И во второй раз в своей жизни я снова спрашиваю себя: «Хочешь ли ты выжить? Или ты хочешь растратить себя?»

Но что такое выживание без жизни, и что такое смерть без боли?

Это пустая, потрескавшаяся оболочка, в которой родилась душа и в которой эта душа умрет.

Я больше не хочу быть этой оболочкой. Я больше не хочу просто выживать — я хочу жить. И я не хочу тратить свои дни впустую, как пустое существо, которое ждет смерти, как старый пес, сидящий на пороге дома и ожидающий того дня, когда кто-то откроет дверь и пригласит его войти и остаться.

Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я бью Сильвестра прямо в член. Из его горла вырывается струя воздуха, за которой следует громкий крик боли. Полагая, что Кейси слишком ошеломлена, чтобы отреагировать, я бросаюсь в сторону кухни, выкрикивая имя Энцо и едва не спотыкаясь о ковер под сломанными кусками обеденного стола.

Он не может быть далеко. Я уверена, что Сильвестр не успел бы ранить его и спрятать где-нибудь на улице, поэтому он должен быть все еще в маяке.

— Энцо! — кричу я, надеясь, что он ответит. Но он не отвечает.

Сильвестр что-то кричит Кейси, но я уже бегу на кухню за ножами. Открыв ящик, я быстро хватаю нож, порезав при этом руку о другой. Боль почти не чувствуется, особенно когда ко мне спокойно идет гниломордая девчонка, низко наклонив подбородок и злобно глядя на меня из-под бровей.

Я протягиваю нож, моя рука сильно дрожит. Адреналин перенасыщает мой организм, и мне трудно сосредоточиться на определенном плане.

— Энцо! — снова кричу я. В отчаянии я мечусь взглядом по комнате, не понимая, где, черт возьми, он может быть. Сильвестр никак не мог одолеть Энцо. Значит, он должен был как-то застать его врасплох.

Кейси приближается, и я снова обращаю свое внимание на нее.

— Не подходи ближе, Кейси. Я сказала тебе, что мы поможем тебе. Ты не обязана хранить верность человеку, который издевался и мучил тебя.

Она делает паузу, глядя на меня с эмоциями, которые я не могу определить.

— Взять ее! — кричит Сильвестр, его лицо багровое от боли и ярости, пока он пытается встать на ноги с помощью своей деревянной ноги. Проклятия сыплются с его губ, слюна летит и прилипает к его бороде, но Кейси не слушает.

— Кейси, пожалуйста, — умоляю я, голос хриплый. — Он держит тебя здесь в ловушке и причиняет тебе много боли. Он не любит тебя, он просто хочет обладать тобой.

Ее глаза стекленеют, но Сильвестр уже поднялся на ноги и бросился к ней, его деревянные колышки о пол отдаются эхом его гнева.

— Бесполезная тварь... — оборвал он себя и схватил ее за волосы, поволок за собой и швырнул на пол. Она приземляется с грохотом, но он уже движется ко мне.

Признаться, я на мгновение замираю. Ужас — это паразит, впрыскивающий свой яд прямо в мою кровь и парализующий мои мышцы.

Но в тот момент, когда его кулак откидывается назад, ярость искажает его лицо, время словно замедляется. Мое тело разжимается, и я двигаюсь инстинктивно, уклоняясь от его удара и выпрямляясь как раз в тот момент, когда он приближается. Он хватает меня за горло, крепко сжимает, но моя рука уже крепко вдавилась в его живот, хлынула кровь, и я ослабляю хватку на рукоятке ножа.

Он останавливается, глаза расширяются, когда он смотрит вниз. Металл целиком погружен в его живот, и от ощущения его крови, покрывающей мои руки, у меня изо рта извергается рвота.

Это такое знакомое чувство. Точно так же, как когда я вонзила нож в горло Кева, красный цвет пузырился из ран и покрывал мою руку и лицо.

Я никогда не хотела отнимать жизнь. И все же, вот она я, забираю еще одну.

Он рычит и хватает меня за запястье, сжимая его до хруста. Я вскрикиваю, инстинктивно отпуская рукоятку.

— Это было просто глупо с твоей стороны, — рычит он, его лицо искажено одновременно болью и яростью.

Прежде чем я успеваю отреагировать, его кулак снова летит ко мне. На этот раз я слишком медленно реагирую, и единственное, что помню, это вспышка боли, а затем темнота.

Энцо

Моя голова раскалывается на чертовы куски, и от нее исходит гнилостный запах. Я стону, стиснув зубы, когда острая боль пронзает глаза.

Твою ... мать.

Я с трудом вспоминаю, где я, блять, нахожусь и что, черт побери, произошло помимо пульсации в моем черепе.

Медленно, фрагментами. Нахожу маяк, потом рацию. Появление Кейси, ее рот зашит. Сильвестр врывается в дом, а потом я оставляю Сойер и Кейси наверху. Я помню, как открыл дверь книжной полки, держа наготове дробовик, но никого не обнаружил. Единственным отличием было то, что дверь в подвал была снова открыта.

Я помню, как осторожно подошел к подвалу, а затем услышал скрип входной двери прямо перед тем, как за моей спиной раздался выстрел. Дальше мои воспоминания обрывочны, но я помню, что пуля ударила в ствол моего пистолета, выбив его из моей руки. Затем Сильвестр ворвался ко мне сзади, когда я снова схватился за ружье, еще один выстрел прозвучал рядом с моей рукой и полностью уничтожил оружие. И наконец, приклад его дробовика, направленный прямо мне в лицо. А потом... ничего.

Cazzo — Блять.

Подъем ярости достаточен, чтобы заставить меня открыть глаза и заставить мое тело двигаться. Здесь почти кромешная тьма, жарко, пахнет сыростью и... как будто что-то разлагается.

Подняв взгляд, я вижу крошечные щели света между половицами и тень Сильвестра, который медленно идет по кухне, его нога стучит по дереву, отчего на меня сыпется пыль.

Сильвестр произносит несколько странных слов. Я понятия не имею, Сойер с ним или нет, но этого достаточно, чтобы впрыснуть в мои вены еще одну сильную дозу адреналина.

Я похлопываю руками вокруг себя, чувствуя под собой мелкую грязь и то, что я считаю одеялом. Сев еще выше, я продолжаю поиски, пока моя рука не натыкается на что-то твердое. Оно холодное и твердое, и через минуту я понимаю, что это лопата. Я хватаюсь за нее и продолжаю поиски, надеясь, что внизу есть что-то, что может служить источником света.

Проходит еще несколько минут, и, наткнувшись на несколько предметов, я наконец нахожу небольшой газовый фонарь. Он щелкает, едва освещая более чем на пару дюймов.

Я нахожусь в земляной яме с деревянной лестницей, ведущей прямо наверх.

Поднявшись на ноги, я осматриваюсь и обнаруживаю, что нахожусь на кладбище. По всему пространству разбросаны курганы грязи, перед каждым — палки в форме креста.

Ебаный Христос.

Мне трудно дышать, пока я размышляю о том, сколько людей убил Сильвестр. Они все были заложниками? Они все, блять, умерли, кроме Кейси. Самоубийство? Или он убил их, когда они отказались подчиниться?

Помимо могил, в углу стоит ведро с человеческими отходами внутри, маленькая раскладушка с одеялом и плоской подушкой, ранцевая кукла, аптечка, бутылки с водой и несколько пустых пластиковых пакетов.

Сильвестр, должно быть, иногда держал здесь Кейси. С тех пор, как мы прибыли, ее можно было услышать только днем на маяке, предположительно потому, что она не могла так легко заявить о своем присутствии и направить нас прямо к люку. Где находится гребаное кладбище.

Он знал, что истории о привидениях заставят нас поверить, что шаги сверху или в коридоре — не более чем беспокойные духи.

Я качаю головой, в голове проносятся различные сценарии, почему она была в коридоре ночью, и каждый из них более тревожный, чем предыдущий. Кроме туалета, единственным местом, куда ей нужно было идти, была спальня Сильвестра, и было много случаев, когда она шла и возвращалась именно туда, судя по звуку ее цепей.

Я собираюсь убить его, блять, медленно. Я бы хотел начать с зашивания его чертова рта, чтобы заставить его кричать. Посмотрим, сможет ли он удержать его закрытым или разорвет швы от боли.