Отвернувшись от собаки Гюнтер устало привалился к стене одного из домов и с трудом снял шлем. Повертев его в руке он угрюмо усмехнулся своей удаче. На затылочной части предмета снаряжения виднелась небольшая вмятина. Которая вполне могла бы оказаться на его голове, не надень он защиту. Осколок танкового снаряда, разорвавшегося чуть сзади позиции Шольке, достал его, несмотря на то что основная сила взрыва ушла вперёд. Лишнее доказательство того что носить шлем на войне нужно всегда, пусть даже он тяжёлый, неудобный или какая другая причина. Да, не всегда он защитит от пули или осколка но хоть небольшой шанс спасти свою голову всё же лучше чем вообще никакого. И сегодня с ним произошёл именно такой случай. Вот уж точно: "Gott mit uns"..

Закрыв глаза Гюнтер решил посидеть несколько минут чтобы прийти в себя от лёгкой контузии, и в голове вяло всплыли картины совсем недавнего боя..

..Он находился на позиции "восемь-восемь" когда лавина французской бронетехники подошла на оптимальное расстояние для открытия огня. Командир расчёта тяжёлого зенитного орудия, ни имени ни фамилии которого Шольке так и не успел узнать, в полной готовности стоял рядом и, шумно дыша, ждал команды. Из-под шлема у него стекали капли пота, от волнения или жары, неизвестно. Зенитчики, больше десятка человек в расчёте, добросовестно трудились почти всю ночь, несмотря на то что приходилось то и дело бегать облегчиться. В трудолюбии ли дело или они просто очень хотели выжить в предстоящем бою но теперь результат говорил сам за себя.

Орудие стояло в глубоком капонире, скрытое в земле на две трети. Длинный ствол располагался всего сантиметрах в двадцати над землёй и, вместе со щитом, был накрыт маскировочной сетью. Такая же сеть была укреплена и сверху, закрывая установку от наблюдения с воздуха. В дополнение к этому зенитчики срубили ветви с нескольких плодовых деревьев и воткнули перед капониром. Ящики с осколочно-фугасными и бронебойными унитарами стояли в ровике чуть в стороне. Сама позиция была выбрана в глубине сада на окраине городка, часть кустов вырубили, разобрали небольшой сарай, и теперь углы наведения и стрельбы позволяли накрыть огнём большую часть наступающего танкового батальона от самой реки с востока до чуть ли не юго-западной части поля. Если убрать один из частных домов то сектор обстрела был бы вообще идеален, но заморачиваться не стали. Классен компенсировал этот недостаток тем что разместил на недоступном для "восемь-восемь" участке одного из своих "зубастиков". Другое такое же орудие, стоящее сразу за бруствером траншеи в небольшом укрытии, перекрывало сектор зенитки и должно было, по замыслу, отвлекать вражеский огонь на себя, давая той драгоценное время на несколько дополнительных выстрелов. А потом, когда "зубастику" станет совсем туго, расчёт перекатит его на запасную позицию чуть в стороне. По крайней мере, таков был план. Но, как часто иронизируют фронтовики, все планы летят в трубу после начала боя..

Гюнтер решил находиться здесь потому что именно на тяжёлой зенитке строился весь хребет обороны. Да, "пятисантиметровки" тоже хороши но их теперь здесь всего две, и без "восемь-восемь" вражеские танки они не удержат. А вот судьба самой пятитонной установки зависит только от её расчёта. Потому что до конца боя она отсюда никуда не денется, каким бы он не был. Подкатить к капониру тягач, свести станины и поднять орудие на две тележки прямо во время боя - чистое самоубийство.

Командир расчёта снова взглянул на него с явным нетерпением но промолчал. Не с того не с сего Шольке вдруг вспомнил про мешок с гусём, висевшим вчера на стволе мобильной зенитной установки "Доры". Интересно, сожрали уже птицу или нет? Господи, о чём он думает?! Тут не о гусе надо мечтать а как танки остановить! Выбросив несвоевременную мысль из головы Гюнтер снова внимательно обозрел поле боя и медленно поднял руку вверх. Французские броневики, словно гончие ищейки перед охотниками, рыскали по полю, то и дело постреливая в подозрительные места. Следовавшие за ними танки пока молчали, медленно подползая к Вадленкуру. Пора! И резко опустил руку..

Сначала выстрелила "пятисантиметровка". И попадание первым же выстрелом! Один из лёгких танков вздрогнул и остановился, а из него начал спасаться экипаж. Тут же сказала своё первое слово тяжёлая зенитка.. И средний танк, шедший чуть позади, буквально взорвался! Мощь снаряда "восемь-восемь" на таком расстоянии оказалась просто потрясающей. А потом оба орудия перешли на беглый огонь и Гюнтеру оставалось только в восхищении переводить бинокль с одной поражённой машины на другую. Благодаря тому что в расчёте зенитного орудия было сразу несколько подносчиков то оно развило бешеную стрельбу. Каждые несколько секунд раздавался выстрел, автоматический выбрасыватель гильз с лязгом выкидывал их наружу а заряжающий шустро вкладывал следующий. Ствол едва заметно поворачивал, наводчик нажимал спуск и очередной "гостинец" с огромной скоростью летел в свой первый и последний полёт.

А на поле была самая настоящая бойня! При первом же выстреле броневики ринулись в стороны и назад, не желая быть поражёнными. Но у танков такой возможности не было и они сполна ощутили что такое быть дичью для охотников. Машины останавливались, бестолково стреляли куда попало, прятались друг за друга, некоторые начали отступать, движимые инстинктом самосохранения. Выжившие танкисты пытались спасти товарищей, вытаскивали их безвольные или горящие тела.. и падали рядом с ними от выстрелов немецких пехотинцев из траншей. Им помогали пулемётчики своими экономными короткими очередями.

И дело тут было не в жестокости, просто военная эффективность. Подготовить и научить танкиста совсем не то же самое что пехотинца. Поэтому чем меньше у французов их останется тем лучше для немцев. То же самое с ранеными. Какой смысл оставлять в живых того кто имеет шанс вылечиться в госпитале а потом снова вернуться на фронт, мстить за своих боевых товарищей и, возможно, убить тебя самого? К тому же тот кто побывал под огнём уже начал приобретать боевой опыт, значит, стал более опасен. Зачем ждать когда он превратится в настоящего профессионала и убьёт твоих сослуживцев? Гуманизм или жестокая логика войны? Для Гюнтера выбор очевиден..

Казалось, прошло несколько часов но, посмотрев на часы, Шольке увидел что пролетело всего минут пятнадцать. Поле боя всё больше заволакивало чёрным дымом от подбитой техники и огонь трёх орудий стал менее точен. Теперь наводчики дольше целились, выбирая куда стрелять, к тому же французская артиллерия снова усилила артобстрел, пытаясь нащупать вероятные позиции немецкой ПТО. Правда, самые близкие снаряды взрывались либо где-то позади или же перед траншеями, вынуждая пехотинцев пригибаться в окопах. И Гюнтер с нескрываемым облегчением увидел как вражеские танки, временами видневшиеся сквозь дым, начали отступать, не рискуя продолжить атаку. Неужели победа?! Прибежавший с западной окраины солдат доложил что группа Классена-Брайтшнайдера тоже успешно отбилась, причём большую часть работы сделала мобильная "Дора", первыми же выстрелами буквально раскалывая лёгкие танки на части а средние вынуждая вспыхивать как свечки. Расчёты "дверных колотушек" тоже внесли свою лепту, "разув" выстрелами больше десятка машин, превратив их просто в неподвижную цель, как в тире. Словом, блестящая работа артиллеристов, не то что первый поединок с вражескими разведчиками, где те мазали как будто пьяные!

Но были и печальные новости. Каким бы неприцельным был огонь французских танков и артиллерии но и он забрал жизни семерых немецких солдат. Пятеро были из роты Биссинга и двое подчинённых самого Гюнтера.. Причём, оба погибли, можно сказать, совершенно случайно. Вражеский артиллерийский снаряд угодил прямо в "Sd.Kfz. 263", центр связи отряда, названный экипажем "Баварец", и разнёс его на куски несмотря на то что тот стоял за небольшим сараем. Снаряд пробил строение насквозь и теперь на том месте где стоял броневик была глубокая воронка. Обломки машины раскидало по всему двору а исковерканный кусок железа, который раньше назывался пулемётом, настолько сильно вбило в стену дома что там остался отчётливый след.