— К Проклятому Закон, к Проклятому все! — вспылил Фьорд. — Эльса, умоляю тебя!

— Хорошо, я поищу, — та выглянула из-за плеча Кристара, и когда тот снова одарил ее полным упрека взглядом, буркнула: — Он все равно не успокоится.

— Эльса.

Та закрыла глаза, отказываясь принимать возражения.

Все это было неправильно: офицер ордена Благочестивых, наплевавший на продиктованные безопасностью требования; будущая глава Гвардии, из прихоти попирающая закон; потомок Первого мага, не способный повлиять ни на одного из них. Но неправильнее всего было то, что даже спустя десяток ударов сердца, Эльса так ничего и не сказала.

— В чем дело? — спросил Кристар, когда ее брови сдвинулись к переносице, а в уголках глаз появилась сеточка морщин.

— Я… я не слышу ее.

Фьорд взвыл и пронесся мимо раскаленным сгустком нервов.

— Фьорд! — окликнул его Кристар.

— Ее нужно сейчас же найти! Она не стала бы уходить далеко!

Кристар с Эльсой обменялись обеспокоенными взглядами и поспешили следом.

Фьорд устремился в лес. Не останавливаясь, он то шел напролом, прорываясь сквозь заросли даже тогда, когда хватило бы десятка шагов, чтобы обойти разросшийся кустарник, то метался из стороны в сторону, обыскивая каждый овраг. Но какой в этом был смысл? Эльсе удавалось отыскать конкретного человека в соседнем районе столицы, что уж говорить о присутствии одиночного разума. Будь Мелисса в этом лесу или в деревне — Эльса нашла бы ее. Так куда она запропастилась? Уехала из Верхних Холмов? Без предупреждения? Нет, такое было совсем не в ее духе.

Нужно было сразу послушать Фьорда, а не тратить время на дурацкие споры. Нужно было…

Кристар остановился, как вкопанный, и сердце, намеревавшееся продолжить гонку, гулко ударилось о грудную клетку. Фьорд пронесся здесь парой мгновений раньше — слишком быстро, чтобы заметить.

Внутренности превратились в лед, и когда Кристар окликнул мага, его голос прозвучал бесцветно и пусто.

— Не зови, — тихо возразила Эльса.

Слишком поздно. Фьорд уже был рядом.

— Мел!

Он кинулся к лежащей на земле девушке, взял ее за плечи, бережно приподнял.

— Мел, Мел, ты слышишь меня? Мелисса!

Он не переставал звать ее, не переставал прислушиваться к дыханию, которого не было, не переставал ловить пальцами отсутствующий пульс.

— Фьорд…, — Кристар коснулся его плеча.

Он побледнел, когда рука Фьорда скользнула к животу девушки — стал бледнее, чем щеки Мелиссы, от которых отхлынула вся кровь.

— К врачу… ей нужно скорее к врачу, — спутанно бормотал Фьорд. — Ее живот… где ее… где…

Глядя, как рука Фьорда безбоязненно ощупывает живот Мелиссы, Кристар невольно поднес к губам кулак. Даже после всего увиденного во время нападения потусторонних, это зрелище было для него слишком. К тому же, с тех пор прошло семь лет — достаточный срок, чтобы воспоминания поблекли. Но даже если Фьорд помнил все, как он мог, вот так, пусть и в состоянии шока…

Кристар бросил взгляд на Эльсу, вобравшую в себя весь мрак грозового неба, и понял: Фьорд не видел. Эльса не позволяла ему увидеть.

— Фьорд, пойдем, — она присела рядом, взяла его за запястье руки, что не переставала оглаживать живот Мелиссы, и убрала ее в сторону.

— Что? Нет, я не…

— Пойдем.

Фьорд присмирел. Он потерял к Мелиссе всякий интерес, медленным, сонным движением опустил ее на землю и послушно встал на ноги. Его взгляд расфокусировался, стал глупым, как у теленка.

— Эльса, — предостерегающе сказал Кристар.

Пускай сейчас он не возражал против использования Эльсой ее силы, но границы допустимого очерчивал не только Закон: Фьорд не заслуживал быть превращенным в ничего не соображающего идиота. Уж точно не в такой момент.

В ответ Эльса тряхнула волосами, коротко и емко выражая свое категорическое неприятие каких-либо споров.

Кристар не настаивал. Если Эльса решила, что так будет лучше, значит, это действительно так. Когда того требовали обстоятельства, от знакомого ему образа несерьезной девчонки не оставалось и следа, и сейчас Кристар в очередной раз в этом убедился.

Уж лучше бы он пребывал в блаженном неведении.

— Пойдем, Фьорд, — Эльса взяла его за руку, как ребенка, и, поравнявшись с Кристаром, добавила: — Оставайся на месте, но ничего не трогай. Я вызову егерей. И Длань. И Благочестивых, — она помедлила, размышляя. — Вообще всех. Нужно выяснить, что здесь произошло.

Кристар кивнул и остался наедине с телом Мелиссы.

Вдоль позвоночника пробежал холод, а в горле болезненно заскребло, когда он вновь посмотрел на нее. Хотел бы он смотреть только на ее лицо, чудом сумевшее сохранить свое очарование даже в смерти, даже с расчертившими щеки высохшими дорожками слез. Но его взгляд так и соскальзывал вниз, к багровому пятну будто разорванной изнутри плоти вместо живота.

Наше время

1124 год от основания Церкви

Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов

Один день до празднования годовщины Дня Единения

Гериал достал из кармана коробок с дурман-травой и закинул в рот пару скрученных листьев. Его сила ментального мага была уже не та, что прежде, а поблизости не было тех, чьи мысли он мог невольно подслушать, тем самым нарушив Закон. Но сейчас у него имелась другая причина злоупотреблять опиумом.

Раньше он носил свой запас в тканевом мешочке, но с некоторых пор листья стали преть. Он пробовал хранить в бумаге, но какую бы ни выбрал, та всякий раз бесстыдно громко шуршала, привлекая внимание всех, кто оказывался поблизости. Нередко случалось так, что сознательные граждане с наметанным глазом — и где только они умудрились его наметать? — сразу определяли пристрастие мага к наркотику и спешили сообщить об этом в соответствующие инстанции. Не проходило и дня, как рядом появлялся отряд одной из структур охраны правопорядка — как правило, Длани, поспевающей впереди всех прочих. Ретивые, радостные, при виде Гериала лица служащих сразу вытягивались, а челюсти сводило от осознания, что они только зря потратили время, и в конце отчетного периода их стопка с донесениями об успешном закрытии дел будет на один экземпляр меньше. Если повезет ограничиться только одной ложной тревогой.

— Хватит поднимать моих людей без повода. Ты не можешь вести себя чуть неприметнее? — после пятого раза сказала Каюра.

И как такая мелочь дошла до ведома главы Длани? Хотя, если подумать, оно и не удивительно. С тех самых пор, как Гериал вернулся работать в службу внутренней разведки и контроля, ретивые сослуживцы докладывали Каюре о каждом его шаге. И чего, спрашивается, добивались? Хотели продемонстрировать бдительность и готовность доносить на кого угодно? Так доносили-то исключительно на него одного. Или надеялись, что это пошатнет его положение?

Гериал угрюмо усмехнулся и поднял взгляд к облакам. С тем же успехом можно было пытаться пошатнуть положение одного из них. У него нет положения. Оно просто плывет, где-то там, в вышине, без пути, без цели. Смотришь на него издалека и видишь четкие границы. Но стоит только приблизиться, и оно превращается в обычную морось, миллионы разрозненных частиц, которым суждено исчезнуть без следа.

Почти десятилетие Гериал именно так себя и чувствовал — бесформенным облаком или, скорее, тучей, не способной ничего изменить, на что-либо повлиять.

Он посмотрел на замершую рядом женщину. Каюра не была ни облаком, ни уж тем более тучей. Она светила как всегда — тепло и ярко, светила даже для него, и оттого чувство вины, которому за минувшие годы следовало притупиться, становилось только острее.

Каюра была сильной. Наверное, это врожденная особенность всех младших дочерей Всевидящих — быть сильными, несмотря ни на что. Хотел бы Гериал где-нибудь раздобыть хотя бы каплю стойкости своей бабушки, но все, что ему досталось — это удел тучи, бессовестно греющейся в лучах солнца Каюры.