— Стыдно? Это тебе должно быть стыдно? — брат заводится с полоборота. — Да как он вообще посмел прикоснуться к тебе? У него совсем нет чувства морали или как?

— Джер, перестань, — тихо проговариваю я, с каким-то бессилием наблюдая, как он подорвался с кровати, начав импульсивно наматывать по комнате круги. — Думаешь, мне легко, зная, что где-то там существует его жена?.. — я отворачиваю голову к окну и грустно продолжаю: — А ведь женщины чувствуют такие вещи, как измены.

Джереми останавливается.

— Лес, только не вздумай ещё себя корить, — он приближается ко мне, накрывая мои ладони здоровой рукой, и пристально смотрит в глаза. — Ты в этом не виновата. Не виновата, слышишь? Всё этот мудак, — сквозь зубы произносит Джереми, отпуская мои руки, и глаза его темнеют от гнева. — Знала бы ты, как я хочу ему врезать.

— Джер... — с придыханием произношу я. — Ты правда его так ненавидишь? Но почему?

— Да потому что! — выкрикивает брат. Немного отдышавшись, убавляет пыл. — Моя сестра заслужила лучшего. Ты должна была выйти замуж по любви, родить детей и жить счастливой и любимой. А он всё это у тебя забрал. Он не заслуживает тебя!

— У меня это забрали гораздо раньше и ты это знаешь, — моя улыбка выходит грустной и я даже не пытаюсь это скрыть. — Он здесь ни при чем. Он спас меня, Джереми.

— Спас? — удивлению брата, кажется, нет никакого предела. — От кого, Лесли? От ублюдков, которые тебя насиловали, для того, чтобы самому это делать? Это ты называешь спасением?

Из моей груди выбивается резкий выдох.

— Я сплю с ним по собственной воле, — отвечаю немного резко. — И к тому же, он не знает о моем прошлом.

Его брови ползут вверх.

— Ты не сказала ему?

— Нет. Не смогла.

Я отворачиваюсь к окну, зажмурив глаза. Некоторое время брат просто стоит и я не могу видеть, какие эмоции на его лице. Затем я слышу протяжный выдох.

Джереми садится возле меня и обнимает, опуская голову мне не плечо.

— Прости меня, Лес, — мягко проговаривает он.

Я запускаю пальцы в его волосы и начинаю осторожно массировать. На губы помимо воли пробивается теплая улыбка.

— За что?

— За всё, — чуть хрипло отвечает брат. — Знаешь, если бы моя воля, я бы хорошенько преподал этому мудаку урок, как нужно обходиться с женщинами, а этих ублюдков, которые насиловали тебя, засадил бы в тюрьму.

— Ты ж мое солнышко, — ласково проговариваю я, любовно поглаживая его.

Брат вздыхает. Слишком уж тяжело, как для своего возраста.

— Лес, почему с нами случается всё только самое плохое? Откуда в мире столько несправедливости?

— Может быть, потому что нас с тобой обязательно ждёт счастливый финал, — чуть хрипловато проговариваю я, убирая с его лба челку.

Брат не отвечает.

— Так бывает, — продолжаю я, нежно его поглаживая. В глухой тишине комнаты мой голос звучит неестественно спокойно. — Сначала человек долго страдает, а потом получает свое заслуженное счастье.

Я замолкаю. Проходит какое-то время и я осознаю, что Джереми слишком долго молчит. Повернув голову к нему, я вижу выражение его лица. Спокойное и умиротворённое, говорящее мне о том, что я его убедила. И пусть я сама не верю своим словам, но ни за что не отберу у своего шестнадцатилетнего брата надежду. Хоть кто-то из нас должен получить этот кусочек теплого света в свое сердце.

И как бы я ни пыталась убедить себя или отрицать, я поняла, что мне не убежать от этого. Если мне суждено быть всего лишь его любовницей, то я буду ею.

Я знаю, что если чувства мужчины держатся только на сексе, то они быстро остывают, получив желаемое. Значит, мне нужно ускорить этот процесс. Чтобы уберечь свое сердце и не успеть влюбиться в него.

И я решила, что сегодня вечером пойду к нему сама.

Тёмно-коричневая дубовая дверь смотрит на меня с молчаливой угрюмостью и какой-то скрытой загадкой.

На часах полдвенадцатого.

Он не звал меня. Я пришла к нему сама.

Ладошки потеют от волнения, я взволнованно растираю их и топчусь на месте. Я чувствую себя до нелепости неуютно в этом черном полупрозрачном пеньюаре, весьма открыто намекающем на причину моего визита. Мы так и не виделись со вчерашнего дня и я понятия не имею, в каком он сейчас настроении.

Глубокий вдох.

Наконец решаюсь и стучу в дверь. Не дожидаясь разрешения, я открываю её сама.

В комнате горит мягкий настольный свет.

Он сидит за столом, в чуть расстегнутой белой рубашке и взъерошенными волосами, занимаясь изучением документов. Весь стол усыпан бумагами, перед ним по крайней мере не меньше пяти толстых папок.

Он не услышал, как я вошла. Я с тихим щелчком закрываю дверь и это заставляет его наконец поднять голову.

— Лесли? — его брови совсем удивлённо соединяются вверху. — Ты почему не спишь? Что-то случилось?

Этот вопрос звучит настолько безобидно, что я даже не сразу нахожусь с ответом.

— Нет, я просто... — забегав глазами в поисках ответа, понимаю, что так и не могу озвучить его вслух. Я замолкаю и осторожно смотрю на него. — Можно?

Прежде чем ответить, он внимательно оглядывает меня сверху вниз и я уже начинаю чувствовать себя глупо и до ужаса нелепо в этом откровенном пеньюаре. Себастьян собирает папки вместе, отодвинув от себя по столу.

— Заходи, — он негромко прокашливается.

Я делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь перед столом, оставляя дистанцию между нами.

— Спасибо, что отпустил сегодня к брату, — тихо проговариваю я.

Меня волнует раздавшаяся за этим тишина. И когда я уже взволнованно поднимаю взгляд, до меня доносится уверенный ответ:

— Я уже понял, что для тебя это очень важно.

Себастьян собирает несколько выпавших листов в одну стопку, легко постукивая ею по столу, откладывает в сторону, и только затем поднимает на меня проницательный взгляд:

— Не за что.

Голос его при этом твердый, но благосклонный. Я ощущаю, как шевелится внутри непонятное чувство. В один день он резко осаждает меня, напоминая мое место, а в другой берет во внимание мои желания... Я не могу понять его истинное отношение ко мне.

— Подойди сюда, — вдруг хрипло велит он.

Я сдвигаюсь с места и подхожу, обойдя стол, становлюсь прямо перед ним. Себастьян разворачивается в кожаном кресле на колесиках ко мне лицом. Долго смотрит в глаза, а затем обхватывает ладонями мои бедра и притягивает к себе, заставляя встать между его разведенных колен.

Я безропотно подчиняюсь, позволяя ему делать то, что он хочет. Чувствую, как ладони медленно сдвигаются, он начинает вести ими вверх, забираясь под низ пеньюара, легко сжимает мои бедра и гладит. Я смотрю вниз на выпуклые вены, тянущиеся вверх по сильным рукам и прячась под дорогими ролексами и белоснежными рукавами рубашки, и чувствую, как разгоняется моя кровь в тех местах, где он касается меня. Он медленно оглаживает мои бедра и вдруг резко сдвигается вверх, сжав ягодицы.

Я рывком втягиваю воздух и впиваюсь пальцами в его плечи, встав на носочки от натяжения. Отпустив ягодицы, он снова скользит мягко, гладит мою поясницу и живот, оценивая мой внешний вид.

Да, ему определенно нравится. Я вижу, как моментально натягиваются брюки у него в паху. Он хочет меня.

— Накажешь меня за вчерашнее? — тихо интересуюсь я, держа руки на его плечах, чтобы держать равновесие.

Его руки вдруг останавливают движения.

Даже несмотря на то, что сейчас я выше него, от него все равно веет подавляющим авторитетом.

— Нет. Просто хочу понять, почему ты так поступила, — он поднимает на меня взгляд. — Скажи, я обидел тебя?

Этот вопрос настолько простой, но в то же время сложный, что я не знаю, что ответить. Внутри что-то кольнуло, но я не придаю этому значения, решив проигнорировать. Я сглатываю, стараясь сделать вид, что меня никак не волнует обжигающий жар его ладоней на моем животе.

— Я тоже многое хочу понять, — шепчу я.