— Лучше бы сразу сунули в мешок и утопили, — буркнул он, задохнувшись собственной злостью.

— Не разбрасывайся своей жизнью. Когда-то я заплатил за нее немалую цену, — в голосе Люфира, напротив, эмоций было не больше, чем всегда. — Если она не нужна тебе, отдай тому, кому она пригодится. Командору нужен рядом надежный человек.

— Хочешь сделать из меня его слугу?

— Я хочу, чтобы ты жил дальше.

И снова Фьорд не знал, что сказать. Не знал, что говорить, что делать — он не знал ровным счетом ничего.

— Они ничего так мне и не сообщили, — пробормотал он. — Не сказали, что с ней произошло. Что произошло с…, — Фьорд попытался выдавить из горла «с детьми», но слова застряли в глотке. — Я видел ее, был там, когда мы нашли… Но я знаю: Эльса уже тогда начала скрывать то, что случилось на самом деле, — он поднял на Люфира взгляд, и в нем затеплилась надежда. — Скажи мне. Ты ведь знаешь, что произошло с Мел.

— Нет.

— Я имею право знать! — взорвался он. — Отвечай!

Он схватил Люфира за руку чуть выше локтя, сжал до боли, не особо задумываясь о том, какой на это последует ответ. Люфир подобных вольностей не терпел.

— Фьорд, я не знаю, что случилось с Мелиссой, — не шелохнувшись, ответил лучник. Спокойно и мягко, так, как увещевали бы неразумного ребенка.

Фьорд спал с лица. Разжал пальцы, убрал руку и весь ссутулился. Сжался, посерел.

— Я имею право знать, — тихо повторил он. — Если бы что-то произошло с Оникой, ты не стал бы довольствоваться неизвестностью.

Фьорд буквально кожей ощутил, как от лучника потянуло могильным холодом. Он бросил на него взгляд украдкой, нервно приподнял уголки губ.

— Нет, ты бы не допустил ничего подобного, — Фьорд покачал головой и уставился на свои ладони.

— Ты переоцениваешь меня. Если помнишь, в том, переписанном витке времени, я сам ее убил.

Он сам ее убил.

Сам.

Убил.

Осознание, которое Фьорд затолкал в самый глубокий ящик, запер и выбросил ключ, вырвалось на свободу.

Он закрыл лицо руками и склонился к коленям. Его спина задрожала.

— Это все моя вина, — нервно произнес он. — Это я виноват. Я ее убил.

Хотелось кричать, но душащие его слезы и застрявший в горле ком не позволили проронить и звука.

Люфир шевельнулся — впервые за все время их разговора. Обнял Фьорда за плечи, прижал к себе.

— Это все из-за меня… Если бы я только был тогда рядом…

— Не думаю, что многое изменилось бы, — Люфир успокаивающе гладил его по волосам. — Мне очень жаль, Фьорд. Но существуют события, которые нельзя отвратить.

Взгляд лучника поднялся к небу, пронзил, точно стрела, кружащую в вышине пару сизокрылов, и те, огласив округу испуганным криком, полетели на восток.

Наше время

1124 год от основания Церкви

Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов

Годовщина Дня Единения

Нефра щелкнул выключателем, когда Нерин осторожно открыла дверь и пробралась внутрь. Он прождал, стоя у окна и разглядывая ночь по ту сторону бронированного стекла, достаточно долго, чтобы в нем скопилось столько беспокойства, что прибавь немного огня, и оно тут же сорвало бы крышку.

— Нефра, — вздрогнув от неожиданности, выдохнула Нерин. — Ты меня напугал.

— Напугал? Ты не знала, что я здесь?

— Свет не горел. Я думала, ты уже спишь.

Нерин повесила больничный халат на крючок у двери и принялась расстегивать пряжки на босоножках. Нефра всегда следил за тем, чтобы девушка не забывала оставлять халат там, где ему и полагалось быть — в ее кабинете в госпитале. Но сегодня она ушла намного раньше. Или, скорее, не ушла, а улизнула.

— Ты зашла в дом, перед этим не проверив, не поджидает ли тебя кто-то за дверью? — в голосе Нефры появились рокочущие нотки.

Он уже несколько лет в совершенстве владел языком Огнедола и говорил без заметного акцента, но в моменты крайнего неудовольствия его речь начинала напоминать речь друидов.

— Почему ты была в машине одна? — он отодвинул край шторы и смерил взглядом крадущийся прочь от дома автомобиль.

— Почему одна? — удивилась Нерин. — Ты же знаешь, Прот и Анс от меня ни на шаг не отходят. Если не веришь, можешь сам убедиться, пока они еще не уехали.

— Они люди, — каждый раз, когда Нефра произносил эту фразу, она звучала с презрением. — Им нельзя доверять. Почему Гериал не поехал с тобой?

— А он, значит, не человек? — Нерин улыбнулась, но ее попытка хоть сколько-то смягчить Нефру ни к чему не привела.

— Человек, — и идиот. Человек-идиот, идиот-человек. — Ты сказала мне, что будешь все время с ним.

— Я и была. Он встретил меня на территории госпиталя, а затем посадил в машину в сопровождении телохранителей.

— Я думал, что он доведет тебя до двери, — Нефра двинул желваками. На сглаженном, лишенном резко выраженных черт лице друида, это движение было подобно крику. — Если бы я знал, что он бросит тебя одну, то поехал бы вместе с тобой.

— Он не бросал меня одну, — не сдавалась Нерин.

Она будто не знала, что любая попытка спорить была изначально обречена на провал. Но Нерин знала и все равно продолжала перебирать висящие на связке «ключи», ожидая, когда «замок» покладисто щелкнет в ответ.

— К тому же, если бы ты поехал, вы бы опять сцепились, и ты был бы не в настроении.

Будто сейчас он был в настроении.

— Не сцепились бы. Я бы молча сидел. Подождал бы тебя в машине.

— Ну ладно тебе, Нефра, — промурлыкала Нерин и приблизилась к нему. — Гериал полвечера читал нотации о том, как для меня опасно находиться рядом с тобой, и я надеялась, что хотя бы ты не начнешь меня отчитывать.

Она прильнула к Нефре, стала ластиться, словно ничего не произошло.

— Гериал прав, — сдержанно сказал Нефра, стараясь не вдыхать окутавший его человеческий запах.

В кои-то веки этот идиот был прав.

Нерин удивленно распахнула глаза, едва отстранилась, но руку друида, которую она повадилась обнимать при каждом удобном случае, не отпустила.

— Ты собираешься навредить мне?

— Что за бред?

Нефра посмотрел на нее, пытаясь разобраться, прозвучало ли в ее голосе опасение. Иногда он полностью переставал понимать, что к чему. Эта человеческая мимика и интонации. А может, всему виной был мешающий думать запах.

— Тебе опасно находиться рядом со мной, потому что это делает тебя мишенью, целью для всех, кто мечтает от меня избавиться.

— Нефра, ну чего ты хочешь? — заныла Нерин и устало уткнулась лбом в его плечо.

— Я хочу, чтобы ты не вела себя так беспечно. А если ты не понимаешь, что для тебя опасно, а что нет, тогда не мешай мне защищать тебя.

Девушка тихо засмеялась.

Человеческий смех. Женский человеческий смех. Нефра часто путал его с клекотом птиц этого мира. Когда в его родном, Арванторне, налетчики подавали голос, никто не сомневался, кому он принадлежит. Здесь же, когда очередное пернатое создание решало потревожить округу своим пением, Нефре казалось, что рядом смеется женщина. Может, той, кто над ним насмехался, была эта самая птица?

— В этом весь ты, — сквозь смех произнесла Нерин. — Гериалу вечно мерещится, что ты творишь со мной всякие ужасные вещи, а все, о чем ты на самом деле думаешь — это как уберечь меня.

Она подняла голову, и на Нефру уставилась пара пронзительно зеленых глаз. Словно еловый лес на рассвете. Столько времени прошло, а ему все равно становилось не по себе, когда Нерин так смотрела.

— Не все, — нехотя признался он и отвел взгляд.

— Что?

— Я думаю не только об этом.

Судя по появившейся на лице Нерин улыбке, и тому, как девушка вновь прижалась к его руке, она услышала в прозвучавших словах то, что хотела, и сразу ухватилась за возможность утихомирить друида. Но Нефра не был совсем уж дураком, не способным трактовать человеческие намерения.