Он хотел схватить девчонку за горло и сломать шею, чтобы она больше не несла всякий вздор, но почему-то не стал. Ее пальцы все еще касались его руки, когда взгляд, затуманенный слезами, с третьей попытки сшил исцеляющее плетение и обмотал его вокруг порезанного запястья.

В воцарившейся тишине Нефра отчетливо услышал гул собственной крови, а еще неровное, поверхностное человеческое дыхание, изредка прерываемое тихими всхлипами.

— Повтори. То, что ты сказала, — через силу произнес он, когда та закончила с одной рукой. — О Райзе.

Уголки ее губ нервно дрогнули, стоило ему упомянуть имя предателя.

— Отвечай.

— Он погиб в вашем мире. Не смог вернуться.

— Чушь. Ты не можешь этого знать.

Девушка поджала губы и ничего не ответила.

— Эта красная энергия. И Светоч. Почему он слушается тебя?

— Потому что Райз погиб, и его сила перешла ко мне. Это особенность нашей семьи. Райз — мой старший брат.

Раны на левой руке затянулись, и девушка собиралась заняться ногами, но Нефра остановил ее:

— Я и сам могу. Сними путы.

Она кивнула, и багрянец растаял.

Первым делом Нефра отошел от нее подальше и только потом сложил плетения.

Старший брат. Друиды не использовали такое понятие. У них попросту не существовало не-братьев или не-сестер. Но у людей все было иначе. Нефра знал о том, что значат кровные узы для них — из рассказов человека, которого имел неосторожность считать другом.

Получается, эта девушка — его младшая сестра. Вот и причина их сходства.

Но что ему делать теперь? Вообще и с ней в частности. Как он оказался в этом месте, еще и в погребальной геме?

— Отвечай, в какой стороне находится Лоно, и я тебя не трону.

Он не планировал произносить последнюю часть фразы. Она вырвалась сама, помимо его воли, будто нашептанная Светочем. Но Светоч молчал. Он витал незримый рядом, клубился внутри, но больше не указывал путь.

— Лоно… его уничтожили. И друиды… кроме тебя никого не осталось. Тебя тоже считали мертвым, но я убедила Гериала отдать мне гему. Ты провел в ней три года, прежде чем я наконец разобралась, как тебя освободить.

Лоно уничтожено.

Не осталось никого.

Три года.

Райз мертв.

Нефре нестерпимо захотелось к чему-нибудь прислониться, сбросить свалившийся на него груз осознания. А еще ему захотелось заплакать: от отчаяния, бессилия, обиды и чувства потери — он не знал, чего в нем сейчас больше.

— Ты сказала, что твое имя — Нерин? — он смерил ее тяжелым взглядом.

— Да. Мое имя Нерин.

* * *

Нерин ни в чем ему не отказывала. Отвечала на все вопросы и о многом рассказывала сама, позволяла ходить везде, где ему вздумается и брать все, что захочется. Она без малейших сомнений сделала для него перевод сферы с данными, что досталась ей от брата. Для ее создания он использовал запечатывающие техники друидов, но само послание написал на языке Моря Теней.

Единственное, что было запрещено, это покидать башню, торчащую посреди безбрежного озера. Нерин называла его «океаном». У друидов не существовало такого понятия, и «океан» стал первым словом на огнедольском языке, которое выучил Нефра.

Запрет покидать башню был продиктован заботой о его безопасности.

— Гериал не знает, что мой брат не убил тебя. И тем более он не в курсе, что я искала способ тебя разбудить, — сказала Нерин, когда он озвучил свое желание попасть на материк. Нефра еще не знал, что собирается делать после, но жить по чужим правилам опротивело. — Если ты появишься в Огнедоле, тебя непременно убьют. Я найду способ, чтобы ты мог находиться там без риска для себя, но сначала нужно заручиться поддержкой Гериала.

Сперва в этих попытках уберечь его Нефра видел откровенную насмешку. Мол, что бы он ни делал, как бы ни сопротивлялся, он так и останется узником в клетке, зверьком, которого оставили в живых на потеху публике, и которого теперь регулярно будут кормить и поить, а вскоре начнут и выгуливать.

Да, сначала Нефра думал, что девушка насмехается над ним и делает это с изяществом, на которое была способна только сестра предателя. Но позже… позже он начал склоняться к мысли, что Нерин безгранично, безнадежно наивна. Хуже ребенка.

Или бесконечно хитра? И все ее поведение, каждое слово, каждое действие — строго выверенная и просчитанная тактика, ее способ победить противника без боя.

Иногда попытки понять, что она замышляет, начинали сводить его с ума. Тогда оставалось только отбросить это неблагодарное занятие или свернуть ей шею и покончить со всем разом. Девушка даже не побоялась рассказать ему о своем далеком предке, Первом маге Огнедола, и о том, что случится, если убить наследников его силы.

Убей одного из них — и вся его мощь перейдет ко второму, последнему оставшемуся. Убей и второго — и связь этого мира с Морем Теней разрушится, и вместе с тем оборвутся жизни всех магов. Хватило бы и одной смерти, а затем немного терпения: воссоединение силы Первого мага в одном человеке неизменно сводило последнего с ума. Итог был очевиден.

Как же мало требовалось сделать для того, чтобы Огнедол стал для друидов домом! Но их переиграли. Нефра не мог этого исправить, но в его власти было одним ударом отомстить и за Лоно и за самого себя. Нерин не смогла бы ему помешать. После того, как он просмотрел оставленные ее братом записи и разобрался, почему перестал слышать голос Светоча, он мог нанести сокрушительный удар в любой удобный момент: когда девушка поворачивалась спиной или когда так оголтело беспечно ложилась спать в его присутствии. Ее не спасла бы даже сила Моря Теней. Та откликалась, только когда Нерин звала ее. Но спящий человек никого позвать не мог.

Когда строить догадки надоело, Нефра спросил:

— Почему ты не боишься?

— Не боюсь чего?

— Меня. Ты ведешь себя безрассудно.

На лице Нерин появилась улыбка, одна из тех, что заставляли Нефу чувствовать себя совершенно беззащитным. Ее улыбка не была хищной или хоть сколько-то угрожающей. Но стоило ей появиться, и Нефре хотелось убежать подальше, спрятаться в самом темном углу.

— Мой брат доверял тебе. Сам он не мог быть честным до конца, но он доверял тебе. И я не вижу причин, почему мне не стоит поступать так же.

Нефра мог бы задать встречный вопрос: почему она не считает уничтожение его семьи достаточной причиной, чтобы он убил ее? Но он смолчал. В конце концов, если у кого и следовало это спрашивать, так это у него самого.

Дни текли один за другим, и Нефра плыл в их течении, безвольно, неподвижно, и человеческая девушка увлекала его туда, куда ей вздумается. Он ловил ее взгляды и зачастившие улыбки, все больше поддавался очарованию ее мимики. Его всегда влекли человеческие черты — своей выразительностью и живостью, непредсказуемостью, будто несущийся по камням горный поток.

В какой-то момент он осознал, что не знает, как ему быть дальше. Проведи он все это время в одиночестве, и наверняка лишился бы рассудка, как лишился бы любой другой друид, больше не слышащий голос Светоча. Но Нерин никогда не оставляла его.

Она была рядом и сейчас: сидела на накренившемся дереве посреди сада. Его разбили на крошечном островке, соединенном с башней длинным узким пирсом — неровен час, и разгулявшаяся буря сломает перемычку. Но за все время здесь с неба не упало и капли.

— Нерин, скажи, что мне теперь делать?

— О чем ты?

— Что мне делать со своей жизнью?

Вопрос следовало задавать тому, кто эту жизнь ему сохранил, но Райз уже дал свой бессловесный ответ. Нефра знал, почему тот оставил его в живых и что от него ждал. Теперь он хотел услышать ответ от Нерин, которая понятия не имела об истинной причине, почему друид сидел перед ней.

— Прости, Нефра, но я не знаю, — с виноватым выражением на лице ответила она. — Когда я поговорю с Гериалом, и мы вернемся в Огнедол, мне понадобится собрать нити Светоча. Нужно найти способ вернуть «светочей» их семьям. Но тебе не придется ничего делать. Требовать от тебя помощи было бы верхом наглости. Поэтому я не знаю, Нефра. Извини.