— Такой у нас юмор, — пояснил я ей. — Кинематографический. Знает девушка классику жанра.

— Какой есть, — крепкие руки рыжей бестии обхватили мою талию, а ее подбородок уперся мне в плечо. — Другого при рождении не выдали. И вообще — радуйся, что шучу. Еще утром мне не до смеха было. Знаешь, когда задержка на неделю, как-то уже не до него.

Ну насчет задержки она загибает, к гадалке не ходи, знаю я эти ее интонации. Просто Светку побесить хочет.

Собака на сене. Сама не ам, и другим не дам.

— Свет, не надо, — попросил я, заметив, как на щеках моей бывшей появились неровные красные пятна. Верный признак того, что она выходит из себя. — Пожалуйста. Лучше давай выдохнем, после скажем друг другу еще по одной банально-штампованной фразе и на этом закончим разговор. Я даже готов начать. Знаешь, мне было приятно тебя увидеть.

— Я рада, что у тебя все хорошо, — отчеканила Светка, развернулась и пошла к своей машине.

— Круто! — подала голос Жанна. — Прямо как в «Санта-Барбаре». Мне про этот сериал мама рассказывала, я как-то от скуки серий сто скачала и посмотрела. Очень похоже.

— Не знаю, как отнестись к твоим словам. — Я смотрел на машину, в которую села женщина в бежевом плаще. — То ли это комплимент, то ли нет.

— Без понятия, — пожала плечами мертвячка. — Просто похоже. Но если тебе интересно, то эта липучка, что тебя до сих пор за бока хватает, мне нравится куда меньше, чем твоя бывшая.

— Я вообще сейчас молчала, — чуть замедленно среагировала на мои слова Женька. — Ты что, сам с собой начал общаться?

— Ну не настолько же я еще спятил, — возразил ей я. — Не надо грязи.

«Мазда» заурчала мотором, осветив меня и Мезенцеву фарами, а после неспешно покинула двор.

— Тогда я чего-то не понимаю, — Женька разжала свои объятия и внимательно посмотрела на меня. — Хотя нет, сообразила. Мы тут не одни, выходит?

— Выходит. — Жанна показала ей язык — Слушай, эта рыжая точно не твое. Уж поверь, мне как женщине виднее.

Да что такое. Все в мою личную жизнь нос суют, даже мертвые. Может, меня проклял кто? И я сейчас не шучу.

— Есть немного, — подтвердил я устало. — Кстати — с обновкой ваш отдел. Славная машинка.

— Сама в шоке. — Мезенцева с видимым удовольствием повернулась к минивэну. — Не надула нас богатая старушка. Была уверена, что кинет. Когда набирала ей напомнить про должок, думала, что пошлет она меня куда подальше. Фиг. Мало того, что машину на следующее утро пригнали, так еще и по документам провели честь по чести. Мы же бюджетники, у нас там все непросто, бюрократия, и все такое. Слушай, Смолин, я все хотела у тебя спросить — а ты с ней в самом деле спишь? Я без наезда сейчас, просто для справки. По жизни ведь мы друг другу никто, нас кроме постели ничего не связывает. А постель в наше время — это даже не повод для знакомства.

— Даже если рыжая права, скажи «нет»! — заорала Жанна так, что я чуть в сторону от лавки не шарахнулся. — Эта не простит! Она тебя сейчас провоцирует! Можешь мне поверить, я знаю!

— Жень, хочешь верь, хочешь нет — ты сейчас единственная особь противоположного пола, которая в последние полгода находится рядом со мной. Серьезно. Даже бывшую на порог не пустил.

— А я? Вот ты гад! — обиженно буркнула Жанна, блеснула синей вспышкой и растворилась в ночи.

Нехорошо получилось. Но — ничего. Завтра вечером ее позову по магазинам погулять, она и оттает.

— Врешь, конечно, — стукнула меня кулачком в грудь Женька. — Но предупрежу сразу — старушку я понять и простить смогу. Нашу Викторию — нет. Услышал?

— Услышал. — Я прихватил ее руку и чуть сжал. — Но и ты запомни — не надо затачивать меня под себя. И указывать, с кем, как и о чем мне общаться тоже не нужно. Я ясно выразился? Как было верно замечено ранее — мы друг другу никто. Это твои слова, не мои. Ты столько раз мне это повторяла, что, наконец, убедила в своей правоте. Пусть так и будет.

— Ты чего разошелся? — как мне показалось, растерялась Мезенцева. — Мало ли чего я несу?

— Ты взрослая самодостаточная личность, — объяснил ей я. — Раз что-то говоришь, значит, перед этим думаешь. И, соответственно, несешь ответственность за сказанное. И еще — ты не Нифонтов, ясно? Да и ему пора бы уже потихоньку привыкать к тому, что я не отдельский карманный ведьмак. Ваш мир — он тот, в котором Солнце светит. А мой — вот он, под Луной.

— Это ты не мне, это ты ему объясняй, — вырвав свою руку из моей, буркнула насупившаяся девушка. — Дурак! Хорошо хоть никто этого не слышит, кроме меня.

И я же еще дурак. С другой стороны — сам виноват. Ни разу толком ее до сегодняшнего вечера на место не ставил — и вот, получите и распишитесь. А может, так и надо. Может, оно и к лучшему. Не исключено, что и с этой рыжей фурией стоит проделать то же, что и со Светкой. Для ее же блага.

— Вон Нифонтов, — показала мне Женька на Николая, вылезающего из машины. — Иди и объясняйся. А на меня орать не смей!

— Да кто на тебя орет? — не выдержал я. — Что ты вечно придумываешь? Если твой характер все окружающие кое-как терпят, это не значит, что так будет всегда. И я не исключение. И вообще — а не пошла бы ты…

— Привет, Александр. — Николай схватил мою руку, ловко скрыв опешившую от моего неожиданного поведения Женьку за своей спиной. — Давно не виделись.

— И еще бы столько не видеться! — закипая от неожиданного приступа злости, рыкнул я. — Что ты, что вот эта рыжая — достали вы меня! Как припретесь, так непременно настроение испортите. Такой был день хороший, так замечательно время сегодня провел, воздухом чистым надышался. И нате вам — вечер насмарку. Спасибо вам большое. Тьфу!

Я плюнул Нифонтову под ноги, повернулся и собрался пойти домой.

— Гражданин Смолин, прошу вас задержаться, — таких интонаций у Нифонтова я до сегодняшнего вечера не слышал. Это что-то новенькое! И еще — «гражданин».

— Весь во внимании, — повернулся я к нему. — Что, у правоохранительных органов ко мне возникли какие-то вопросы?

— Возникли, — подтвердил Николай. — Но я думал, что мы поговорим на интересующую нас тему по-людски, как обычно. Жаль, что ошибся.

— И мне жаль, — раздвинув губы в улыбке, немного лицемерно вздохнул я. — Повесткой вызывайте, тогда и поговорим. Ах, да, ходу-то мне в ваш теремок нет. Я ж не человек, я ж чудовище, дикая тварь из дикого леса. Вот, а ты говоришь «по-людски».

— Завтра же поставлю вопрос о том, чтобы тебя сняли с оперативной работы, — деловито сообщил Мезенцевой Николай. — Вон до чего твои закидоны отдельных граждан доводят. Был нормальный человек, стал неврастеник. Все, Евгения, все. Будешь сидеть и перебирать архивные папки. Так от тебя вреда меньше будет.

— Не имеешь права, — наставила на Нифонтова палец, как пистолет, Женька. — Ты оперативник, как и я! Не начальник!

— Ты кого-то, кроме себя, слышишь? — уточнил Николай. — Сказано — поставлю вопрос перед руководством. И, сдается мне, оно со мной согласится. А на заступничество Пал Палыча не рассчитывай. Он до сих пор на тебя зол за ту никому не нужную стычку с экстрасенсами.

— Впечатляет, — признал я, потихоньку остывая. — Но если ты хочешь сейчас вызвать у меня сострадание в отношении Женьки, или чувство вины, то зря. Я на такие вещи не ведусь. К тому же меня уже реально все достало. В смысле — эти ваши интриги, скандалы, расследования. Мне вообще иногда кажется, что у вас в отделе только один нормальный человек и работает — Виктория.

— Спорный вопрос, — сменив тон на более миролюбивый, ответил мне Николай. — Ты ее раньше не знал, до того, как она собой нынешней стала. Сказал путано, но по смыслу верно. Ну что, нам повестку выписывать, или все же пообщаемся? Сразу скажу — тебя никто ни в чем не обвиняет. Но при этом случившееся определенным образом с тобой связано. Саша, пострадали люди, ведется следствие, так что все равно придется давать показания. Но мы с тобой если и не друзья, то уж точно не враги, потому мне хотелось бы решить все полюбовно. Но если хочешь под протокол — пожалуйста.