он мой первопомётный. И я доверяю его решениям.

— Благодаря его решениям, Венечка, мы умрём нифига не собачьей смертью!

— Ты недальновидна. Ситуация расшаталась намного раньше. Юра лишь озвучил на совете альянса истинное положение вещей. Это было сделано по приказу альфы. Не его вина, что им это не понравилось.

Юрец глянул на отца с благодарностью. Полина поймала запястье мужа, прижала к сердцу обеими ладошками.

— Мы здесь не для ссоры собрались. Милан, нам не надо искать бомжа-дудочника. Я сыграю крысам.

Она выставила напоказ гобой. Милана повела бровью и гавкнула:

— Откуда ты его добыла?

— Это мой. Папа подарил.

— И что, ты умеешь на нём дудеть?

— Умею, — уверенно сказала Полина.

— А ну-ка! — не поверила собака. Всё это время она трепала поседевшие волосы старшего Альбрандта, а тот прижимался к любимой щекой — почти так же, как Юра ластился к Полине. По повадкам Альбрандты были очень похожи! Было и забавно, и умилительно наблюдать за нежностями матёрого крыса и молоденькой овчарки. И это-то при более, чем двадцатилетней разнице в возрасте!

Но Полина пришла к Венедикту Карловичу с определённой целью и потому соблюла их крысиный «орднунг» — вытащила из кармана домашней кофты трость и вставила в гобой.

— Что ты собралась играть? — насторожил уши Юрец. Полина поёжилась:

— Сама не знаю. Но… Не то, что я играла тебе, наверное.

— Да уж, будь милосердна, — попросил муж.

— Погодите, — Венедикт Карлович положил руку на стол. — Не надо, Полина. С чего бы мне вам не поверить? Ты говоришь, что в Вернисаже хранится дудка Ганса, — он обратил взгляд на Милану, и та закивала, — а мне известно, что один баернский аптекарь, поселившийся на Васильковом острове, презентовал эту дудку музею. Что же касается музыки, то её могут подсказать грифоны на Круглой башне. Они должны помнить мотив.