Я стопорюсь, словно меня кто-то дёрнул обратно за локоть. Глаза помимо воли расширяются. У меня ведь даже мысли такой не возникло. Брат, видимо, это понимает без слов.

— Ты что, даже не пробовала? — он присвистывает. — Охренеть.

Я устало вздыхаю и плюхаюсь обратно на стул.

— Джер, нас не посадили в тюрьму. Не бьют, не издеваются, здесь тепло и есть свет. Разве это плохо?

— Мм. Значит, всё-таки втюхалась. Понятно всё с тобой.

— Да не влюбилась я в него! — взрываюсь я, вскакивая с места. И тут же застываю, понимая, что мы больше не одни.

Я медленно поворачиваюсь и вижу на пороге домработницу. Славная, милая, добрая женщина.

— Ох, — вырывается у меня.

Я чувствую, как медленно нагреваются мои щеки, и краем глаза замечаю, как брат встаёт со стула, поднимает сумку. Сама же так и остаюсь на месте, как истукан.

— Здравствуйте, — подаёт голос он. — А вы горничная, да? Вот, ещё один преступник к вам на шею свалился. Сестра вот, говорит, ей очень тут нравится и кормите вы вкусно. А ещё она о шефе вашем без умолку болтает, говорит, просто адски красивый, никак влюбилась в него.

Женщина мягко посмеивается. Меня же охватывает шок.

— Простите, — пищу я, отчаянно краснея как рак и пинками выталкиваю его из кухни.

Едва оказавшись за порогом, я отвешиваю ему подзатыльник.

— Ты совсем сдурел что ли? — гаркаю я громким шепотом.

А он смеётся, змеёныш. Закрывает ладонью затылок, уворачиваясь от второго. А у самого в глазах черти пляшут.

— А ты, я смотрю, слишком уж разволновалась, — он внимательно оглядывает мое лицо, по какой-то причине сужая улыбку. И сразу же продолжает: — Ладно, сестра, будь по-твоему. Остаёмся. Хата неплохая. Только учти, если он правда тронет тебя, я за себя не ручаюсь, — выпаливает брат, и прежде чем до меня доходит смысл, вырываясь возмущением, его голос доносится уже откуда-то из недр дома:

— Так где тут, ты говоришь, ванная?

— И все же, не верю я ему. Никому из них.

Тихий голос Джера утопает в тишине комнаты. Его голова покоится на моих коленях, я глажу короткий ёжик каштановых волос, мягко массируя пальцами.

Уже и не помню, когда последний раз мы вот так просто сидели.

Я опускаю глаза и наши взгляды на короткий миг встречаются.

— Ты про Себастьяна?

— Кого же ещё, — фыркает брат, смотря в сторону. — Слишком уж гладко всё, чтобы казаться правдой. Подумай сама: какой резон ему выстаивать двух левых людей? К тому же, преступных.

Моя рука застывает в его волосах. Может быть... Я не думала про подвох. Честно говоря, я устала уже говорить об этом. Устала бояться.

— Как думаешь, что с нами будет дальше? — робко подаю голос я.

— Не знаю, Лес, — брат устало вздыхает. — Говорю же, бежать нужно, пока не поздно.

Входная дверь резко стучит. Мы с Джером одновременно затихаем, затаив дыхание. Коротко переглядываемся. Да, настораживаемся. Не двигаемся. Джер быстро выпрямляет спину, садясь рядом со мной. По воздуху уже плывут приближающиеся к комнате зычные шаги.

Я не успеваю ничегошеньки понять, но мое сердце почему-то начинает тревожно отстукивать.

Шаги обрываются. Ручка двери резко дёргается и на пороге появляется он.

Мое сердце моментально делает кульбит.

Это неожиданно, совершенно неожиданно.

Его грудная клетка быстро вздымается, волосы взлохмаченные, в карих глазах странный, пугающий блеск. Он зол.

Господи...

Он делает шаг вперёд, отпуская дверь.

— Оставь нас, — чеканит стальным голосом, глядя прямо на меня.

Я даже не сразу соображаю, о чем речь. Это мне нужно выйти или как? Брови мужчины взлетают вверх и он переводит взгляд с меня на брата.

— Ты меня не услышал? Иди погуляй, парень.

Джер фыркает, и не думая подчиняться.

— Ага, щас.

Себастьян закатывает глаза и устало вздыхает, неодобрительно раскачивая головой.

Вытягивает из кармана руку, отклоняется назад и, не разрывая слишком уж цепкий взгляд, бьёт ладонью по двери. В комнату вваливаются двое мужчин. Берут направление к нам.

— Э, вы че делаете? — возмущается брат, когда они бесцеремонно перехватывают его за предплечья, уводя за собой.

— Да понял я! — зло кричит брат, вырываясь из цепких рук, и на удивление, они отпускают. — Сам.

Джер побеждено, но несломленно идёт вперед и, проходя мимо мужчины, впивается в него свирепым взглядом. Себастьян же даже не смотрит на него. Его взгляд повернут ко мне, на губах кривая улыбка.

Дверь громко захлопывается.

Мы остались одни.

Я стараюсь дышать.

— Какой защитник вымахал, — подаёт он глубокий голос с долей сарказма, от чего у меня кожей бегут мурашки. Себастьян склоняет голову набок и вытягивает уголок губ в прозорливой полуусмешке. — От чего же он так яростно пытается защитить тебя, Лесли? Мне стоит о чем-то знать?

— Он... — я быстро поднимаюсь на ноги и прочищаю горло, чувствуя там вдруг ужасную сухость. — Просто переживает за меня.

— Ты боишься меня, Лесли? — бьёт в лоб вкрадчивым голосом. — Боишься, что изнасилую?

Я вздрагиваю.

— Успокойся, я здесь не за этим, — он разрывает контакт, обводит взглядом комнату, останавливаясь на брошенной мною на стул кофте. — Собирай вещи, ты переезжаешь. У тебя десять минут.

— Что? — я испуганно расширяю глаза. Сердце начинает громко стучать. — Куда? Зачем? А как же Джер?

— У тебя десять минут, — тоном, теряющим терпение, нажимает, коротко заиграв желваками. — Я подожду в машине.

— Зачем? — в испуге шепчу я.

— Будешь отрабатывать мою помощь, — его взгляд оценивающе путешествует по мне сверху вниз, отчего с моих губ вылетает дрожащий вздох. — В меру твоих сил, конечно. Мне как раз нужна домработница в дом... — вытягивает брови вверх и удивлённо спрашивает: — А ты о чем подумала?

Домработница... Домработница.

Из груди вырывается тонкий всхлип.

Он ушел.

Я оцепенело смотрю в опустевшую дверь и не понимаю, что со мной происходит.

По телу расползается липкое чувство и меня начинает бить мелкой дрожью.

Я запоздало улавливаю торопливый топот ног и быстрый скрип двери.

Перед лицом мелькают встревоженные глаза брата.

— Лес... Он что-то сделал? Он... Тронул тебя?

Я коротко качаю головой и оборачиваюсь в другую сторону.

— Нет, Джереми. Он меня не трогал.

— Точно? — шаги брата в точности следуют за мной.

— Да, Джер, — я быстро смахиваю со щек влагу и вытягиваю из-под кровати сумку. — Тебе не стоит беспокоиться.

— Почему ты плачешь?

— Потому что... — я на миг стопорюсь. Смотрю на вытянутую сумку и вновь беру себя в руки. — Потому что я подвернула ногу и ужасно устала. Джер, хватит уже, он ничего мне не сделал.

Я быстро забрасываю внутрь одежду, которую даже нельзя назвать моей. Здесь то и собирать нечего. На все про все, не больше минуты. Ожидаю недоверие брата на такую явную ложь, но вместо этого какое-то время стоит непривычная тишина.

— Ладно... — растерянно выдает он. — Я просто переживаю за тебя.

Я забрасываю толстовку в сумку и поднимаю к нему взгляд. Пару секунд молчу. Вытягиваю руку. Жду. Джер прослеживает взглядом это действие, немного медля. Затем протягивает в ответ свою, сжимая мою ладонь.

— Я знаю, — шепчу ему, вытягивая улыбку.

Джер тянет улыбку в ответ. Его взгляд сильно смягчается.

Я вновь возвращаюсь к сбору вещей.

— Знаешь, ты выглядишь слишком уж огорченной, как для влюбленной по уши дурочки.

Я бросаю на него деланный гневный взгляд и толкаю кулаком в бок. Джер перехватывает мою руку и притягивает меня в неожиданные крепкие объятия.

— Прости меня, я больше не буду так шутить, — тепло шепчет он мне в плечо. — Тем более, в присутствии горничной.

Я льну к нему крепче и прикрываю глаза, наслаждаясь моментом, пока есть возможность. Мы одновременно слышим шаги из коридора и отстраняемся, поворачивая лица к двери.