Не пистолет ведь мне покупать, правда?

Но не приснилась. Жаль.

Зато вот Женька нарисовалась. Не прошло и года.

На самом деле это хорошо, что она прямо тогда не перезвонила. Если бы это случилось, мы бы еще кучу глупостей друг другу наговорили. У меня тогда нервы как канаты напряжены были, поскольку больно дни выдались чумовые, так что сорвался бы я наверняка.

А так — отошел, остыл, поразмыслил и пришел к выводу, что, скорее всего, отдел тут ни при чем. Больно сложно выходит. Сдается мне, что если бы они хотели меня прищучить, то сделали бы это по-другому. Зачем такие сложности? Чего им стоило меня заманить куда-нибудь, и там по-быстрому удавить? Да вон хоть бы даже в приснопамятный Южный порт, где не то что тело одного ведьмака можно спрятать, а целую армию, вместе с бравым фельдмаршалом, лекарями, барабанщиками и обозными шлюхами.

Так что вряд ли это они. А, значит, и ругаться с ними мне не с руки. Более того — это невыгодно. Не исключено, что именно отдел в какой-то момент будет тем самым единственным щитом, за который я смогу спрятаться.

Но при этом с Женькой я разговаривать все равно не хотел. С Николаем — да, это другое дело. А с ней — нет.

Может, потому что вместо Мораны нынче ночью мне она приснилась? Да еще и в таком сне, который не то что детям до шестнадцати, а и подросткам до восемнадцати показывать нельзя.

Главное — с чего бы? Ясно, как божий день, что у нас с ней ничего быть не может. И мне это ни к чему, и ей подобное нафиг не нужно. Все мы друг другу тогда, у ее подъезда, уже сказали.

Правда, набрать ее все-таки следует. Может, узнаю, когда Нифонтов вернется. Думать что-то все равно нужно. В конце концов, отдел этот не пальцем деланный, у них наверняка какие-то информаторы есть, связи и знакомства. Пусть пошуршат по ним. А я потом, ладно уж, отработаю этот должок.

Самолюбие — это прекрасно. Но я предпочту остаться живым.

Трубку Мезенцева сняла моментально и сразу же начала на меня орать. Предсказуемо и от души.

— Ты точно кретин! — на уровне ультразвука заявила она мне. — Ты вообще отдупляешь, что я успела подумать за то время, которое тебе названивала?

— Занят был, — кротко объяснил ей я. — Серьезно. Никак не мог подойти.

— Долбоящер, — чуть снизила обороты она. — Я уже такси вызвала, собиралась к тебе ехать.

— Ну-у-у-у, — мне вновь вспомнился недавний сон. — В принципе, ничего не имею против. Думаю, мы найдем чем заняться. Ну да, цели визита немного поменяются, но это же не страшно?

— Идиот, — констатировала Мезенцева. — И с фантазией у тебя туго, прямо как у моих одноклассников. Они такими подкатами пользовались еще во времена, когда я училась в нашей городской очень средней школе.

— Чем богаты, — буркнул я.

— Смолин, по этому поводу я тебе уже все объяснила, — подтвердила мои недавние мысли Евгения. — Так что давай из пустого в порожнее не переливать, хорошо? Но встретиться нам надо бы. Есть разговор — и очень важный. Для тебя в первую очередь важный. Нет, если ты до сих пор опасаешься нашей службы и считаешь, что именно мы охотимся за твоей головой, можно поговорить и по телефону, но…

— Не считаю, — оборвал ее я. — Посидел, подумал… Не, это не вы. Там люди с фантазией работают, а у вас с ней скудно.

— Вот ты скотина! — возмутилась Женька. — А мы, значит, прямолинейны как… как… Как бревно?

— Снова неудачно пошутил, — произнес я. — Не задался сегодня день в плане сатиры и юмора.

— В этом плане у тебя жизнь не задалась, не то, что день, — съязвила Мезенцева. — Ну так что, пересечемся? Причем желательно чем быстрее, тем лучше.

— Мои дела настолько плохи? — подобрался я, забыв о шутках юмора.

— Да нет, — Женька явно злобно улыбнулась. — Просто сегодня суббота, выходной. Я готова пожертвовать тебе дневное время, но не вечернее. У меня, знаешь ли, есть личная жизнь, в отличие от некоторых.

— У тебя — личная жизнь? С твоим характером? — осознавая, что она меня сейчас подколола, я решил не оставаться в долгу. — Не льсти себе. Не надо называть один-два часа общения с противоположным полом «личной жизнью». На более длительный отрезок времени тебе рассчитывать не стоит.

— Оставить пистолет в сейфе, оставить пистолет в сейфе, — пробормотала несколько раз Евгения. — Не переживай, Смолин, это я не с ума сошла, это я себя пытаюсь настроить на позитив. Точнее — на негатив. Позитив — это взять пистолет с собой и прострелить тебе голову. Дважды! Нет, даже трижды!

— Добрая ты, — всхлипнул в трубку я. — Человечная.

— Добрая-до-о-обрая! — пропела девушка. — Ладно, не тяни кота за причинное место. Встречаемся?

— Само собой, — я глянул в окно. Там моросил нудный октябрьский дождь и ветер трепал остатки листвы на деревьях. — Вот ты меня убить желаешь, а я ради тебя в сырость готов ехать. В самую что ни на есть слякоть. Не ценишь ты этого, Мезенцева, не ценишь.

— Через полтора часа в «Садовой галерее» на Сухаревской, — не среагировала на мой очередной выпад Женька.

— «Галерея» большая, — задумчиво заметил я. — Мне доводилось там бывать. Одних эскалаторов сколько! Час ходить будем — и не встретимся.

— Там есть ресторан «Пламя», — приторно-сладко проворковала оперативница. — Хорошее место, хорошая кухня, прямо-таки авторская. Хотя — о чем я? Откуда у тебя денежка на такое место? Ладно уж, давай в «Макдаке». Тебе там и привычней будет.

— Такую девушку — и в «фастфуд» вести? — еще слаще возразил я. — Да за кого ты меня держишь? Полтора часа — это овердофига времени. Успею заехать к нелегальным трансплантологам и продать почку. Так что пошли в «Пламя», лучше упасть в финансовую бездну, чем лицом в грязь в твоих глазах.

— Договорились, — прощебетала девушка и повесила трубку.

Вот зараза! И я сейчас не про деньги. Они у меня как раз есть. Их даже больше, чем мне нужно. Тоже вот странная вещь — раньше их не было, а желания были. Теперь деньги есть — а желания кончились.

Может, Светка тогда права была? Может, я и вправду человек без амбиций, устремлений и воображения?

Но то уже хорошо, что я, возможно, и не ошибся насчет непричастности отдела к моим неприятностям. По крайней мере — прямой. Худо-бедно, но я привык видеть в них если не друзей, то, как минимум, не врагов.

Ладно, надо такси вызвать и пойти побриться. Хотя это и не свидание, но все-таки нужно соответствовать.

Самое обидное — я опоздал. Не поспел к назначенному времени. Странное дело — вот вроде суббота, осень, погода такая, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Так откуда же пробки? Ну ладно я — понятно, куда еду. Но остальные-то куда? Чего им дома не сидится?

Постоял там, постоял здесь и в результате был в «Садовой галерее» только через два часа после нашего с Мезенцевой общения.

И, естественно, за это получил полагающуюся порцию сарказма. Сразу же, как только плюхнулся на стул с витыми ножками напротив Евгении, неспешно пившей вино из бокала с длинной и тонкой ножкой.

— Запыхался, бедный? — сочувственно произнесла она. — Понимаю. Небось, всех друзей обежал, денег на прокорм меня искал?

— Что-то вроде этого, — пропыхтел я. — Уфффф. Ты уже заказ сделала?

— Выбирала все самое дешевое, — печально вздохнула девушка. — Нет, я могла бы и сама за себя заплатить, но берегу твое самолюбие.

— Жень, шутка хороша один раз. Ну — два. Потом она уже не звучит. Серьезно.

— Да? — поджала губы Мезенцева. — Может, ты и прав. Надо поискать что-то другое.

— Ты заказ сделала? — переспросил я. — Просто в подобных местах мне бывать доводилось, тут обычно изрядно приходится ждать, пока приготовят.

— Да заказала, заказала, — отмахнулась от меня Евгения. — Причем сразу на обоих. Недостатков у тебя масса, но есть и немногочисленные достоинства. Одно из них — неприхотливость. Я еще в «Герасиме» заметила, что ты ешь все, что дадут, потому решила не мудрить. Ну а если не понравится — закажешь себе сам что-то еще. Я голодная как волк, так что двойную порцию могу съесть. И — ухаживай за мной. Вина вон подлей.