Сойер

Думаешь, кто-нибудь когда-нибудь полюбит тебя, мелкая? Я единственный, кто тебя любит. Но не в том случае, если ты станешь шлюхой. Никто не может любить шлюху.

Я зажмуриваю глаза и спотыкаюсь о камень.

— Черт! — кричу я. Глупо выходить сюда босиком на израненных ногах, но сейчас мне все равно. Мне просто нужно убраться подальше.

Я хочу услышать тебя, когда ты ломаешься и не можешь кричать.

— Заткнись, — бормочу я сквозь стиснутые зубы. — Вы оба, заткнитесь.

Тебя так легко сломать.

Кровь приливает к голове от стыда и смущения, и под жарким солнцем я уверена, что самолет мог бы увидеть мое помидорно–красное лицо ясно как день с высоты десяти тысяч футов.

Кому нужно это чертово радио, когда моя ненависть к мужчинам может стать сигналом для инопланетной расы из целой галактики?

Я выбегаю из маяка, пот струится по волосам и затылку. Я понятия не имею, куда иду, но мне все равно, лишь бы подальше от этого места — подальше от него. Но я все равно никогда не остаюсь одна. Я бегаю уже шесть лет, но так и не смогла убежать от Кева.

Нет никакой надежды убежать и от Энцо. Его жестокие слова, его злой язык и его зловещие намерения.

И у меня ужасное чувство, что даже если я ускользну от него, он последует за мной, куда бы я ни пошла. Так же, как и Кев, он, блять, будет мучить меня и не остановится, пока я не окажусь именно там, где он хочет.

Я перелезаю через несколько скал, прорычав еще больше оскорблений в адрес обоих мужчин, когда нахожу массивную каменную насыпь, и мои слова обрываются. Что-то в нем кажется немного необычным, чтобы быть чем-то большим, чем просто скалой, поэтому я ловко пробираюсь к нему, стараясь остерегаться острых камней.

Когда подхожу ближе, я замечаю отверстие в валуне, а за ним — черную бездну.

Это пещера.

Мое сердце колотится, но я не уверена, от чего оно колотится — от напряжения, волнения или трепета. Я нерешительно приближаюсь к устью пещеры, напрягая слух, чтобы услышать диких существ.

Не похоже, что это место подходит для процветания каких-либо животных. Но я видела слишком много фильмов ужасов категории «B» с монстрами, которые прекрасно себя чувствуют в таких условиях.

И все же мне кажется, что вокруг моей талии завязана веревка, и что-то тянет меня туда, хочу я этого или нет.

Пожевав губу, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на маяк, маячащий позади меня. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы решить, что я лучше буду в пещере, чем там.

Но сначала мне нужно раздобыть свет.

Волнение берет верх, и я поспешно возвращаюсь к маяку, влетаю в парадную дверь и обнаруживаю Сильвестра, сидящего за обеденным столом и чистящего свое ружье.

Он уже проснулся после сна. В этот момент я рада, что мое лицо уже покраснело, потому что при виде его всевозможные напоминания нахлынули на меня.

Он смотрит на меня, похоже, шокированный моим внезапным появлением.

— Ну, приветик. Ты в порядке?

Кажется, он не обращает внимания на то, что произошло в его шкафу. Хорошо.

— Можно мне одолжить фонарик, пожалуйста? — спросил я, задыхаясь и потея.

Его кустистые брови нахмурились.

— Зачем?

— Я просто исследую остров, — говорю я, не желая рассказывать ему о пещере. Я не совсем понимаю, почему. Может быть, потому что я не хочу, чтобы он рассказал Энцо, но на самом деле мне нравится идея иметь место, где можно скрыться и где никто не сможет меня найти.

Нахмурившись, он поднимается на ноги и открывает ящик на кухонном острове.

— Только не забудь вернуть его обратно, хорошо? Они не дешевые, — инструктирует он, протягивая маленький черный фонарик.

— Да, сэр, — говорю я и благодарю его широкой улыбкой, забирая фонарик. Когда я собираюсь броситься обратно, он останавливает меня.

— Позволь мне сначала дать тебе обувь, пока ты не поранилась еще больше. Кажется, у меня еще остались туфли, когда здесь жила моя дочь.

Я вспоминаю старые фотографии в его ящике, и мое любопытство по поводу того, куда уехала его семья, разгорается. Он впервые упоминает о том, что у него есть дочь, и кажется, что он даже не подозревает об этом. Но сейчас у меня нет времени на выяснения, поэтому я позволяю ему ковылять вверх по ступенькам за туфлями.

Я нетерпеливо переминаюсь на ногах, молясь, чтобы за то время, которое потребуется Сильвестру, чтобы вернуться, Энцо не вышел из своего портала из ада и не терроризировал меня еще больше.

К счастью, спускается только Сильвестр, держа в руках пару голубых туфель. Я ухмыляюсь, беру их у него и щебечу очередное «спасибо», едва останавливаясь, чтобы надеть их, прежде чем снова выйти из дома.

Когда добираюсь до пещеры, я включаю фонарик и забегаю внутрь. Почти сразу же я спускаюсь по крутому спуску, и мне приходится почти упасть на задницу, чтобы удержать равновесие.

По мере спуска воздух становится все холоднее, но больше всего меня смущает голубое свечение, пляшущее по стенам пещеры. Я нахожусь в своеобразном туннеле, который постепенно изгибается влево, и цвет становится все ярче по мере моего приближения.

Сбитая с толку, я поворачиваю за поворот и замираю на месте. Я абсолютно парализована, когда передо мной открывается вид.

Передо мной огромное открытое пространство, заполненное сверкающими камнями, похожими на черные бриллианты. Каждая поверхность сверкает, и это почти так же завораживает, как потолок пещеры.

Странные голубые точки сияют на каждом дюйме поверхности. Это все равно что смотреть в космос, настолько они яркие. Здесь целая вселенная, и, как и в космосе, мне не хватает кислорода.

У меня открывается рот, я впитываю необыкновенное зрелище и задыхаюсь, когда замечаю в центре пещеры огромный бассейн, поверхность которого такая же голубая, как и потолок.

— О, блять, — бормочу я, шагая дальше в огромное пространство, вбирая в себя все медленно и одновременно.

Это чертовски завораживает, и я никогда не видела ничего подобного.

По причинам, которые я не могу объяснить, на глазах наворачиваются слезы.

Может быть, это потому, что здесь просто чертовски красиво. А может, потому что среди тьмы я нашла безопасное убежище.

Заключенные снова неспокойны.

И Энцо тоже.

— Если ты собираешься продолжать ворочаться каждые пять секунд, можешь делать это на полу? — ворчу я, мое раздражение растет, когда он в миллионный раз трясет кровать.

— Если тебя это так беспокоит, тогда уходи, — отвечает он, его голос низкий и глубокий от безответного сна.

Он холоден, как никогда, и впервые я рада этому. Его огонь изнуряет, и как бы это изнурение не помогло мне хорошо выспаться, оно того не стоит, когда он не дает мне уснуть.

Сегодня я провела несколько часов в этой пещере. Лежа на камне и глядя вверх на загадочные маленькие огоньки, я удивлялась, как природа могла создать нечто столь прекрасное в столь уродливом мире.

Когда я вернулась на маяк, Энцо чинил трубу под раковиной, а Сильвестр стоял над ним, рассказывая, как починить то, что он никогда не сможет сделать сам.

Энцо набросился на него, и мы провели ужин в неловком молчании.

Даже сейчас он ведет себя так, будто меня не существует. Или, по крайней мере, пытается это сделать.

И я до сих пор не могу понять, беспокоит ли меня это. Яма в моем желудке была бы отличным индикатором, но очевидно, что моему телу нельзя доверять рядом с ним.

Он снова двигается, и мой гнев нарастает. Я поворачиваюсь к нему лицом и толкаю его. Его голова поворачивается ко мне, и хотя страх мгновенно проносится в моей крови, он не сравнится с тем, что я испытываю во сне.

— Убирайся, — сквозь стиснутые зубы выкрикиваю я, снова толкая его.