— Два вопроса, Саша, — веско подытожила она. — Почему? И — сколько?

— Почему-почему? — задумчиво пропел я, сложил руки на животе, сплел пальцы в «замок» и мило улыбнулся. — Потому. Так бывает.

— Александр, шутки, ирония — это все очень мило, — жестко произнесла визитерша. — Сейчас речь идет о деньгах. Не скажу, что о гигантских или даже просто о больших, ваше средство не панацея от всех хворей, или хотя бы тех, которые являются мировым бедствием. Но все равно это деньги. Большие состояния не возникают вдруг, они являются плодом длительного труда, правонарушений различной степени тяжести и бережливого отношения к каждой копеечке. Потому давайте уже добавим в наш разговор серьезности и перейдем к условиям. Повторю свой вопрос — сколько? Сколько вы хотите за финальную часть рецепта?

— Не продается, — без тени улыбки сообщил я женщине. — И прошу больше эту тему в наших беседах не поднимать. А то ведь и бесед никаких не будет.

Вот так и отдай результат вчерашних бдений в подобные руки. Его тоже разберут на молекулы и повторят. И он будет работать, потому что не закрыт заклятием или наговором. Хуже, чем у меня, менее эффективно — но будет. Вывод — рано мне еще себя нахваливать, потому как дальше собственного носа не вижу. А судьбе спасибо за то, что предупредила о возможной ошибке.

Что же до предложения Яны Феликсовны… Заманчиво. Легкие деньги, по сути. Вот только не хочу я с ней работать. Очень уж жадна да властна. Поручусь, что следующей ступенькой разговора будет вопрос о том, какие еще интересные штучки есть у меня в ассортименте, и сколько я за них хочу.

И кончится это все очень плохо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем думает женщина, сидящая напротив. Выдоить меня как корову, а после списать в архив, предварительно предупредив о том, чтобы я нигде даже не отсвечивал. Или вовсе прикопать где-нибудь в Подмосковье, чтобы, грешным делом, конкурентам рецептуру не слил. Фармакологический бизнес один из самых прибыльных и самых жестоких в мире, хуже даже продуктового. В нем крутятся гигантские деньги, а потому слабым там не место. И людям со стороны — тоже.

Вот только в одно она так и не поверила. Что там, во флаконе, не просто лекарство, созданное по формуле. Она слишком верит в науку и не желает осознавать, что имеется нечто такое, что невозможно будет повторить ни одному из ее умников.

И это тоже может стать проблемой. Ясно ведь, что она от меня не отстанет. Это не разумная и расчетливая Ряжская, которая пошла правильным путем, ища ко мне подходы не напрямую и издалека. Госпожа Вагнер будет действовать по принципу «не мытьем, так катаньем». Видно ведь, что баба жесткая. Хотя, повторюсь, учитывая сферу ее бизнеса, это и не удивительно. Если добром не пойду на контакт, меня всегда можно прихватить по дороге домой, а после вдумчиво разговорить в каком-нибудь уютном помещении без окон и с плохой вентиляцией.

Вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Так и знал, что вся эта знахарская практика добром не закончится.

Одно хорошо — здесь хоть понятно, что делать, в отличие от остальных моих заморочек.

Если Яна Феликсовна от уговоров соберется перейти к более решительным действиям, и я это почую, то ей гарантирована веселая жизнь. Такая, что про это долго говорить будут.

Не только банковский круг узок, в бизнес-структурах крупные и средние игроки тоже все друг про друга знают. Если с кем-то что-то происходит, то все в курсе, что именно и за какие грехи. Понятно, что я там не предмет разговора и никогда им не стану, но уверен в том, что Ольга свет Михайловна донесет до нужных ушей, что случилось с Яной Вагнер, и почему так вышло. Имеется в виду до тех, с кем я уже работал и тех, с кем еще предстоит.

— Не люблю говорить банальные вещи, — чуть наклонилась вперед Вагнер. — Но придется. Саша, все продается и все покупается. Вопрос всегда только в цене.

— А бывают еще исключения из правил, — я встал с кресла, поняв, что дальнейший разговор не имеет смысла. — Отнесите меня к ним. Яна Феликсовна, я был рад вам помочь с личной проблемой, но это разовая акция. Заниматься потоковым изготовлением снадобий я не собираюсь. Равно как и создавать серию медикаментозных средств под общим названием «Зелья знахаря Ляксандра». У вас ведь что-то подобное в планах уже есть? Если да — так нет. Это все без меня.

— Если бы можно было без тебя, то я и разговоры эти не вела, а уже выслушивала предложения маркетологов и креативщиков относительно старта продаж нашего нового препарата, — буднично ответила мне Вагнер. — Да еще и посмеялась бы, представляя твое недовольство. Я не ангел, но и ты человечек так себе. Дерьма в тебе много. Но вот беда — ты нужен, без тебя пасьянс не сходится. Потому пару деньков подумай, рассуди, что к чему, определись с ценой и звони. Вот моя карточка. Да, еще важное. Цена должна быть именно ценой. Никаких процентов с продаж, никаких долей, даже не заводи об этом речь. Бизнес Вагнеров — это бизнес Вагнеров. Посторонним там не место, не питай никаких иллюзий на этот счет. Карточку возьми.

— Знал бы — принес сегодня средство от тугоухости, — подавив зевок (естественно притворный), сообщил Яне Феликсовне я. — Мне неинтересно ваше предложение. И мне не нужна ваша карточка, нам не о чем говорить. Услышьте меня, пожалуйста. И сразу просьба — не надо больше сюда приходить. И Ряжская меня на этот раз не упросит, предупреждаю сразу.

— Маленький, — почти ласково проворковала бизнес-леди. — Ты даже не представляешь, какое количество средств есть для того, чтобы убедить несговорчивого потенциального партнера в своей правоте. Нет-нет, я сейчас не о бандитах или насилии, это все прошлое, такой ерундой никто в наши дни не занимается. Есть другие способы, более чем эффективные. Это я с тобой говорю, что-то объяснить пытаюсь. Но если мы не найдем точек соприкосновения, то в дело вступит мой муж. Его, как ты понимаешь, тоже заинтересовала коммерческая сторона вопроса, связанного с твоим зельем. И, поверь…

— Не надо, — я говорил тихо, почти шептал. — Не надо всего этого, Яна Феликсовна. Поймите одну простую вещь — я умею не только исцелять. Больше скажу — все эти зелья самая слабая сторона моих познаний. И не дай вам бог узнать, что у меня еще в закромах есть. И вашему мужу тоже.

— Это угроза?

— Это предупреждение, — произнес я и скривился. — Тьфу. Как в каком-то скверном фильме диалог получился, даже противно стало.

И я вышел из переговорки, потому что дальше беседа в любом случае зашла бы в тупик.

Надеюсь, у нее хватит ума понять то, что я хотел сказать. А если нет — то ей же хуже. Волос ее у меня есть, так что данную раздачу я уже, считай, выиграл. Напущу на нее какую-то из сестер-лихоманок, заклинание их призыва у меня в книге есть. Какую-нибудь такую, чтобы было понятно, что это не просто грипп или ОРЗ. Грынушу-грудею напущу или Глухею. А может, и вовсе Глядею, чтобы утром встала, а света белого и нет, ночь кругом сплошная. И будет она ее терзать до тех пор, пока я не скомандую лихоманке «фу» и волос не сожгу.

И вся фармакологическая империя госпожи Вагнер не поможет ей в излечении данной хвори. Вообще никак.

Правда, тут и «ответку» схлопотать недолго, в виде тяжелых кулаков сотрудников их безопасности, потому, пожалуй, надо сразу и этот угол обстрела прикрыть. Заранее. От греха. Так сказать — нанести превентивный удар.

Я спустился в цокольный этаж, с удовлетворением убедился в том, что обеденная комната пуста, и набрал госпожу Ряжскую.

— Да, — после первого же гудка отозвалась она. — Саша, говори, но быстро. Я на благотворительном мероприятии, мне скоро речь говорить и чек вручать.

— Так особо говорить и нечего, — бодро протараторил я. — Спасибо вам, Ольга Михайловна, за те знакомства, что вы мне подбрасываете! Не люди от вас приходят, а чистое золото. Душа радуется!

— Судя по количеству яда в голосе, опять у нас с тобой все не слава богу, — спокойно отметила женщина. — Ладно, отправлю Жанну первой, сама за ней пойду. Я перезвоню буквально через пару секунд.