Его глаза впиваются в меня острее бритвы. Он ждет. До последнего верит, что я ни при чем. Что это какая-то ошибка, недоразумение.

— Они присмотрят за тобой. Извини, малец, — севшим голосом говорю я. Не могу смотреть, как вмиг меняется его глубоко ошалевший взгляд, наполняясь предательством, я разворачиваюсь и иду обратно в машину, со странным еканьем внутри игнорируя доносящиеся мне в спину проклятья.

— Сукин сын! Ты обманул меня! — срывающимся от эмоций голосом кричит Джереми. — И что она только нашла в тебе! Ненавижу, как же сильно я тебя ненавижу! Лучше бы ты там оказался, чем она! Ты, это всё ты..!

Если бы ты знал, как сильно я бы этого хотел.

Проклятия юнца все ещё доносятся мне в спину, но они становятся всё глуше. Мое внимание переключается на телефон, что разрывается от непрекращающейся вибрации. Мне звонит Дориан.

Я беру трубку.

— Себ, Адамса нашли за городом с простреленной башкой, — взволнованно выпаливает он.

— Что? — с трудом понимаю, что слышу. Как и то, что мой личный водитель Адамс оказался не предателем.

— Я говорю, его жестоко убили, Себ! Послушай, Раян уже на подходе. Он будет через полчаса. Ни в коем случае не суйся туда один! Они положат тебя быстрее, чем ты доберешься до Лесли, — голос Дориана срывается и звучит низким гулом. — Не факт, что она вообще там.

— У меня нет столько времени, — серо отзываюсь я.

— Бернард, твою мать, ты понимаешь, что это самоубийство?!

— У меня есть пистолет.

В трубке зависает пораженное молчание.

— Ты уже все решил, да? — недоверчиво произносит друг. — Сукин ты, Бернард, сын, — Дориан смеётся, но смех его вовсе нерадостный. Он какой-то злой, отчаянный.

— Я не могу ждать, Дориан. Время на исходе. Он дал мне всего один час, а затем... — прикрываю глаза, так и не сумев договорить, что затем. Они убьют Лесли, если не хуже.

— Так сильно любишь её? — словно сквозь вату доносится до меня голос друга.

— Люблю, — выдыхаю я. Дунул промозглый ветер, впиваясь в кожу острыми копьями. В горле застревает непосильная тяжесть. — Прости, Дориан. Мне надо ехать.

Я сбрасываю вызов.

Экран снова вспыхивает входящим, но я не снимаю трубку. Держу его в нечувствительных пальцах и смотрю в ночную пустоту. Подаю невербальный сигнал парням и залезаю в машину.

Я бросаю телефон на соседнее сидение, оставив обречённо вибрировать раз за разом. Откидываюсь затылком на сидение. Прикрываю глаза. Даю себе миг.

На заднем сидении лежит ящик с деньгами.

Собираюсь с силами. Вдох. Резко открываю глаза. Завожу двигатель и пускаюсь в дорогу.

Чем ближе я подъезжаю к цели, тем сильнее перетягивается внутри моих внутренних органов канат. Это не страх, это что-то другое. Я не могу дать этому название и объяснить.

Глаза сосредоточены исключительно на дороге. Мои эмоции отключены. Вот так просто, нет их. Я чувствую себя роботом, выполняющим автоматические дейстудия.

На трассе становится совсем пусто. Ни одного автомобиля больше не видно. Я еду один по пустынной дороге, окружённой лесами. Сворачиваю налево и забреваю в низкий узкий проход, обрамлённый густыми кустами. Кругом одинокие деревья и ночь.

Проезжаю так где-то километр. Впереди мерцает свет фонарей. Вот оно. Высоченное здание, звавшееся когда-то театром. Рядом стоит заброшенный полуразваленный монастырь, с другой стороны пустеют несколько когда-то жилых домов. Подъезжаю к высоким воротам и вижу, как они медленно передо мной разъезжаются на автоматических затворках.

У входа меня встречают три громилы, одетые, как террористы. Двое из них стоят по обе стороны ворот, контролируя мой въезд, третий подходит ко мне. Они вооружены тяжёлыми автоматами и до страшного бездушными взглядами. Ничего человеческого в них давно уже нет.

Я выхожу из машины и примирительно поднимаю руки. Даю понять, что я один, позади меня нет никаких лишних хвостов. Делаю шаг вперёд и тут же замираю.

— Стой, — чужое дыхание вдруг опаляет мое ухо и мне в висок упирается дуло. — Рыпнешься и полетит пуля в башку.

Я замираю на месте, не двигаясь.

Другой подходит и обыскивает меня с ног до головы, похлопывая по карманам и тайным местам. Я стараюсь не думать о том, где мои парни и успели ли занять позиции. Молча жду, пока у меня извлекают телефон, пистолеты из обеих кобур и мелкие припасы из тайных карманов. Все это время я стою неподвижно, выставив согнутые в локтях руки пальцами вверх. Тем временем третий отлучается и идёт обыскивать мою машину. Находит ящик с деньгами и спрятанный под сидением запасной пистолет, забирая все с собой. Второй заканчивает обыск и, кивнув первому, отступает. Нож и граната в сапоге остаются незамеченными.

— Твой патруль мы уже разоблачили, так что не рыпайся лишний раз, если не хочешь раньше времени сдохнуть, — мерзко чеканит мне террорист.

Мое лицо ошарашенно вытягивается и судя по этому выражению, ублюдку понравилось то, что он увидел.

— Внутрь, Бернард, — меня в спину толкает дуло автомата. Я слушаюсь, медленно следуя в дом. На пороге открывают дверь и грубо толкают меня широкой стороной ружья в бок. Я сгибаюсь пополам, вцепившись пальцами в дверной косяк и сцепив зубы от боли.

— Так так так, — изнутри дома раздаются зычные шаги. — Кто это тут пожаловал.

Так и не успев разогнуться, я поднимаю взгляд. Рагнер. Пальцы вжимаются в косяк до ощутимой боли в костях.

— Всё оружие извлекли, а это нашли в тачке, — отчитывается один из них.

Рагнер мрачно кивает куда-то в сторону и громилы проходят внутрь, оставляя меня одного. Складывают все добро на стол своего "хозяина", открывают ящик, щёлкнув затворками. Только затем возвращаются назад, становясь рядом. Меня больше не трогают.

— Как я и думал, Бернард, ты подготовился, — Рагнер разворачивается назад и следует к столу, беря в руки один из моих пистолетов, пробуя его на ощупь, смакуя.

— А я тебе разве не сказал? — играя, проводит пальцем вдоль ствола, но тут резко останавливается. С его лица сходит все веселье, заменяясь черной угрозой: — Если придёшь с оружием, девушка умрет.

Я тут же рыпаюсь, но меня за руки, выкручивая, перехватывают громилы, снова выбивая с губ болезненный рык.

— Где она? — хриплю я, чувствуя неестественное натяжение в суставах.

— Давай не так, — Рагнер подхватывается со стула, уверенно приближаясь ко мне. — Где мои деньги?

— Ты прекрасно знаешь, что они здесь. Твои собаки уже положили их тебе под морду на твой гребанный стол!

И тут же получаю за свои слова коленом под дых, из-за чего у меня вырывается болезненно дыхание.

— Ч-ч-ч, — играя, осаждает их Рагнер. Медленно приседает на корточки, чтобы быть на уровне моего лица, потому как меня скрутили, согнув пополам.

Рагнер несколько мгновений всматривается. А затем замахивается и бьёт меня пистолетом прямо в лицо. Голову тут же отшатывает назад и я чувствую, как из носа брызнула кровь. Удар был сильным.

— Бить, пока меня держат и я не могу дать сдачи, — тяжело дыша через слово, криво усмехаюсь я. — Хотя бы так ощутить превосходство, да? На большее ты не способен. Трус. Ты всегда был трусом, им и остался.

Я ожидаю, что меня снова ударят за подобную дерзость, но ничего не происходит. Рагнер почти не реагирует, оставаясь спокойным.

— А ты всё так же любишь излишне геройствовать... — со скукой произносит он. — Но к чему это привело, посмотри, — выпрямляется и идёт обратно к столу:

— Отпустите его. Он все равно не жилец.

Они отпускают и в полшага отодвигаются, заставив ощутить резкую боль от смены положения. Я разминаю затёкшие руки и шею.

— Идите, парни. Я сам с ним потолкую.

Рагнер плюхается в кресло и выставляет ноги на край стола, скрестив. Он смотрит на меня, пронизывая своим ублюдским взглядом. Шестерки тем временем выходят. Мы остаёмся вдвоем.

— Я дал тебе час, — скучающе говорит Рагнер, подхватив со стола пистолет и проводя пальцем по стволу. — Ты справился за пятьдесят минут. Хорош коп, смышленный. Но чего-то не хватает.