— Остальные не чухнутся? — уточнил он у меня. — Ты чем их вырубил?

— Во, — показал я ему иглу.

— Фига се, — изумился Стас. — Она с ядом, что ли?

— Что-то вроде, — кивнул я. — Минут за сорок крепкого сна поручусь.

— И то хлеб, — согласился мой напарник, умело и очень ловко связывая руки оглушенного супостата. — Давай, давай, чего расселся? Сорок минут, не сорок минут — все одно иди их вяжи. Я пулю в спину получить не хочу. Твой трах-тибидох, конечно, хорош, но наручникам доверия больше. А в их отсутствии — ремням.

— Погоди. — Я перевернул того, кто хотел меня убить, на спину. Молодец я, вон как крепко приложил его о камни двора, помню кое-что из бурной юности. Сознания, правда, этот человек не потерял, но связь с реальностью все же немного прервалась, только потому он до сих пор не попробовал продолжить то, что начал. — Интересно же… Ба! Знакомые все лица! Ну хоть какая-то ясность появилась.

На меня мутным взором таращился Темир Арвен, сын скормленного маре Руслана.

— Отрадно слышать, — весело отозвался Стас, вынимая ремень из штанов очередного кавказца. — Я вот пока в непонятках маюсь. То ли это наемники, то ли ты денег кому задолжал, то ли еще чего?

— Еще чего, — показал я на мальчишку. — Давай, вяжи остальных, а я за ним присмотрю. Закончишь — объясню. Не все, конечно, но хоть что-то.

— Как всю ночь с бывшей чудачить — так это ты, — проворчал мой приятель. — А как злодеев вязать — так это Стасик. Где справедливость?

— Нет ее. — Я присел на корточки около начавшего икать подростка. — Откуда ей взяться в нашем мире?

Стас по-лисьи скользнул за ворота, пистолет вновь был у него в руке.

— Вроде народ не шебаршится, — подал он голос через минуту. — Знаю я такие ДНП. Если бы кто что услышал, тут бы половина местных кумушек уже ошивалась.

— Будни, — подмигнул Темиру я. — И не всех бабушек еще привезли. Свезло нам.

— Да какой свезло? — пропыхтел Стас, затаскивая во двор одного из налетчиков. — Этих мы тут заныкаем, не вопрос. А тачки куда девать? Разве что отогнать куда по-быстрому? Ключи в замках, я проверил.

Он сноровисто притащил сначала оружие нападавших, а после и их самих, причем тот подручный малолетнего Арвена, которого я ослепил, потихоньку начал приходить в себя и даже попытался пнуть своего носильщика.

— Я тебе побрыкаюсь! — рявкнул полицейский, следом за этим коротко и сильно ударив его в живот. Кавказец застонал, и Стас тут же удивленно пробормотал: — Мать моя, чего у него с глазами?

— Тоже трах-тибидох, — хмыкнул я. — Не обращай внимания.

— Легко сказать, — коротко глянул он на меня. — Мне, конечно, в вашей компании много чего повидать довелось, но это особенно впечатляет.

— Нет предела совершенству, — заверил его я, наконец-то вынимая иголку из шеи плечистого налетчика. — Что, излагать краткую предысторию?

— Само собой. — Стас прикрыл калитку. — Можно и не краткую. Все уже случилось, хуже, чем сейчас, не будет. Если в местный участок все же звякнули, то наши здесь минут через пять — семь появятся. Это плохо, придется как-то выкручиваться, чтобы в рапорт и сводку не попасть. Вся надежда — на неприхотливость и коррумпированность местных коллег. Если нет, то у нас время есть. Не сильно много, но есть. Вон тот живчик помирать вроде раздумал, а с остальными все и так неплохо. Давай, излагай расклад.

И я рассказал ему про скверную смерть Руслана Арвена, про то, что этот сопляк в том числе и меня в ней винит, и про то, что именно эти шустрые парни могут быть теми самыми гончими, которых Кощеевич по моему следу пустил. А почему нет?

— Если ты прав, то это очень толковая оперативная разработка, — заявил Стас. — Сволочь этот колдун, но молодец, при минимуме затрат — максимум результата. Только скажу тебе так — без агентурных данных подобное не провернешь. Значит, пасли тебя, закадыка, хорошо и качественно. Отслеживали все передвижения и контакты. Или…

— Или? — поторопил его я.

— Или где-то сквозит, — закончил свою мысль полицейский. — Слил колдуну кто-то все твои расклады, в том числе и про его заживо сгнившего папашу.

— Вы оба умрете, — подал голос Темир. — Теперь точно!

— А до того что, таких планов не имелось? — живо спросил у него Стас. — Вы сюда приехали с нами чайку попить, пахлавы покушать?

Подросток молчал, смотрел перед собой, угрюмо сопел.

— Вот не люблю я этого всего. — Стас присел около мальчишки на корточки. — Пацан, зачем нам нужны все эти игры в войну и немцев? Тем более что все произошло по-честному — твои бойцы стреляли в меня, я в них, пиф-паф и так далее. Мы оказались шустрее. Но, заметим, вы все еще живы. Потому что я и мой приятель кто?

— Кто? — Даже мне стало интересно, кем он нас считает.

— Мы — гуманисты. — Стас похлопал мальчишку по щеке. — Нам ваши жизни не нужны. Тем более что вас в этой истории втемную разыграли, если ты еще не понял. Мой друг твоего папашу пальцем не трогал, ты же слышал. Да и зачем ему это? Но кто-то представил все по-другому, кто-то очень умный и очень ловкий, и нам надо знать, кто это был. Как выглядел, на чем в ваш дом приехал, что говорил, обещал, как с ним связаться можно. Нам надо знать все. Расскажи — и мы найдем способ, как свести случившийся конфликт к тому минимуму, который устроит нас всех.

Его тон был искренен и дружелюбен, а голос мягок, как вата. Но, увы, на Темира это все не подействовало. Он злобно глянул на Стаса, а после плюнул ему в лицо.

— Гордый, — и не подумал злиться тот, только щеку вытер. — Ну-ну. Сразу предупрежу — я тебя упрашивать или совестить не стану. Времени на это жаль, да и вообще… Не хочешь добром — не надо, пусть будет по-другому. А если ты окажешься крепче, чем я думал, то после мы на одной из твоих же машин до дедушки доедем и с ним пообщаемся. Покажем тебя, объясним, что лучше изуродованный внук, но все же живой, чем кучка мертвых субпродуктов. Думаю, старичок сделает правильный выбор.

Молчал младший Арвен, сжимал зубы, напрягал мышцы.

— Начнем. — Стас рывком поднял мальчишку вверх, а после поставил на колени. — Сань, у тебя какой лоскуток есть?

— Ну да. — Я достал из кармана платок. — Сойдет?

— Вполне. — Стас мило улыбнулся, заводя руки Темира ему за спину и стягивая их его же ремнем. — В рот товарищу запихни, а то он ором своим местную публику перебудит-таки, что нам на фиг не надо. А ты, приятель, если захочешь мне что-то сказать, знак подай. Трижды кивни, например.

Мне стало как-то не по себе. Я догадался, что задумал мой гость, и мне это не очень понравилось. Нет, я далек от норм христианского всепрощения и левую щеку после удара по правой сроду не подставлял, но пытки… Это, конечно, жесть.

Но платок в рот Темиру все же запихал. А что мне еще оставалось? Всплеснуть руками и сказать Стасу, что это не наш метод? Можно подумать, он меня послушает. Да и информация нужна.

Звякнув, крутанулся нож-«бабочка», извлеченный из кармана, всхлипнул Темир, руки которого сильно, до хруста в суставах, Стас дернул вверх, а после узкое и тонкое острие остановилось в миллиметре от ногтя большого пальца правой руки подростка. Да что там — почти вошло под него.

— А с другой стороны — стоит ли? — задумчиво спросил у меня Стас. — Пальцы-то я ему тогда искалечу по полной. Это не игла — нож, он ведь потом даже вилку держать не сможет.

— Не сможет, — подтвердил я, догадавшись, что у хитрого полицейского есть некий план, которому он следует. Да оно и не странно — это его профессия, он таких Темиров небось на завтрак ест.

— А если после до разбирательств дойдет? — продолжал вещать мой приятель. — Знаю, проходили. «Пытки, хуже Гуантанамо», тонны жалоб. Можно, конечно, то, что от этого щенка останется, где-нибудь в близлежащем водоеме утопить, но не вариант. Не хочу лишний грех надушу брать.

Стас положил левую руку на голову мальчишки и начал задумчиво барабанить по ней пальцами.

— Знаю! — злобно рявкнул он через минуту, заставив и меня, и Темира подпрыгнуть на месте. Его пальцы сгребли волосы парня в горсть, и он рванул их с такой силой, что у того слезы из глаз брызнули. — Знаю, что сделаю. И ты никогда никому ничего не докажешь, потому что никто тебе не поверит. Но жалеть о своем молчании ты всю оставшуюся жизнь станешь. Если то, что тебя ждет, можно, конечно, назвать жизнью.