Набесившись всласть, Милана опять нырнула под мост и выплелась разрумяненной и смеющейся девушкой.

— О-о-ох, уморила! У меня бока болят! Ты как?

— Хорошо! — плюхнулась на нагретую бетонную плиту Полина. Милана присела рядом.

— Ты ж спортсменка! Что это ты устала?

— Да я смеяться устала!

Они любовались полуденным солнцем и загорали, а потом опять наплыла грозная туча с залива. Пришлось поспешить к метро.

Как же славно, что можно сесть на велосипед или метро и за несколько минут приехать к морю! Полина до сих пор не привыкла к этому чуду, да и ей думалось, никогда бы не привыкла.

Гроза настигла их, чуть не успевших добежать до станции «Морской». Ливень обрушился на город резко, словно на небесах включили тёплый душ. Вот он, прибрежный, внезапный и противоречивый климат!

Девчонки с велосипедами жались под галереей длинного здания, которых в этом районе настроили много, и ждали окончания непогоды.

— Грустно, — вздохнула Милана.

— Почему тебе грустно? — отозвалась Полина.

— Переживаю за любимого. Он у меня крыса и не последнего ранга. Я не говорила?

— Нет. — Полина напряглась, найдя её карие глаза, ставшие в момент задумчиво-печальными.

— Вот так и встречайся с гаммой-один. Почти всё можно, но сидишь, ждёшь в неведении, когда они там разберутся. Хоть и не низкоранговые, а все заварушки на них валятся.

— И как оно? С кры… К-к-к…

— Супер! Мой любимый самый нежный и заботливый. — Милана облокотилась на велик. — Дина рычит, а мне что делать? Я люблю и меня любят. Никто не любит так, как крысы, поверь мне.

— Понимаю, — пробормотала Полина.

— Я хочу за него замуж. Не потому, что он богатый и важный. А потому, что он лучший парень на свете, — разошлась Милана. — И я его сколько нужно буду ждать.

— Собачья верность. — Как ни старалась Полина убрать сарказм из голоса, у неё получилось плохо.

— Ты не веришь в нашу любовь? — тут же нахмурилась подруга.

— Я вообще в любовь не сильно верю. Наелась, было дело.

— А вот посмотри на нас и поверь! Она есть! — воскликнула упрямо Милана.

— Повезло тебе.

— Очень. И тебе обязательно повезёт!

— Спасибо.

Тут у Миланы зазвонил телефон и к несчастью Полины на экране высветилось имя контакта. Что за дурацкая привычка смотреть в чужие контакты, как её искоренить!

«Любимый Альбрандтечка».

На заставке улыбались три знакомых хитроглазых лица…

Что⁈

Полина аж поперхнулась осознанием. Как будто оркестр её жизни совершил генеральную паузу длиной тактов пять. Силой заставила себя пропихнуть воздух наружу.

— Альб-рандт? — Зажала рот ладонью, чтобы не брякнуть лишнего.

— Да-а, — Милана расплылась во влюблённой гримасе. — Такая красивая фамилия. Как он сам.

— А… Не сомневаюсь. — Полина словно лишилась тверди под ногами, а мокрый асфальт превратился в мерзкую топкую вату. А Юра всё названивал. Не Полине. Полину он игнорировал.

Ей, Милане! Вот оно.

Крысы снятся к предательству.

— Погоди, я отвечу. Ты что-то побледнела, холодно?

— Нет… Нет.

Милана махнула рукой и удалилась в конец галереи.

— Привет, привет! Ты как, крыся, я соскучилась!

Твою мать. Твою мать, твою мать.

Какая мерзость.

Показалось, что ей выгрызли не сердце. Всё внутренности. Всю душу выгрызли и выплюнули гнить на чумном кладбище! Полина стояла, как дура, и силилась сохранить лицо, пока Милана счастливо ворковала с её мужем.

Нет. Так нельзя. Максу было можно, до поры, до времени можно, а Юре — нельзя. Недопустимо. Полина стала умнее и злее, и второй раз в одну и ту же петлю влезать не собиралась.

Она ведь не любила Юру. Всеми силами не любила.

Полина решительно схватилась за ручки велосипеда и выкатила его в дождь. Оставаться рядом с любовницей мужа она не собиралась.

— Поля, ты куда? Льёт же!

— Я… Поеду, пожалуй. Мне домой надо.

Милана, едва оторвавшись ухом от трубки, повела плечами. Мол, хочешь — езжай, чудачка.

«Юра мне изменяет. Макс крутил мной, как хотел, а Юра — изменяет».

Полина захлёбывалась стонами, глядя на себя в зеркало — отвратительную, опухшую от ударов судьбы неудачницу, которая, как бы ни старалась, никогда не будет счастливой.

'Я взлетел так высоко и был так далеко, но в конце концов всё это неважно…¹

Все твои старания наладить жизнь — это просто репетиция очередного фиаско.

Замужем за крысой по образу и сути'.

Струя душа, как выстрел в расплывшееся гримасой боли лицо.

«Юрец, как ты мог⁈ Я же красивая… чем я хуже неё? Их всех?»

Рыдания накрыли новой волной — цунами. Полине было безразлично, снесла бы стихия хоть шпиль золотой крепости, хоть башню «ГосПара». Её терзала боль, которую, разве что, смогла бы заглушить гибель целого мира.

«Я убью Юру. И убью Макса. Никто не может поступать так со мной».

Прервав всхлипы, Полина задумалась, в каком хозмаге можно раздобыть крысиный яд, и сразу отменила это решение.

«Нет уж. Не настолько. Пусть живут. В своей грязи и лжи».

…«Ты для меня всегда будешь на особом месте, с кем бы я ни встречался. Не беспокойся, твоё место ни одна виолончелистка занять не в состоянии. Ты моя муза, моё вдохновение! Не опускайся до пошлости постели, это разочарует меня. Сияй».

Сияй, если получится. Не разочаровывай меня, пока я занят другими, верно, Максим?

…«Полянка, я тебя люблю. Ты просто не забывай об этом, а остальное у нас как-нибудь образуется».

Как-нибудь? Вот так? О, это сложно забыть, Юр.

— Твари, — шептала Полина в полотенце. — Лицемеры. Крысы! Сколько можно…

Кулаки сжались сами собой. До слепоты захотелось отомстить. Обоим. Сразу. Доказать, что она без них не останется одна!

«Репетиция Красных парусов? Думаете, я готова пропустить её, лечь и плакать по вам в четырёх стенах? О, нет! Дудки!»

— Нет, дудки, я пойду, — проскрипела сквозь зубы Полина. — Я пойду, и это будет самый замечательный вечер в моей жизни. Без вас! И оттого — лучший!

KotNaKawasaki: привет, что поделывает прелесть?

Полина замерла на всхлипе, не веря своим глазам. Но сообщение от Феликса висело на дрожавшем слезами экране наяву. Со смайликами сердечек и котиков. Полина вытерла напрочь забитый нос.

Как он понял, что ей плохо? Почувствовал, как кошки чуют хозяйское горе?

Master_piper: привет! А что?

Кот на Кавасаки затянул отправку сообщения. Полина догадалась, что он подбирал слова, чтобы не получить отказ. Но что бы Феликс сейчас ни написал ей, Полина уже согласилась.

KotNaKawasaki: тебе нравятся крыши?

Master_piper: да! Безумно люблю крыши.

KotNaKawasaki: есть предложение покурить в пятничной ночи кальян где-нибудь поближе к Теремному мосту и с высоты птичьего полёта полюбоваться на кораблик с красными тряпками. Ты как?

Master_piper: я за!

KotNaKawasaki: мур) я счастлив! Тогда я заберу тебя завтра в девять вечера где скажешь?

Master_piper: там же, у Тёмной!

KotNaKawasaki: договорились. Целую, прелесть!

Полина злорадно запыхтела. Добрела до спальни, упала плашмя на постель, подпрыгнув, как на батуте. Уставилась в синеватую диодную подсветку, заменявшую люстру. Сдула с глаз рыжую прядь. Посмотрела на свои сорок два вызова недоступного абонента. Ещё раз подумала. И заблокировала номер мужа нахрен.

«Пусть тебе собаки всякие звонят».

А потом и Милану с Диной.

«Общайтесь между собой, и будет вам счастье».

На душе стало если не легко, то хотя бы менее паршиво. Полина страшно утомилась плакать и потому смогла уснуть.

¹ — строчка из песни группы Linkin Park «In the end».

Весь следующий день до вечера Полина провела как на иголках. То принималась прихорашиваться, то сбрасывала наряды и меняла образы. В платье и туфлях отправиться лазить по скользкой черепице крыши было опрометчиво, а в спортивках — слишком по-пацански. То Полине казалось, что юбка слишком короткая и откровенная, то — что штаны висят мешком и сплющивают ей фигуру. Всё было не так и не к лицу.