Но здесь не служба, а тот, кто задал вопрос, мне точно не начальник.

Я вообще не знаю, с кем имею дело.

— Тысячекратно извиняюсь, а вы кто? — повернувшись, спросил я у нежданного собеседника, попутно оглядев его с головы до ног.

— Ровнин, — чуть наклонив голову, отрекомендовался незнакомец. — Олег Георгиевич. Коллега и руководитель вашей спутницы.

Моя спутница тем временем отодвинула от себя недопитый бокал, выдала белозубую улыбку и вообще всем своим видом давала понять, что она девушка из разряда «я не такая, я жду трамвая», и спиртное она употребляет исключительно потому, что я ее заставил это делать. Возможно, даже под дулом ее собственного пистолета.

Как видно, суровый начальник этот самый Ровнин Олег Георгиевич, если даже пропитанная донельзя духом бунтарства Евгения сразу стала милой и тихой.

А по нему и не скажешь. Так вот глянешь — как есть рафинированный интеллигент университетского разлива, профессор там или доцент. Точнее, такой, какими их показывают в кино.

Неплохой костюм, модный, кремового цвета плащ, висящий на руке, в тон подобранный галстук, очки в золоченой оправе, усы, когда-то подтянутая, а теперь немного оплывающая фигура. И это лидер бесстрашных бойцов с нечистью и нежитью? А где шрам через все лицо? Почему все пальцы на месте?

Нет, чего-то я в этой жизни не понимаю.

— Я присяду? — все так же негромко, но утвердительно произнес Ровнин и, дождавшись моего приглашающего жеста, занял пустующий стул, стоящий у нашего столика. — Просто предмет вашей ученой беседы настолько интересен… Кхм… Извините, не удержался. Ситуация просто идеальная для этой фразы.

— Ничего не понимаю, — сообщил я Женьке. — Мы разве ученую беседу вели?

Та сделала круглые глаза, давая мне понять, что она тоже не в курсе, но это не так и важно.

— Не берите в голову, Александр, — посоветовал Ровнин, закидывая ногу на ногу. — Это непринципиально. Речь о другом. Так все же кто вам рассказал о том, что на вас объявили охоту? Ваша первая версия, увы, неубедительна.

— А мне необходимо отвечать на ваши вопросы? — не заботясь о том, что это может прозвучать резко, поинтересовался я.

— Мне думается, это в ваших интересах, — доброжелательно ответил мне Ровнин. — Тем более что я прямо здесь и прямо сейчас могу вам со всей ответственностью заявить, что никто из моих сотрудников даже не думал причинить вам какой-либо вред. Ну кроме разве Евгении, которая за что-то вас крепко невзлюбила, и даже жаловалась одной своей коллеге на то, что вы… Как же там было…. «Дубина стоеросовая этот Смолин, с огнем играет. Вот убить его, дурака за это — и не жалко будет. Так вот сама взяла бы…».

— Олег Георгиевич! — возмущенно воскликнула Мезенцева — Ну кто вас за язык тянул?

— Было ведь такое? — наставил на нее указательный палец Ровнин — Было. Но, согласитесь, Саша, что здесь злого умысла нет вовсе никакого. Это, скорее, беспокойство за вас, причем, я бы сказал весьма и весьма личного свойства. Не побоюсь этого слова…

— Олег Георгиевич! — с еще большим негодованием снова подала голос Евгения.

— Хорошо, побоюсь, — покладисто согласился ее шеф. — И, тем не менее, Саша, отдел, который я возглавляю, не карающий меч, не новая инквизиция. Наша задача такая же, как и у иных правоохранительных органов — сделать так, чтобы людям ничего не угрожало, и они могли спокойно жить и спокойно спать. Просто профиль немного отличается, а так все то же самое. И вы, Саша, входите в число этих людей, по крайней мере до тех пор, пока не начнете сеять налево и направо смерть и разрушения. Но мне что-то подсказывает, что подобным вы заниматься не планируете. Я ведь ничего не путаю?

— У меня такое в перспективах не значится, — почесал затылок я. — Да оно мне и не надо.

— Ну вот. — Ровнин повертел головой. — Н-да, совсем нас, курильщиков, в резервации загнали. Сейчас бы трубочку выкурить, ан нет. Нельзя. Ладно, выпью кофе. Молодой человек!

Пока шеф отдела 15-К объяснял официанту, какой именно кофе он хочет, я так и эдак пытался понять, как вести себя дальше.

Да, внешне он дружелюбен. Да, располагает к себе. Но это далеко не показатель добросердечия и человеколюбия, мне ли того не знать. Вон, Пиночет тоже на вид милого гномика в забавной огромной фуражке напоминал, а сколько крови при этом пролил? Да и Наполеон на портретах смахивает на мишку Тедди. Но попробовал бы ему кто-то это сказать!

— Вы знаете, Александр, — закончив с официантом, обратился ко мне Ровнин. — Я, наверное, не с того наш разговор начал. Вон вы какой напряженный сидите. Полагаю, мне следовало изречь некую преамбулу, из которой вы поняли бы, что я про вас знаю много, и это многое меня лично к вам очень располагает. Еще можно рассказать о той головомойке, которую я устроил Нифонтову, узнав о его поступке во время съемок «Магического противостояния». Поверьте, за подобную инициативу он у меня получил так, что… Хорошо, в общем, ему было. Кстати, госпожа Мезенцева полностью разделила тогда мою точку зрения, поскольку ваша персона, как я уже говорил, ей небезразлична. Не так ли, Женя? Как вы тогда сказали? «Колька, ты полный…»

— Это был аффект, — быстро сообщила мне Женька. — Да и нечестно он поступил. Я за правду!

— Да-да, — подтвердил, улыбнувшись, Ровнин. — Как и я. Как, полагаю, и наш собеседник. Александр, вы же за правду?

— Как любой нормальный человек, — согласился я. — Мы все за всё хорошее.

— Так вот — я мог бы все это сказать, но зачем? Вы, насколько мне известно, работаете в финансовой сфере, а значит, лозунг «время — деньги» вам далеко не чужд. Потому я позволил себе сразу перейти к делу.

— К какому именно? — уточнил я.

— Как же? — сверкнули стеклышки очков Ровнина. — Я попробовал узнать, кто именно принес вам весточку о грядущей беде. Вы мне так и не ответили на этот вопрос. А именно это и есть отправная точка того разговора, ради которого я сюда и пришел. Саша, это как у врача. Если вы не говорите ему о симптомах, он не поставит верный диагноз. Так кто? Морок? Перевертыш? Кого вы поставили к себе на службу?

Я прямо разрывался на части. С одной стороны, этот человек был мне полезен. Да, он был большой хитрец, это было понятно сразу. Но при этом и внутреннюю силу его я ощущал почти физически. Да оно и понятно — руководить такой организацией как отдел 15-К абы кто не мог. Там только такой и нужен. И знает он много. Очень много. Я смог бы получить ответы на многие вопросы.

С другой… Не люблю я откровенничать с людьми, которых впервые в жизни вижу. И кто знает, как он отреагирует на то, что я сделал. Это обстоятельство, пожалуй, даже перетягивало остальные.

В общем — и хочется, и колется. И непонятно, что выгоднее — молчать или говорить.

— Мара, — помолчав еще с минуту, нехотно произнес я. — «Сонливица».

— Даже так? — Ровнин побарабанил пальцами по столу. — Удивили, Саша, удивили. Причем здорово.

— А мара — это кто? — спросила у него Мезенцева. — Я про такую не слышала.

— Неудивительно, — ответил ей Ровнин. — Эта нежить встречается нечасто и следов не оставляет. Саша, тот, на кого вы наслали мару, умер?

— Да господь с вами! — отмахнулся я. — И в мыслях не было. Так, попугал одного особо ретивого господина, который мне покою не давал.

— И все-таки — мара? — укоризненно произнес шеф Женьки. — Не жестко ли?

— Челюсть, — ткнул я себя пальцем сначала в лицо, а после в спину. — И почки. И кулак у него ого-го какой! Я человек терпеливый, но всему есть предел.

— Аргумент, — признал Ровнин и благосклонно кивнул официанту, который принес ему кофе и пирожное «картошка» на тарелочке. — Не спорю. Но повторю свой вопрос — этот человек остался жив? Прямого ответа вы мне так и не дали.

— Разумеется, — отчеканил я, а после оттянул ворот «водолазки», показав ему горло, где еще сохранились следы пальцев Силуянова. — И к сожалению. Вот, чуть не придушил меня третьего дня. Боролся со злом в моем лице.

— Офигеть, — протянула Мезенцева. — Это что же за человек такой?