- Перед нами благодаря Огненной реке-Абсолюту постоянно открывается огромное количество возможностей. Я порой перестаю ощущать себя гномом. Иногда ловлю себя на мысли, а буду ли я работать в кузнице, делать обычные кирки, косы или кухонные ножи? Или буду в постоянной магической круговерти? Смогут ли альвы вернуться в свои леса и погрузиться в привычный для них мир цветов и деревьев? И какая судьба будет у остальных наших ребят?

- Взять молот и выковать плуг ты можешь в любой миг, - сказал Иггон. – Организуй свою работу таким образом, чтобы не просто бежать в погоне за чем-то неизведанным и непонятным. Да, работа с Абсолютом затягивает, но не стоит забывать, кто ты. А ты в первую очередь – гном, подземный мастер, мастер-кузнец. И поверь, когда ты сможешь отвлечься от своих рун, взять в руки молот и начать что-то делать из куска железа, то в процессе любимой работы ты сможешь отыскать больше ответов на вопросы, над которыми ты безрезультатно бьешься. Это и тебя, Тириэль, касается. Хотя, ты частенько в теплицы заходишь к своим братьям. Наверное, с цветочными горшками возишься?

- И не только, - ответил альв. – Делимся друг с другом наработками по целительству, по магии, которую изучаем. Мы стараемся запоминать какие-то приемы и способы обращения с Абсолютом. Это у гномов есть архивариусы, которые записывают все процессы работы с Огненной рекой, чтобы потом анализировать и применять эти наработки. Мы же передаем все из уст в уста, чтобы ни одна крупинка знаний не потерялась.

- Ваша память конечно очень удивительная по своим возможностям, -сказал Иггон, - но в будущем я полагаю, что нужно будет прибегнуть к практике гномов: все записывать, систематизировать, а потом обучать этому других. Надо найти время и попросить вождя Гуннорфа, чтобы помог нам с архивариусами. А пока, займитесь парнем, а то он носом уже клюет. И не затягивай с работой по расширению магических сил у детворы, Линни. Если сам не сможешь, покажи, как это делается другим магам, которые не так заняты работой.

- Так сейчас все словно с цепи сорвались, - сказал гном. – Попробуй кого-то попросить о помощи, сто причин найдут, чтобы свои вопросы решать.

- Я поговорю со всеми. Жаль, что Фела никак нельзя пока привлекать к работе с магией. Не получается нам его способности понять.

- И магистр Экон не может помочь? – спросил Тириэль.

- Скажу больше, и Верховный Иерарх Виктус пока в затруднении. Ладно. Спокойной ночи.

Музыка была немного грустная, немного задумчивая, медленно зовущая куда-то вдаль. Парню не давало покоя ощущение своей уникальности. Как он не пытался овладеть каким-либо магическим направлением, ему ничего не удавалось сделать. Он не видел ни стихийных начал, ни жизненных потоков людей или зверей, не мог создать маломальского огненного шарика. Диана по его просьбе пыталась рассказать, как ей удается влиять на животных и людей, но все было тщетно.

- Ну что ты так переживаешь, паря, - добродушно гудел Линни, когда полдня угробил на попытки овладеть Фелом рунной магией. – Когда ты на стенах Лок-Райдхани остановил волну шукшей и троллей, ты не забивал же себе голову своим предназначением, или, когда лечили Марка с твоей помощью? Если тебя волнует твое совершенствование как мага и расширение собственного магического мешка, - так гномы меж собой прозвали увеличение магической силы, - так наши магистры что-нибудь придумают. Даже вон сам Верховный Иерарх Виктус заинтересовался тобой. Дай время, и все образумится.

Фел понимал, что магия, пришедшая в его мир, еще юна и требует терпения и постоянного совершенствования, и поиска новых открытий, но даже Диана смогла увидеть в формуле Экона, которую использовали для создания черновых амулетов для искоренения ярости шукшей.

- Ой, я вижу цепочку, состоящую из похожих цветных звеньев, которую я сама делаю для оленей во время инициации! – восхищенно сказала Диана, когда ее и Фела пригласили понаблюдать за работой магистров и рунных магов над пробным амулетом. - Только эта цепочка более сложная и какая-то… непонятная.

Иггон стал объяснять назначение узлов и звеньев магической цепи в формуле Экона. Потом к объяснениям подключился Аг’Во, и Фел тихо улизнул из комнаты, так как ему стало обидно за себя и свою магическую безграмотность.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Фел оседлал лошадь и поехал в сторону моря. Там, чтобы не привлекать к себе внимания, он пошел вдоль берега и, найдя удобную бухточку с прибитым к берегу стволом дерева, стал наигрывать пришедшую на ум мелодию. «Только б суанносов не разбудить», - думал он про себя. Но его услышали. Тихо из воды показалась голова шамана суанносов, Лона. Фел, увидев гостя, перестал играть и смущенно опустил глаза.

- Здравствуй, Феллан, - приветствовал парня шаман. – Играй, пожалуйста. И не думай, что разбудил меня или потревожил. Я слишком стар, поэтому зимой практически не сплю, да и вообще мало стал спать. А твоя мелодия меня немного успокаивает и навевает воспоминания о тех временах, когда я плавал наперегонки с акулами и бился с водяными змеями.

Фел молча кивнул головой и продолжил свою игру. Он попытался представить, как выглядел Лон, когда под его кожей бугрились мускулы, его волосы были не белые, а ярко зеленые, как у молодых парней его народа. И мелодия приобрела немного другой тон и ритм. Шаман, прикрыв веки и покачиваясь на маленькой волне, погрузился в мелодию. Парень же продолжал играть, четко представляя себе и быстро плывущего суанноса, и морских животных, и морские волны. Когда Фелу показалось, что старый шаман крепко уснул, он прекратил играть и попытался тихо удалиться, чтобы не разбудить Лона.

- Спасибо тебе, Феллан, - раздался за спиной скрипучий голос. – Эти мгновения, на которые мне удалось забыться, дали мне сил. Скажи, а тебя что гнетет? Ты пришел сюда один, ничего не делаешь, а просто играешь какую-то грустную мелодию. Поведай старику, может что-то присоветую.

И Фел рассказал шаману обо всех своих переживаниях. «Только с отцом я так позволял себе откровенничать», - пронеслось в голове у парня, когда он закончил свой рассказ. Лон немного задумался, покусывая свои губы, потом начал говорить:

- Давно это было, когда еще этот мир покрывал один большой океан, а суша едва только начинала появляться. Мы, дети морей, безраздельно правили на бескрайних просторах. Наши шаманы были столь могучи, что могли повелевать штормами, а наши воины были столь сильны, что запросто могли выбрасывать на появляющиеся участки суш акул и других огромных обитателей морей, которых уже и в помине нет. Был один ритуал, в процессе которого наши шаманы выращивали черную жемчужину, размером с твою голову. Ее наполняли силой самые мощные наши шаманы. А наши воины относили ее к огнедышащим горам, чтобы предотвращать выбросы огненной крови земли. Когда такие горы стали появляться на сушах, мы приручили морских ящеров, у которых были лапы, и на них добирались к вершинам гор на открытой земле. Как и сейчас, между нашими народами шли войны за лучшие территории. Никто не одерживал верх, так как сильных воинов и могучих шаманов было примерно поровну у каждого народа. И вот, в один из походов наших воинов к дышащей горе случалась такая история. Шаманы задержались с изготовлением черной жемчужины, и времени для предотвращения взрыва оставалось очень мало. Наши враги, суарросы, каким-то образом прознали об этом и направили большой отряд своих воинов, чтобы помешать нашим воинам бросить эту жемчужину. Последствия же от этого были бы очень печальными для нашего народа. Погибли бы и кладки с нашими мальками от вышедшей огненной крови земли, и наши поля погибли бы. Да-да, - сказал Лон, заметив удивленный взгляд Фела, - мы выращиваем так же, как и вы у себя на дне очень много чего такого, что используем в еду. У нас много разных полей… Но сейчас не об этом. Так вот. Когда наши воины вышли на берег верхом на морских ящерах, их там ждали. Сказать, что наши были не готовы к нападению, что-то подобное ждали. В отряде было несколько очень сильных шаманов, поэтому первые удары врага были благополучно отбиты. Но потом в бой вступили шаманы суарросов. Их количество, как потом посчитали оставшиеся в живых наши воины, троекратно превосходило количество наших шаманов. Бой был жестокий. Наших воинов теснили обратно к воде, и шансов зайти на гору и бросить жемчужину в рану земли не представлялось возможным. Один из ударов шамана суарросов попал в сундук с драгоценным грузом, и жемчужина раскололась. Наши воины были в ужасе, план врага удался. Теперь нашему народу грозили и голод, и потеря потомства, и потеря своего положения среды наших племен.