В любом случае мяч сейчас на моей половине поля. Пока.

— Что до союзников… — я открыто взглянул в глаза Евдокима. — Война есть война, она всех разводит на те стороны, которые им ближе. Да и потом, не было мне от ведьм особой помощи. Да никакой не было. Вот убить они меня пытались, это было. Правда, им самим это боком вышло, я одну из них крепко подрезал своим ножом. Так они потом сами ко мне и пришли, мол, исцели, не дай помереть подружке. Спину гнули, винились.

— Эва как, — Демид коротко глянул на моего недоброжелателя. — Про то не слыхал.

— Было-было, — подтвердил Гера от костра. — Я тому свидетель. Денис-змеевик тоже подтвердил бы эти слова, но его сегодня здесь нет.

Я и не обратил внимания на то, что за моей спиной стихли разговоры и смех, все присутствующие на поляне, оказывается, внимательно слушали наш разговор.

— А я бы вообще сдох, не помоги мне Сашка, — влез в беседу Олег. — Эта сволочь меня почти уморила. Знал, паскуда, что мне вода как воздух нужна.

— Если бы не он, с тобой, балаболом, ничего бы и не случилось! — рявкнул Евдоким. — С чего Кощеевич на нас всех вызверился? А?

— Не на всех, а только на тех, кого рядом со мной видел, — невозмутимо парировал его слова я. — Остальным ничего не угрожало. И потом, он тем самым Покон нарушил и себе приговор подписал.

— Это как же? — удивился безымянный дед.

— Родню в нашу с ним свару вплел, — пояснил я. — А это неправильно. Олег брат мне. Не кровный, верно, но это ничего не меняет. Как брат мне любой из ведьмаков, что тех, кто сейчас на поляне находится, что тех, кто сегодня сюда не приехал. Даже те, с кем я вижусь впервые, — они тоже мне родня, за любого из них я на бой выйду и, если надо будет, умру. Потому что семья — это то единственное, что ни за какие деньги не купишь. И так думаю не только я. И Дэн, и Гера ни минуты не сомневались, когда я попросил у них помощи в той драке. Они просто пришли и встали со мной плечом к плечу, без расспросов, без лишних слов. Вот и выходит, что Кощеевич нарушил все уложения, потому и сгинул. Судьба все видит и каждому век его отмеряет по справедливости. А что до ведьм… Повторюсь, они больше языками мололи, как у них водится, а как до дела дошло, так их и след простыл. В том подвале, где мы последыша Кощеева в топке сожгли, вообще ими и не пахло. Мы трое были, дьяки судные и чекисты. И Марусенька еще, чешуйчатая подружка Дэна.

— Славная тварюшка, — заметил Олег. — Хоть и змеюка! Ой!

«Ой» было неспроста. Это ему Слава Два подзатыльник отвесил, а после шепотом объяснил, что о царевне, пусть и змеиной, так говорить не след, особенно в лесу. Змеи существа памятливые, обиду свою долго помнят. И вот они-то уж точно различия между говорившим и остальными ведьмаками делать не станут, тут всем достанется. Им на Покон плевать с высокой колокольни.

Ради правды, как раз с Поконом я немного натянул сову на глобус. Тот защищает старых да малых, Олег ни в ту, ни в другую категорию не вписывался, разве что только по уровню разума, который запросто мог сойти как за детский непосредственный, так и за старческий деменционный. Но в контексте данной беседы всякое лыко было в строку, так что я особо загоняться по этому поводу не стал. Да и остальные тоже.

— Судные дьяки нам тоже не особо друзья, — буркнул мой недоброжелатель. — У них своя правда, у нас своя.

— У вас — может быть, — не стал спорить я. — А у меня она с законами Российской Федерации и Поконом всегда совпадает. Как пример — убивать без повода и просто удовольствия ради нельзя, что по тем законам, что по другим. Против своих идти нельзя, детей в жертву приносить нельзя, ну и так далее. Если всего этого не делать, так ребята из отдела к тебе никаких претензий иметь и не станут.

— Верно говоришь, Александр, — одобрил мои слова Макарыч.

— Сашка правильный ведьмак, — подошел ко мне Гера и встал за спиной. — Он делом это доказал.

— Мне помог, — приблизился к нам и Мишаня. — Мы даже знакомы толком не были, а он за мой лес как за свой переживал.

— Подтверждаем, — подали голос и Славы, которые, оказывается, тоже уже стояли прямо за мной. — И вообще, Евдоким Ильич, ты, если к нему какие претензии имеешь, говори сейчас и при всех. Разберем по-честному, по нашей Правде.

— Верно, — одобрил их предложение Демид. — Вот хоть бы про тех же ведьм ты мне сегодня по дороге сюда рассказывал. Мол, Смолин этот с ними хороводится постоянно, причем с такими, которые нас сильно не любят с давних пор. Дара, Марфа. Так же?

— С Дарой общаюсь, — подтвердил я. — Есть такое. Только как по другому-то? Она моя соседка. Женщину и друзей выбрать можно, родителей и в моем случае соседей — нет. Тут уж какие достанутся. Мне вот от Захара Петровича вместе с силой, домом и домовым бабка Дара перепала. А жить бок о бок в деревне и не общаться — это я не знаю, как сделать.

— В самом деле, — согласился со мной Макарыч. — Да и деревня там вся из пяти дворов да трех развалин состоит. Бывал, видал.

— Что до Марфы — так ты сам с ней не против лясы поточить, Евдоким Ильич, — сказал вдруг один из незнакомых мне ведьмаков. — Я ж тебя с ней третьего дня в «Афимолле» видел. Вы в кофейне сидели, десерты кушали, смеялись над чем-то. Не знай я, кто вы такие есть, подумал бы про седину и ребро.

О как. В «Афимолле». Совпадение? Или нет? Жаль, точно не узнать, как все обстоит на самом деле. Евдоким не скажет, а Марфа непременно соврет. Хоть бы даже и из принципа.

— Да и ерунда все это, — подытожил Демид. — Мало ли кто с кем общается? Я вот в молодые годы как-то даже с полуденницей того… Кхм… И что? Мне даже завидовали, так-то! Поди полуденницу на ласки уломай. Она же нежить, да не простая, ей проклятие наложить, что вон Антошке кружку пива выпить. А как уломаешь, так еще отважься на нее залезть. А я смог! И уломать, и залезть. И что, меня кто осудил? Нет. Главное — другое. Главное — честь родовую не уронить, не замарать. Ты, Евдоким, по этой части к Александру какие претензии имеешь?

— Нет, — буркнул насупившийся старейшина.

— Ну и все, — топнул ногой Демид. — И еще раз скажу, давай заканчивай по углам шушукаться да раздор средь нас сеять. Думаешь, не знаю ничего? Не вижу? Ясно же, с чего ты на парня окрысился. Захару все никак обиды свои забыть не можешь. Только ты те обиды сам себе выдумал, вот что я тебе скажу. Молодые всего знать и ведать не могут, а у меня с памятью все в порядке.

Молчал Евдоким, только на меня и тех, кто за моей спиной стоял, зыркал из-под бровей.

— Эвона? — шмыгнул носом Макарыч. — Ох, телепни! Мясо ж горит!

— Елки-палки! — заорал Олег. — И правда!

— Иди к костру, Александр, — велел мне Демид. — Ты один из нас и им останешься до той поры, пока жив или пока честь нашу родовую не замараешь злыми делами. И знай, Ведьмачий Круг никогда по кривде жить не станет. Только по правде. На том стоим с начала времен!

Хорошо, коли все на самом деле так. Только личный опыт подсказывает, что такие слова не всегда совпадают с делом. Демид не вечен, и кто знает, к кому после него перейдет право вершить суд на Круге. Добро, если к Макарычу. А если нет?

Впрочем, сегодня за моей спиной встали те, кто мне верит, на что у меня даже надежды не было по дороге сюда. И я отчего-то уверен, что даже будь все пять старейшин настроены против меня, они бы все равно не отступили. Даже Славы, хоть они раньше обратное утверждали. Вот это вселяет пусть небольшую, но надежду на то, что все-таки есть в этом мире люди, ради которых стоит жить. Даже если они и не совсем люди.

— Держи, — когда я устроился у огня, Олег сунул мне в руки деревянную кружку с плескавшимся в ней пивом. — Вздрогнем?

— Давай, — кивнул я. — Ваше здоровье, братья!

— И здоровье тех, кого сегодня с нами тут нет, — добавил Гера. — Пусть им будет хорошо там, где они сейчас!

После второй кружки от моего чуть подавленного состояния даже следа не осталось, напротив, мне, как и тогда, два года назад, в какой-то момент стало невероятно легко и хорошо и хотелось только одного — чтобы эта ночь не спешила заканчиваться, чтобы она стала немного длиннее, против всех физических и географических законов. Ну или какая там наука заведует вращением Земли и сменой дня и ночи?