— Мне сказать, чтобы принесли еще девять таких же пачек? — без малейшего намека на иронию или сарказм осведомился Носов.
— Не надо — отказался я — Этой суммы мне достаточно. А если понадобится еще, я вам просто позвоню, да и все. Да и не платил я за него, у меня в личный запасах небольшой кусочек с давних времен лежал. Берег, знаете ли, на всякий пожарный случай. Не такой, как ваш, врать не стану, но раз пошла такая пьянка — режь последний огурец.
— В другой ситуации я бы, возможно, на такие слова обиделся, но не в данной — Илья Николаевич отхлебнул чаю — Таким случаем я быть согласен, и сейчас, и в будущей.
На самом деле против я ничего не имел, и от девяти таких же пачек точно не отказался бы. Как показала практика, в моей новой жизни денежка тратится куда быстрее, чем в старой, поскольку жизненные запросы у меня изрядно подросли. Нет-нет, «бентли» мне не нужен, и костюм от «Бриони» тоже, но вот запас трав и корешков освежить было бы неплохо. По результатам нынешней ревизии многие ингредиенты для будущих зелий отправились в мусорное ведро. Какие-то из них усохли до крайности, какие-то оказались трачены неведомым жучком, непонятно каким образом, оказавшимся у меня на антресолях, некоторые вовсе в труху превратились, к использованию напрочь непригодную. Ну да, можно, конечно, самому походить по лесу, что-то сорвать, что-то выкопать, оно так даже лучше и правильнее. Вот только у каждой травки и корешка имеется свое время, то, в которое их брать у Земли-матушки надо. Следовательно, какие-то растения уже отцвели несмотря на то, что еще даже май не окончился, а какие-то и не думали еще свою силу набирать. Эрантис, например, давным-давно цвет сбросил, а без него зелья, сводящего с лица бородавки, родинки и небольшие родимые пятна не сваришь. И наоборот, до цветения «иван-чая», без которого в целом ряде рецептов и не туда, и не сюда, еще добрый месяц с гаком остался. И это если погода будет хорошая, жаркая. Если же дожди зарядят, то и того больше. Плюс ему еще вылежаться надо как следует, чтобы в полную силу войти.
Вот и выходит, что проще кое-что купить, чем самому собрать. А поскольку закупки я буду делать не в интернет-магазине, а у частных лиц из числа тех, кому можно доверять, потому что для них репутация дороже сиюминутной выгоды, то есть у немецких травниц, знакомства с которыми я завел во время своих странствий, финансовые траты предстоят сильно немаленькие. Плюс расходы на пересылку из Европы в Москву.
Добавим сюда необходимость проведения строительных работ по утеплению дома в Лозовке, плюс учтем разнообразные накладные расходы на то и на сё, а также кругленькие суммы, идущие на прокорм Родьки, и что получим на выходе? Довольно печальную картину получим. Нет, до похода на паперть мне еще далеко, но плюсовое сальдо свести все же трудновато.
Только вот Илье Николаевичу про эти мои финансовые выкладки знать ни к чему. Поверил он в то, что я относительно равнодушен к деньгам, не поверил — уж не знаю. Но что это очередная проверка, а то и почти неприкрытая провокация — не сомневаюсь. Он внимательно следил за моей реакцией, это я приметил. Не блеснут ли у алчно глаза, не затрясутся ли руки, не раздвинутся ли губы в радостной улыбке. Потому — предложенное взять надо, чтобы не выглядеть простодушным дураком из числа тех, о которых я недавно сам же ему говорил, но жадничать не стоит, это может пойти в минус. И в карму, и по жизни.
— И в будущем лучше бы обойтись без нала — попросил я его напоследок — Сейчас времена такие, что с ним дискомфортнее, чем без него. Нынче в ходу деньги не бумажные, а пластиковые. Ну, не мне вам рассказывать. Реквизиты своего счета я вам сброшу.
Хоть я душой и не кривил, говоря все это Носову, но все же наличие в кармане толстой пачки денег, что скрывать, самолюбие немного грело. Приятно ощущать, что легкую до того летнюю куртку утяжелило мое внезапно возросшее финансовое благополучие.
И вообще настроение как-то поднялось. То ли так кокурки сработали на пару с бергамотовым чайком, то деньги начали потихоньку отвоевывать позиции в моей душе. А что, такое вполне возможно. Несколько моих предшественников в записях упоминали о том, что ведьмаков, конечно, губят и ведьмы, и сталь, и поголовная необразованность населения, которое видит даже в безобидных травниках злых колдунов, но то гибель физическая, привычная и понятная. Но случается смерть другого плана, духовная, и ведет к ней как раз стяжательство. Сначала получение денег за помощь тебе кажется забавно-приятным, вроде как, не было рубля, да вдруг алтын. Потом становится просто приятным. Ну, а дальше все идет по нарастающей, и вот уже ты не замечаешь, как начинаешь делить людей на тех, кто может позволить себе твои услуги и всех прочих. И все, переход на темную сторону завершен, теперь ты не джедай, ты ситх.
Впрочем, кое-кого из наших сознательно сбивали с панталыку, с умыслом. Один из моих предшественников, Фома, живший аж в начале семнадцатого века, писал о некоем в книге о «змее огненном, лживом и злокозненном», который активно вел разлагательную работу среди ведьмаков, «сулил братам мзду невиданну, злато да лалы самоцветны в руки совал, речи рек сладки да тягучи, ровно медок». Первая реакция на данную запись у меня была, конечно, библейского толка, но по здравому размышлению она отпала в сторону. Какое дело лукавому до языческих верований? А потом я вспомнил слова Мораны о том, кто на том берегу Смородины кольца вьет да ползает с шипом. И подумалось мне — может, Фома рассказывает про того самого Полоза, о котором она упоминала?
Вот только что ему за интерес до нас, ведьмаков? Ладно Морана, у них с приснопамятной змеюкой, я так понимаю, старые терки, еще тех времен, когда Солнце наравне с ними было богом. Опять же — являйся мы все дружиной моей нанимательницы, тоже какой-никакой резон прослеживался бы. Но ведьмаки не служат никому, вот какая штука. Был в незапамятные времена один князь, тот, кому самые первые из нас поклялись в верности — и на этом все. После смерти Вещего и те первые, и мы, их потомки, сколько не было, обрели полную автономность в рамках Мира Ночи. Мы живем сами по себе, готовы пойти в огонь и в воду исключительно за своих братьев-ведьмаков, и иногда делаем вид, что слушаемся старейшин.
На этом — все. Остальные в пролете.
Или дело как раз в этом, и Полоз хотел таким образом сделать из особо корыстолюбивых ведьмаков своих собственных преторианцев? К тому же и среди нас, как известно, встречаются паршивые овцы, достаточно вспомнить того же Артема Сергеевича. Да и про других отщепенцев мне слышать приходилось.
Так что кто знает, что у Полоза на уме? Но если мы с этим фольклорным земноводным когда-нибудь встретимся и у нас завяжется задушевный разговор, то непременно спрошу его мнения на этот счет. Только для меня лучше, если подобная беседа не состоится никогда. Не думаю, что она для меня может чем-то хорошим закончиться. Морана Полоза боится — и это факт, не требующий подтверждения, поскольку я сам тому свидетель. А она все же богиня. Пусть всеми забытая, растерявшая паству, силу и отчасти знания, вылетевшая невесть куда с нашего пласта реальности, но — богиня. И она, на секундочку, все же смогла вынырнуть из небытия, худо-бедно обжиться там, где время остановилось тысячи лет назад, и даже дотянуться до меня. Шутка ли!
Впрочем, где-то здесь, у нас, бродит тот, кто служит Полозу, его не стоит сбрасывать со счетов. И, сдается мне, рано или поздно наши дорожки пересекутся, как мне кажется. Вот ему эти вопросы и задам, может он знает ответы. Если, конечно, он сразу в драку не полезет и будет склонен к диалогу. Люди, они, как и боги, разные бывают. Какие-то предпочитают решать конфликты словом, а какие-то силой. Хотя и тут все может измениться в один миг. Вот, например, Ряжский, который встречает меня на крыльце своего дома, всегда предпочитал переговоры расправе. А сейчас так смотрит, что мураши по спине поползли. Кажется, он сейчас скомандует своим охранникам, которых рядом имелось сразу четыре души, «Огонь», громыхнут выстрелы, и я, продырявленный свинцом, упаду на плитку дорожки, ведущей к его жилищу. Причем мое бездыханное тело даже убирать не станут до рассвета, и с выходом Солнца его станут топтать большие зеленые мухи.
