– У него не получилось ни таской, ни лаской…

– Я видел, что они едут куда-то с клеткой…

– Вот эту татуировку…

– А я даже слова ему не сказал поперек…

– Это не трусость, я думаю…

– Это гораздо хуже…

– Ты можешь звать меня Сэйт или…

– Или - я еще не заслужил… Сибайх. Мама тебя так назвала?

– Нет, отец. Это на наречии темных - Сын Заката.

– Да, я мог бы догадаться…

– Ты мог бы догадаться обо всем еще по своему имени. С чего бы тебя называть так, если твой отец жив?

– Анна Рин - дар памяти? То…рионел говорил, что это всего лишь родовое имя.

– Врал как всегда. Нет такого имени в высших родах, поверь мне.

– А Торионелы не из высших. Тоесть, ведь мой настоящий отец был из того же рода, двоюродный брат Торионела, так?

– Фрекэй - это ветвь рода Торионел, точно. Но по маме ты… оба мы… из высших.

– Торионел просто бредит высшей властью.

– Ему до трона как келтиру до Баюма. Было три ветви наследников престола, и из них уцелело только две. Торионелы не в родстве ни с одной, даже косвенно. Разве что, через тебя.

– А я… мы в родстве?

– Да, в дальнем. По маме. Пятиюродные племянники троюродного брата наследника. Ну, если бы наследник существовал.

– Говорят, он существет. Жрецы хранят его тайну и ждут исполнения пророчеств. Сиб… Сэйт. А мама из какого рода была? Она говорила?

– Говорила. Мне кажется, она знала, что мы встретимся с тобой. Знаешь, у нее был Дар. Небольшой. Потому она и сказала мне, хоть замужняя эльфийка и теряет имя своего рода.

– Не только замужняя. Обрученная и родившая дитя - тоже.

– Ну да. Поэтому я ношу имя твоего и своего отца - в память об обоих.

– Так ты не скажешь мне ее род? Я понимаю, я опозорил…

– Ева сохрани! Я просто заболтался! Мама была из рода Тирулма. Ты мог бы взять себе это имя в память о ней. Поскольку я уже несу два имени…

Аннарин вздрогнул и замер на узкой тропе, так что Седди и его опекуны - Кузьма и Марусенька - чуть не налетели на него. Сэйт заботливо подхватил брата под руку. Жалость к этому сильному, взрослому эльфу, так глупо исковеркавшему собственную судьбу, перевешивала в младшем брате обиду и горечь.

– Что с тобой? - спросил Сэйт, пропуская гномов вперед. Клайд во всю вертел головой и уже не скрывал, что заинтересован разговором братьев. Даже девушки замолчали.

Аннарин поднял маленький кинжал, который почти не выпускал из рук все эти дни, и быстрым движением провел по обеим ладоням, делая ровные, глубокие надрезы. Сэйт судорожно вздохнул, но не отвел глаз. Обряд принятия имени можно было делать и так, на лесной тропе, без жрецов в торжественных одеяниях. Главное - не испугаться боли, крови, и доверять тем, кто свидетельствует с тобой вместе перед богами.

Измученный угрызениями совести Аннарин, видимо, не мог ждать, когда ему доведется совершить обряд в Храме. И доверял своим спутникам - и брату - полностью.

Путешественники окружили эльфа, затаив дыхание. В обоих горстях уже набралась кровь, когда Аннарин срывающимся голосом произнес:

– Я, урожденный Аннарин Фрекэй, силой своей крови перед всеми богами подтверждаю желание принять имя рода моей матери, Торвен Тирулма, да будут свидетелями мне мои… друзья!

С этими словами он сложил ладони вместе. Простой обряд обычно заканчивался короткой вспышкой магии. Кровь исчезала с ладоней именуемого, раны затягивались, а обладатели магического зрения читали в его ауре новый узор.

Но Аннарин забыл про Чашу. Металлическая полусфера как обычно возникла из ничего, когда его ладони коснулись друг друга. Кровь плеснула на узорчатый ободок, яростно зашипела, испаряясь, и вдруг два огненных жгута обвили ладони эльфа. Тот вскрикнул, но не разнял рук. Обряд еще не свершился. Пламя, казалось, прожигает руки до кости, но ни дыма, ни запаха не появлялось. Только жгучая, ледяная резь, которую Аннарин терпел из последних сил.

Все закончилось внезапно. Пламя опало, боль отступила, и кровь испарилась с ладоней. Боги приняли новое имя. А взамен поперек линий жизни и судьбы у эльфа отпечатались два полукруга - след исчезнувшей Чаши.

Оцепенение спало с присутствующих. Девушки бросились осматривать ожоги Аннарина, которые, впрочем, больше походили на татуировку, сделанную несколько лет назад, чем на свежие раны.

Сэйт и Клайд наперебой потребовали разъяснить, что это за Чаша. Кузьма немедленно отправил Марусеньку и Тиэрона в разведку в обе строны от тропы - проверить «есжли кого не того этот фейрверк переполошил».

Вивиан тоже недоумевала, что же нарушило обряд. Такие имяположения в кланах по весне, когда молодые бойцы принимают присягу, проводят сотнями. Обычно боги благосклонны к принятию нового имени, но если уж обряд не удается, никого не жжет ледяное пламя. Просто кровь сворачивается и падает из ладоней грязным комком, отвергая сказанную клятву. Жрецы рекомендуют тогда пройти обряд очищения и попытать удачи с другим именем, ибо это неугодно… Постойте!

– Анна… рин! - запнувшись на имени эльфа, торопливо сказала девушка. - Но почему ты клялся всем богам разом? Разве не Эйнхазад дают клятву светлые эльфы?

– Но я… - Аннарин вскинул на нее недоуменный взгляд. - Я не мог оскорбить ни одного из богов, что покровительствуют вам всем!

– Нужно было тогда добавить: кроме Паагрио, раз среди нас нет орков! - рассмеялся Клайд. - Но эта странная чаша… Мне кажется, это она исказила обряд.

– Или помогла завершить его. - возразил Аннарин, демонстрируя полукруглые отпечатки на ладонях. - Я ощущал себя так, будто что-то во мне подверглось проверке и было признанно годным.

– Вроде голема на профилактике? - уточнил Седди.

– Ну да. - кивнул эльф. - Разобрали, сверили с чем-то и собрали обратно - живи, мол.

Он выглядел несравненно веселее. Гнетущая его тяжесть собственной вины была если не снята полностью, то существенно уменьшена содеянным. И голова уже не висела ниже плеч. Леми засмотрелась на него, и, получив локтем в бок от своего брата, покраснела до ушей.

Рассказывая все, что они сами знали о Чаше Клайду и компании, эльфы увлеклись и перебивали друг друга и Седди. Но в результате они уставились друг на друга в недоумении. Получалось, что про Чашу они почти ничего не знают.