Что за хрень. Мы на острове уже девятнадцать дней, но Сильвестр сказал, что корабль появился за несколько дней до нашего крушения. Осталось около восьми, прежде чем он снова появится, и мы сможем убраться отсюда.

Ты вообще хочешь этого?

Я прикусила губу, отворачиваясь от гребаной дразнилки, которая только что прошла мимо. Хочу ли я?

Неужели реально остаться здесь с Сильвестром? От этого человека у меня мурашки по коже, но я его почти не вижу, пока не даю о себе знать.

Или ты просто меняешь одну тюрьму на другую?

Я в ловушке чужих жизней. Запуталась в паутине имен, тщательно подобранных любящими матерями и отцами. А может, их вовсе не любили. Может, их даже не хотели.

Прямо как Энцо.

Я фыркаю, все еще подавленная прошлой неделей. У меня такое чувство, будто мои внутренности поцарапали, и каждый раз, когда я чувствую, как набухает эмоция, она болезненно трется об открытую рану. Я слишком много пила. Слишком много делилась. Затем причинила еще больше боли. И теперь от меня остались лишь рваные останки.

Мы с Энцо почти не разговариваем, и, к моему ужасу, Сильвестр использовал эту возможность, чтобы заставить меня проводить время с ним. Но я все равно терплю, потому что плохая компания все равно лучше, чем оставаться наедине с Кевом в моей голове.

Я не люблю чувство привязанности, но цепляюсь за тех, кто предлагает что-то бессмысленное.

До Энцо, по крайней мере.

Прошлой ночью нарастающее напряжение окончательно сломило меня. Я налила немного водки в бутылку с водой и не спала всю ночь, посасывая ее, пока Энцо спал рядом со мной.

Я была так близка к тому, чтобы протянуть к нему руки, встать на колени и умолять о прощении. Я не знаю, почему или как, но я чертовски скучаю по нему.

Я предпочитаю его огонь льду, его гнев молчанию, его ненависть равнодушию.

Я бы приняла худшее, если бы это означало, что мне никогда не придется обходиться без него.

Вздохнув, я встаю и спускаюсь в пещеру, спотыкаясь о шаткий камень, который крошится под моими неустойчивыми ногами. Я все еще чувствую последствия той водки, и каждый вдох разжигает желание вылить содержимое моего желудка на пол.

Никогда. Никогда.

К черту алкоголь. Он никогда не доводит меня до добра. С самого начала я попала в объятия Энцо, и, похоже, он постоянно возвращает меня обратно — и каждый раз это колоссальная ошибка.

Я снова оступаюсь, спотыкаюсь о палец и едва успеваю поймать себя. Господи, мне нужны гребаные ходунки. Я уверена, что все еще немного пьяна.

Услышав утром щелчок отпираемой двери, я вышла из маяка через несколько минут, что означает, что сейчас чуть больше семи утра. Мой сон был некрепким и совершенно неутешительным. Даже в кататоническом состоянии напряжение непробиваемо и отказывается спадать.

Я не могла больше терпеть. Я выпрыгнула из теплых одеял, надела свои единственные шорты и случайную футболку, которую нашла на полу, и выскочила оттуда. Все это время я чувствовала на себе его взгляд, но отказывалась встретиться с ним глазами.

Я злюсь, и уже не знаю, почему. Я не должна давать ему право причинять мне боль, но я всегда была податлива для него. Он притягивает меня, использует мое тело против меня, а затем отключает меня через несколько секунд, оставляя меня опустошенной и чувствуя себя еще холоднее, чем прежде.

Он просто... он просто гребаный мудак.

Моя кожа светится акварельным оттенком, когда я выхожу в пещеру, светящиеся черви извиваются надо мной. Я прихожу сюда каждый день с тех пор, как обнаружила это место, и у меня до сих пор перехватывает дыхание.

— Привет, друзья, — ласково зову я, даже ласково помахивая пальцем. Я ласково обращаюсь к ним только потому, что не хочу, чтобы кто-нибудь из них неожиданно упал мне в рот.

Хотя я подозреваю, что если найду здесь убежище, то стану настолько одинокой, что заставлю их говорить в ответ.

Думаю, я перейду этот мост, когда доберусь до него.

Вместо того чтобы отдыхать у воды и окунать пальцы ног, как я обычно делаю, я обхожу ее и направляюсь к заднему концу пещеры. Последние пару дней я пытаюсь понять, как далеко могу зайти. Неуверенность не покидает меня, потому что я все еще убеждена, что есть шанс, что какое-нибудь потустороннее существо выползет из глубин и убьет меня, но если в этом месте водятся светящиеся черви и есть подземный бассейн, то мне любопытно, есть ли здесь что-то еще, что можно открыть.

Я снова спотыкаюсь, но на этот раз мне легче выпрямиться. Головокружение начинает отступать, хотя тошнота еще не прошла. Я надеюсь, что смогу вывести остатки токсинов, позже вернуться на маяк, посмотреть Энцо в глаза и не почувствовать желания броситься наутек.

Я пробираюсь через проем, пока не попадаю на неровную тропинку. В конце она падает вниз примерно на десять футов в пещеру. Вот тут-то она и становится скалистой. В прямом и переносном смысле.

Тем не менее, когда я доберусь до дна, оно выровняется и приведет в другой туннель. Я дошла до его устья, но дальше не рискнула. Раньше я списывала это на недостаток освещения, но на этот раз я взяла с собой карманный фонарик, которым Сильвестр разрешил мне пользоваться раньше.

Он не обеспечит значительной видимости, но я думаю, что с ним я смогу пройти так далеко, как хватит моего мужества, а это не так уж и далеко. Мне также нужно будет постепенно наращивать его и найти фонарик побольше. Но у меня есть больше недели на это, и даже больше, если я решу остаться.

Я сажусь на край дыры и направляю палец к ближайшему камню. Медленно спускаюсь вниз, в конце концов вытаскиваю фонарик и спускаюсь все глубже в пещеру, воздух становится все более ледяным.

Дыхание сбивается, когда я с довольной ухмылкой достигаю дна. Это было не так уж плохо.

Мы с Кевом выросли в горах в Неваде, поэтому я всегда любила походы, но никогда не была настолько глупа, чтобы делать это с похмелья.

Я хмурюсь, потом пожимаю плечами. Если я умру, то умру.

Я спускаюсь в туннель, вытираю пот со лба и смотрю на свет вокруг, чувствуя себя немного жутковато. Вот тут-то и приходят навязчивые мысли.

Что если это плотоядные вампиры? Что, если на нас напали инопланетяне, и это их домашняя база? Что, если здесь есть мутировавшие светящиеся черви, которые выросли на десять футов в высоту и любят светловолосых девушек?

Я вздрагиваю, отгоняя эти мысли, и радуюсь, когда туннель заканчивается, и я выхожу на другую открытую площадку. Никаких существ, но здесь тоже есть светящиеся черви. Я ухмыляюсь, поворачиваю шею и бесцельно шагаю, разглядывая крошечных существ.

Что бы я отдала, чтобы стать одним из них.

Из-за этого положения мое равновесие нарушается, и я сильно раскачиваюсь в одну сторону. Я опускаю голову, пытаясь выпрямиться, но моя нога задевает выемку в скале, вывихивая лодыжку и полностью выводя меня из равновесия. Мое зрение кружится, и я падаю на спину, а через мгновение моя голова ударяется о камень. Через несколько секунд все вокруг потемнело.

Энцо

В миллионный раз за это утро Сильвестр переминается с ноги на ногу, бросая нервный взгляд в сторону входной двери. Я уже спросил, в чем его проблема, но он, конечно, только махнул рукой и сказал, что все в порядке.

Не заботясь о том, насколько это было грубо, я подошел к входной двери и распахнул ее, уверенный, что что-то происходит. Все, что я увидел, был густой туман, и, постояв так несколько минут, я сел обратно. С тех пор я пялюсь на старого, лежачего хрена, надеясь, что доставляю ему еще больше неудобств.

— Похоже, кто-то плакал прошлой ночью, — говорю я небрежно. Он делает паузу, затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Здесь были также и женщины, которые умерли?

Сильвестр смотрит на свой кофе, как будто черный осадок, который он пьет, обеспечит его подходящей ложью.