Южное предместье Дюнкерка, Франция.

26 мая 1940 года. Ранний вечер.

Гюнтер Шольке.

- Оберштурмфюрер? Командир? Вставайте! - ворвался в его затуманенное сознание голос Брайтшнайдера.

Гюнтер сквозь сон недовольно заворчал, с трудом задавив желание послать несносного заместителя к дьяволу. Какого чёрта?! Он же только лёг! Шольке открыл словно налитые свинцом веки и смутно различил стоящего на пороге палатки Бруно.

- Чего тебе надо, изувер? Дай поспать.. - буркнул он, надеясь что тот снова исчезнет и можно будет опять сдаться ласковым объятиям Морфея.

- Извините, оберштурмфюрер, я бы с радостью, но вас через десять минут вызывает к себе наш Зепп.. - виновато но с налётом ехидства ответил громила. - Весь полк уже на месте, скорее всего, зовут на совещание.

Гюнтер звучно зевнул, чувствуя как от такого известия сон неохотно отступает. Потянулся, мотнул головой, и хмуро воззрился на заместителя.

- Иди уже, сейчас встану! - ответил он, с сожалением понимая что теперь поспать удастся не скоро. - Стой! Сколько время?

- Уже шестнадцать пятьдесят, командир! - доложил тот, глянув на свои наручные часы.

Около пяти ? Ничего себе! Оказывается, его сон продолжался уже почти четыре часа! А ощущение как будто только что заснул. И состояние разбитое. Да, нелегко ему и всему отряду разведки далась эта ночь..

- Свободен! - рявкнул он, и широкоплечая фигура Брайтшнайдера пропала, словно её и не было.

Приведение себя в порядок заняло не больше пяти минут. Бриться и чистить зубы не было времени, поэтому он просто вышел из палатки и его писарь вылил ему на голову ведро воды из ближайшего канала. Это взбодрило Гюнтера и самочувствие сразу улучшилось. Одеться, застегнуться, напялить на себя привычный шлем с камуфляжной тканью, проверить оружие и можно идти.

Шольке вышел из палатки и, разузнав у сидевшего неподалёку возле "Здоровяка" Бруно где находится штаб полка, двинулся туда. Солнце, несмотря на то что уже начинался вечер, продолжало нещадно палить; в кителе и надетой поверх него камуфляжной куртке было жарко, но раздеться до трусов и явиться в таком виде перед очи начальства стало бы верхом глупости и наглости. От канала, по берегу которого он шёл, слегка тянуло прохладой, в тени деревьев пищали комары, а оберштурмфюрер вспоминал то что случилось с ним до того как Гюнтер рухнул на свой лежак в наскоро разбитой палатке и заснул, мечтая чтобы его не будили минимум сутки..

..Преследование отступающих англичан сразу не задалось. Казалось бы, что сложного, просто догони и разгроми разрозненно отходящих врагов, тех кому не посчастливилось удрать на немногочисленном транспорте? Увы, быстро начались проблемы.

Сначала, уже по дороге, неожиданно выяснилось что количество боеприпасов у некоторых особо боевитых командиров машин составило треть, а то и четверть уставного БК. По уму надо бы отправить их на склад боепитания, ибо имеющегося запаса хватило бы лишь на небольшую схватку, но приказ ясно гласил - немедленно начать преследование и не давать противнику возможности замедлить наступление с помощью заслонов! Шольке и сам понимал ситуацию поэтому, скрепя сердце, приказал поделиться с ними тем кто сохранил боеприпасов побольше. Эта задержка отняла у них не больше десяти минут, в течении которых ему пришлось выслушивать ироничные комментарии нового командира танковой роты вместо погибшего гауптмана, которая двигалась прямо за ним. Его поддержал своими насмешками Пайпер, уютно устроившийся на броне танков вместе со своими людьми. Раздражённый и злой из-за собственной промашки, Гюнтер с трудом смог сдержаться чтобы не ответить резкостью.

Затем выяснилось что на ближайшем мостике через первый же канал какие-то хитрые британцы, видимо из-за нехватки мин, заблокировали его несколькими грузовиками, поставленными вплотную друг к другу. Эта своеобразная баррикада могла бы их остановить надолго, учитывая что у Шольке не было тяжёлой бронетехники. Но сейчас прямо за ним двигалась целая танковая рота, и поначалу Гюнтер был абсолютно уверен что через несколько минут он сможет продолжить погоню. Как бы не так! Фортуна упорно благоволила англичанам, это стало понятно очень быстро.

По приказу командира роты "четвёрка" на скорости подъехала к преграде, попыталась протаранить её.. и застряла, наехав на обломки высокого тяжёлого грузовика "Matador". Накренившись, танк бешено работал гусеницами, стараясь освободиться, но ничего не вышло. Сцепление траков с обломками было слишком слабым, а вот днище наоборот, плотно устроилось на разрушенном кузове. Механик-водитель явно занервничал, двигатель яростно заревел, танк опять дёрнулся и едва не свалился с моста в канал. Разъярённый командир танкистов с руганью спрыгнул со своей машины и быстро направился к непутёвому экипажу, намереваясь навести порядок. И теперь уже Шольке имел возможность отомстить, отпуская ехидные комментарии насчёт подготовки танковых войск Рейха. Только Пайпер, который ничего не делал и только смотрел, мог зубоскалить на них обоих, вслух жалуясь за какие грехи ему дали в помощники таких горе-командиров..

Пришлось тросом цеплять "четвёрку" к другому танку и освобождать застрявшую боевую машину. Вылезшие из танка командир и механик-водитель, виновато вытянувшись по стойке "смирно", смиренно слушали своего начальника, тихо шипевшего сквозь зубы. Само собой, Шольке не бездействовал, когда танк застрял; он направил в обе стороны канала по мотоциклу в поисках другого моста, чтобы не терять зря время. Но опять не повезло! Ближайший мост в пяти километрах к востоку был взорван до основания неизвестно кем, а западный располагался гораздо дальше. Учитывая такой крюк легче было бы дождаться когда освободится проход здесь, а не ехать в обход. На то чтобы полностью разобрать баррикаду на узком мосту потребовалось больше часа.

К этому времени темнота уже сгустилась настолько что пришлось включить светомаскировочные фары. Преодолев злополучный мост Гюнтер снова пустился в погоню, преодолевая желание спать, поскольку мерный гул двигателя и ровная дорога навевали сон. К этому добавилась та самая усталость, которая медленно но верно в нём копилась. Да и не только в Шольке. Он видел что то же самое происходит и с его людьми. Они заросли, их лица осунулись, меньше стало шуток и смеха, улыбок и разговоров. Зато прибавилось случаев когда в любую свободную минуту его эсэсовцы просто забивались в укромное место и дрыхли, пытаясь урвать хоть немного сна. Им нужен отдых, но кто же его сейчас даст? Гюнтер знал что такая возможность появится только после разгрома экспедиционного корпуса англичан, а до этого придётся терпеть.. Утешало и то что британцы испытывают те же трудности, только они ещё и отступают, а значит их боевой дух намного ниже.

И, словно вишенка к торту, уже глубокой ночью их обстреляли неизвестные враги. Точнее, кто это было ясно и так, но вот сколько их и какими силами они обладали, в темноте узнать не представлялось возможным. Сверкали вспышки выстрелов, гремели пулемёты, взметнулась пара взрывов.. Вдобавок ко всему это снова случилось возле одного из десятков мостов на сотне каналов в этой проклятой местности! Судя по рёву моторов на другом берегу, вряд ли это были танки. Скорее, английские броневики типа "Hamber". Не Бог весть какая машина но для того же "Здоровяка" довольно опасна.

Посовещавшись втроём они решили не лезть напролом через мост, не зная сил противника. Тот может быть заминирован а в засаде притаятся противотанковые орудия, только и ждущие когда самоуверенные немцы попробуют переправиться. Доложили в штаб что встретили сопротивление, силы врага неизвестны, ждут рассвета для определения ситуации и проведения разведки. Ответ Зеппа пришёл только через полчаса, и заключался в том чтобы они не рисковали и ждали подхода всего полка. Учитывая потери, понесённые в штурме Ватандама, это было логично. Омрачала лишь мысль что отступившие англичане наверняка воспользуются этой передышкой и успеют подготовиться..