— Ох, тут ты нисколько не ошиблась. Я правда чертовски обаятелен, — с нескрываемой улыбкой проговорил Николай, сверкая голубыми глазами с искорками веселья. — Просто в некоторые моменты мы можем усиливать дар. Это трудно объяснить. Со стороны это выглядит, как гипноз, но мы в этот момент ощущаем, как ломаем все барьеры у человека и переступаем сразу к стадии симпатии.

Внезапно у меня закралась мысль.

— Ты делал когда-нибудь такое со мной? — спросила я и увидела, как лицо Николая моментально стало серьёзным.

— Никогда, — твёрдо и уверенно ответил он. — А почему ты спрашиваешь? Неужели настолько без ума от меня? — последний вопрос он задал прежним шутливым тоном, играя бровями.

— Да, — честно ответила я. Лицо Николая сделалось непроницаемым, а глаза прищурились. Я раскрыла и закрыла рот, не понимая, почему так быстро ответила. Это «да» вырвалось само собой, я даже не успела подумать. — То есть… то что я испытываю… Легче списать всё на дар, чем поверить, что ты испытываешь только положительные эмоции по отношению к человеку, о котором ничего не знаешь… Поэтому и спросила, да…

— Ты знаешь, что у меня аллергия на ежевику, — запротестовал он спустя секунду, словно отмерев.

— Узнала об этом после двух попыток накормить тебя ею, — ответила я, склонив голову. — Я, можно сказать, покушалась на твою жизнь. Дважды.

Николай рассмеялся, закидывая мне руку на плечи и направляя в сторону нашего стола. Я тихо выдохнула, радуясь, что смогла перевести тему разговора в другое русло. Почувствовала, как щёки заливает румянцем от того, какую глупость ляпнула ранее. Точнее, то была не совсем глупость… больше правда, но это должно было быть сказанно не так! Да это вообще не должно было быть озвучено!

— Боюсь, Красавица, что даже при всей твоей очаровательности, мой дух не простил бы тебе такой смерти, — говорил он мне на ухо, перекрикивая другие голоса.

Я не обращала внимание на прохладу его дыхания на коже, которое пускало отнюдь не неприятные мурашки по шее. Не обращала внимание, как его ладонь осторожно устроилась у меня на плече, а пальцы игрались с тканью плаща. И уж тем более я не замечала напряжения в его теле, при всей его игривости и нынешней беззаботности. Не замечала вдумчивый и запутанный взгляд, отличающийся от прежнего пустого.

Никто из нас не обратил на это внимание, поэтому я и Николай спокойно сели за стол, за который уже успели усесться Мика и Рузанна.

— Правда⁈ Мика, ты никогда не пил⁈ — поражалась Рузанна, стягивая с плеч плащ.

— Нет, — пожал он плечами и невозмутимо почесал щёку. — В Аггин нам запрещали употреблять спиртное. Пить могли только старшие.

— И как у вас определяется, кто старший? — спросила Саша, которая почти впечаталась в скамью, избегая шатающихся вокруг людей.

— Это что-то вроде приближённого, — пояснил Аггниец. — Единные правители ведь только у высших кланов. Остальные, включая Аггин, живут либо семьями, либо общинами. В моём случае — второй вариант. У нас был главный и его приблежённые лица. У них, очевидно, было больше возможностей.

— В любом случае, ты же уже не в Аггин, — сказала Рузанна, не замечая, как дёрнулся Мика. — Почему не попробовал?

— Не захотел, — коротко ответил он и откинулся назад.

В Аггине были жестокие и даже несправедливые правила. Может, когда-то они и были приемлемыми, но сейчас всё это исказилось. Аггнийцы, которые прибрали к своим рукам власть и установили навые законы, не видят разницы между членами клана и рабами.

Я ненавидела Аггин. Мне была противна мысль оказаться у Гризона в катакомбах снова. Мика и Амика стали единственными Аггнийцами, с которыми я могла хоть немного расслабиться. Моя ненависть была результатом пыток и издевательств со стороны Аггнийцев, которыми управляла моя мать. Я не знаю причину, из-за которой Амика и Мика отвергли собственный клан. И как бы над ними там не издевались, не помыкали и отдаляли друг от друга — это был их клан.

Чем я отличалась? Даже сейчас я испытывалась бесконечную вину перед Лирая. Чувствовала, как подвожу собственный клан… Мика, Амика и я выросли в кланах со своими недостатками, но ничто другое я не могу назвать своим домом. И я очень надеюсь, что это изменится.

К нам подошла официантка с огромным подносом и таким же вырезом на платье, которое ей было мало на несколько размеров. Девушка начала расставлять ароматные тарелки, не забывая наклоняться так, что создавалось впечатление, будто она хотела лечь на наш стол.

Наконец мы принялись за еду. Никто особо не заморачивался об этикете. Единственные, кто прилично ел, были Николая и Саша. Но если первый показывал не меньше энтузиазма, чем я и Рузанна, у которых жир норовил потечь по пальцам, то у Саши было такое лицо, словно её голову положили на гильотину.

— Нам ещё добираться до дворца, — начала я, промокнув рот салфеткой, опасаясь вызвать своим видом у Миба рвоту. — Лучше позаботься о том, чтобы насытиться, а не остаться воплощением чистоты и аккуратности.

— Ей это бесполезно говорить, — в набитым ртом сказала Рузанна. — Она себе скорее палец отрубит, чем позволит… как ты там выразилась? — обращалась она уже к Саше. — Ах да, есть подобно первобытным обезьянам.

— Смотри, как бы тебе палец не пришлось отсечь, — с каменным лицо парировала Саша, отправив в рот кусок мяса. — Неизвестно, что вообще содержится в этой пище… Того и гляди столбняк заработаешь.

— Это скорее грозит ему, а не мне, — ни капли не смутившись, указала Рузанна на Николая. — Ты его руки видела вообще?

— Я предпочитаю мыслить более позитивно, дамы, — с лёгкой улыбкой отозвался Николай. — И наслаждаться трапезой. Более того, что больший люд вокруг нас уже разбежался, стоило им только увидеть выражение лица Саши.

Миб только состроила грозную гримасу, которая никак не подействовала на Николая. Я пересеклась с ним взглядами, но парень быстро отвёл свой, делая вид, что увлечён мясом. Хотя оно было действительно неплохим. Я прикончила свою порцию раньше всех, утолив сильнейший в моей жизни голод. Напрягла память и постаралась вспомнить, когда последний раз так ела, но не смогла.

Первым изо стала удалился Мика. Я решила последовать за ним, потому что выглядел Аггниец расстроенным, как мне показалось. Парня я обнаружила на крыльце перед входом в таверну, где почти не осталось народу. Медленно подошла к нему и встала сбоку.

— Мне не нужна поддержка, — первым заговорил он. — Или жалость.

— Я молчала, — сказала я в своё оправдание. — Мне просто показалось, что тебя расстроили слова Рузанны.

— Почему тебя это волнует? Ты же нас на дух не переносишь, — он хмуро посмотрел на меня. Из-за такого количества шрамов от ожогов на лице у Мики не было бровей. Поэтому понять его эмоции было нелегко.

— У меня не самая приятная история, касаемо вашего клана, — снова оправдывалась я, не понимая, почему испытываю вину перед ним. — Но я стараюсь. И… мне жаль. Ты и Амика не заслуживали такого отношения.

Он молчал. Я слегка наклонилась вперёд, чтобы увидеть его лицо. Его здоровый глаз был наполнен печалью, и только сейчас до меня дошло, что Мика не просто человек на задании… он человек, у которого отняли сестру. Снова.

— Из-за меня мы ушли из клана, — тихо сказал он. — Мы… позволили сбежать пленным, и нас с Амикой приговорили к наказанию. По воле случая я пошёл первым. Я не желал, чтобы Амика испытала то же…

— Вам помог Ёдо? — несмело спросила я, боясь испортить весь его настрой на откровения.

— Да, — чересчур громко ответил Мика. — Он… помог нам перестать существовать. Для нашего прежнего клана мы мертвы. Ёдо дал нам крышу над головой и цель в жизни…

Я с недоумением уставилась на него, не понимая, почему голос Мики звучал так печально, так… виновато?..

— Ты спас свою сестру тогда, спасёшь и сейчас, — я мягко коснулась его плеча, глуша ненавистную себе дрожь от страха. А может быть, то был просто холод.

— Ты не понимаешь… Никто не понимает, — Мика с силой стиснул перила и медленно поднял голову к небу. — У нас всё по-другому… Даже наказания — честь для нас… И мы…