Гномы рубили натянутые веревки, чучела огров, палки и тонкие медные прутья. По клинку было и испытание: лучшим доставалось по полной.

Отец Далка с серьезным видом взял нехитрый кинжал. Взвесил на ладони, потрогал ногтем лезвие. Далк видел, как разошлись брови отца, когда он оценил задумку. А потом тот почти без замаха метнул нож в ближайшую мишень - чучело вставшего на дыбы медведя.

Тусклое неполированное лезвие вошло точно в глаз, сработал пусковой механизм чучела, и медведь, взревев как настоящий, рухнул на землю.

В толпе захлопали в ладоши: сильным местом кинжала оказался баланс, и отец верно подобрал испытание, чтобы показать клинок с лучшей стороны.

Далк раскраснелся от удовольствия, поправляя свою жреческую шляпу. Потом принялся отыскивать в рядах Юнку.

Та как раз вручала свой меч Сигги. Меч был получше кинжала, но тоже без особых выкрутасов. Заточенный конец позволял иногда наносить колющие удары, крестовина уберегала руку. Тоже - ни узоров, ни камешков.

Сигги подошел с мечом к клетке с пумой и, под дружный хохот взрослых и учеников, что-то визгливо объясняя Юнке, засеял тварь семенами, поразил тремя ударами и успел снять урожай ненавистной «раскорякой». Юнка хохотала громче всех - урожай оказался позорно мал из-за того, что пума была во много раз слабее Сигги.

Потом сели за столы, и Далк пил пиво, оказавшееся совсем невкусным, и эль, пившийся легко, и вино, похожее на лечебный отвар ягод. Алкоголь действовал на него медленно, но когда он обнаружил себя на полпути к пещере Крошилы, в голове у него все приятно плыло и было очень жарко. Рядом шагала раскрасневшаяся Юнка, помахивая корзинкой с разным угощением, которого старику могло хватить на неделю. Сам Далк нес пару закрытых крышками кувшинов с элем. Его тянуло отхлебнуть еще, но приносить опивки было стыдно.

Луна только поднималась, и было еще довольно темно. Далеко за спиной продолжалось веселье. Праздник будет длиться до утра, хотя некоторые уже отправились спать. Особенно те, кто впервые попробовал коварные домашние наливки, мягкие на вкус, но бьющие по голове, как тарбар с «Оглушением» в опытных руках.

Мама отговорила Далка пробовать их: она со смехом призналась, что на своем празднике Новых Мечей после пары кружек густой, сладкой выпивки идти уже не могла, и непрерывно хихикала, пока ее отец нес ее домой. К тому же, она после второй кружки уже почти ничего не помнила, что было обиднее всего.

У Далка было несколько дел, которые он хотел сделать сегодня. Первое - посетить старого мусорщика. Попрощаться, поговорить напоследок, оставить ему кое-что на память. Тот тоже обещал им сказать что-то «страсть какое полезное, но секрет». Второе - сходить к Башне. Это его последняя ночь в Сердце Гор. Быть может, Марф поможет ему?

Вещи были собраны еще неделю назад, но не мешало бы перебрать их еще раз. И упаковать пару маминых кожаных юбок, которые она обещала подогнать по нему. Голые ноги… это будет незабываемое впечатление! Покуда еще он обзаведется приличным доспехом, под который можно поддеть длинные штаны! Впрочем, у орков воины тоже носят такие одеяния, которые иначе, чем юбкой, назвать трудно. А про их женские робы Юнка как-то высказалась, сидя над книгой: «Это даже не юбка, это просто набор лоскутов, побывавших в когтях медведя!»

Ему сегодня особенно приятно было смотреть на Юнку. Она была такая свежая, как этот новый снег, и глаза сияли, как два изумруда. Карат по 100 каждый. Новый меч шлепал ее по бедру, кстати, разумеется, голому. Сигги неожиданно подарил Юнке ножны, после чего та сразу простила ему все его придирки. Далк смотрел на этот меч и что-то происходило у него внутри. Ему хотелось бросить кувшины, потянуть Юнку за собой, в теплые коридоры Караванного тоннеля. Быстрее, быстрее, как будто они могут куда-то опоздать, в тихий полумрак пустых комнат, где пушистые шкуры на лежанках нагрелись от негасимых очагов…

Далк тряхнул головой. Нет, не так. Не второпях, во хмелю, тайком от всех. Это ниже ее достоинства. Ему не трудно подождать, он мужчина, даже если он и неудачный гном. Юнка, словно подслушав его мысли, покраснела.

– Не смотри на меня… так!

– Смотреть - буду! - честно сказал он. Остаток пути они молчали.

Крошила как всегда мастерил что-то. К старости его одолевала бессонница, и длилась эта напасть уже лет 70. Поэтому по ночам он был так же рад гостям, как и днем. Угощение его тоже порадовало.

– Давненько такого не едал, да, с тех пор как… - старик непрерывно что-то рассказывал, и Далку казалось, что и в одиночестве Крошила продолжает говорить про себя. Множество замечательных работ по Гномоведенью было написано Далком и Юнкой по этим рассказам. И ни разу Крошила не ошибся!

– …И тогда мне тоже принесли корзины три, честно скажу, пришлось поросям скармливать, а то пропало бы!

– Мы завтра уходим, - без предисловия начал Далк. Юнка кивнула.

– Ну, за меня не беспокойтесь. Я не то что любопытных или там жрецов, я кого хошь отважу. Пусть поищут тебя, паря, по дальним отвалам.

– Спасибо, Кариш, - с признательностью сказал Далк. Он не знал, сколько гномов в городе еще помнили настояшее имя Крошилы. Тот давно привык к своему прозвищу, и сказал ребятам свое имя только когда они крепко сдружились.

– Да нешто мне трудно? Я еще помню времена, когда этого запрета не было, кто хотел, тот и шел в Аден. А у многих там родня оставалась, покуда не перетекла, значит, благодать наша вся сюда. Тогда уж и самые упертые вниз полезли. Хранителей врат не было, что ты, пешком, по таким щелям и буеракам, что мои отвалы рядом с ними - просто снежный склон! Перли все добрище на себе, ни одно животное туда лезть не соглашалось. А тут питались рыбой, да шишки лущили. Орехи в кипятке толкли - такое было у нас молоко. Шишку ешь, шишку пей, шишкой печь набей - так говорили! А энти! Болтуны, одно слово! Ишь, это штой-то, розовое?

– Крем, Кариш. Он вкусный, - сдерживая смех, подсказала Юнка.

– Кре-ем! М-м… у нас кремОв не было…

– Кариш, ты велел нам зайти перед уходом, чтобы ты нам что-то сказал.

– Что-то секретное, - вставил Далк.

– А-а! Заболтали вы меня, чуть не забыл! Вы ж спервоначалу будете у деревни бегать? Покуда там к вам присмотрятся, да и руку набить надо.