— Сбросил трубку, — серо сообщает.

Я улыбаюсь, медленно приближаясь.

— Ты слишком опекаешь его. Ему шестнадцать, Лесли, а не шесть. И он уехал всего два дня назад.

Лесли снова вздыхает, тоскливо глядя в телефон.

— Он мне то же самое только что сказал, — кривит губы в улыбке и ставит гаджет на тумбочку, прежде чем сесть на кровать.

— Может, это в тебе материнские инстинкты взыграли, — предполагаю я, вдруг сглотнув, почему-то эти слова неожиданно отозвались странной пульсацией в животе.

Внезапно она поднимает на меня глаза и смотрит долгим, молчаливым взглядом. Наконец она отворачивается и чуть морщится, покраснев.

— Два года я была для него сестрой, мамой и папой, — тихо произносит она. Раздается тихий выдох, теперь Лесли снова смотрит на меня и я вижу в них боль вперемешку с вызовом. — Так что не удивительно, что теперь мне сложно отпустить его.

Она встаёт с кровати и идёт, кажется, в ванную. Я хватаю ее за руку, чувствуя, что задел её.

— Лесли, стой... Прости меня, я не хотел тебя обидеть, — мои глаза фокусируются на её затылке. — Я совсем не это имел в виду.

Все ее напряжение будто схлынивает, она выдыхает и разворачивается ко мне.

— Да нет, — отвечает просто, но все же с маленькой грустью. — Ты все правильно сказал. Наверное, мне стоит смириться уже и принять, что мой брат стал совсем взрослым, — губы девушки скрашивает грустноватая улыбка. — И самостоятельным.

— Что я могу для тебя сделать?

— Поцелуй, — не задумываясь, тут же отвечает она. Я же от неожиданности выпускаю ее руку, потому что мягко говоря, не ожидал.

— Ну же, я так соскучилась по твоим губам, — глаза Лесли вдруг загораются, но я вижу в них странное отчаяние, когда она тянется ко мне. — Только ради Бога, не придумывай никакие оправдания. Я. Хочу. Чтобы ты меня поцеловал. В губы.

Лесли решительно приближается ко мне, чеканя каждое слово. А я стою, пораженно выдыхая, чувствую себя каким-то неотёсанным камнем, не способным сделать малейшее движение.

— Ты же видишь, я уже достаточно окрепла, — шепчет она, двигая мои окаменевшие руки по своей талии, заставляя трогать себя, но мои ладони напряжены до предела. — Почему ты ко мне не прикасаешься? Пожалуйста, прикоснись ко мне.

Она ставит мои руки себе на живот и они вдруг против моей воли оживают, они двигаются друг другу навстречу, смыкают ее в кольцо и подталкивают впритык к моему телу.

— Вот так? — шепчу я низким на грани голосом.

Лесли впивается пальчиками в мои плечи.

— Ты как будто... Боишься, — шепчет она, заглядывая в мои глаза. — Ты боишься?

— Я просто не хочу причинить тебе боль, — сдержанно отвечаю я.

— Ты не причинишь, — льнет ещё ближе, соблазняя отпустить здравый ум. — Я доверяю тебе.

— Я бы на твоём месте не возлагал слишком большие надежды, на того, кто уже однажды тебя подвёл, — кривлю уголок рта.

— Пожалуйста, — тянется ко мне, умоляя, вовсе игнорируя мои слова, и я сдаюсь. Плюю нахрен на все, на обещание самому себе не трогать ее, на тщательно выстроенный в голове барьер на пути к желанному. Вы даже не представляете, как это мучительно стоять с ней вместе в душе, смотреть на ее голое тело, трогать его и каждую секунду отводить себя мыслями о сраных птичках, солнышке, да о чем угодно, только бы не напугать ее своим стояком. Потому что стоит у меня на нее блядь круглосуточно.

Я закрываю глаза, отдаю себя воле чувств и целую ее. Целую с таким рвением и такой силой, что сам забываю, где я и кто я. Опомнился только, когда услышал тоненький всхлип и тут же отпрянул, решив, что не рассчитал силы и сделал ей больно.

— Если бы ты, — Лесли с трудом переводит дыхание. — Целовал меня вот так каждый раз, как возвращаешься домой, мне бы и в голову не пришло, что ты меня больше не хочешь, — выдыхает она, и когда до меня доходит смысл ее слов, я позволяю себе скинуть поднявшееся изнутри напряжение.

— Не хочу? — отвечаю удивленно. — Я блядь чуть волком не начал выть, а ты говоришь не хочу. Ты не представляешь какая это пытка стоять рядом с тобой под одним душем, смотреть на тебя голую и не трахнуть тебя.

Я тут же замолкаю, расширив глаза, потому что боюсь, что напугал ее. Но Лесли только устало улыбается.

— Вот это мой Себастьян, — говорит она, погладив меня по щеке. Возвращает мои ладони себе на талию и смотрит в мои глаза.

Она сделала первый шаг и ждёт, что я оценю. Что отвечу взаимностью, сделаю шаг навстречу, поцелую. Я понимаю, что если оттолкну её, то ударю не только по нашим отношениям, но и по её чувствам. Ее смелость поражает меня.

Я тяжко вздыхаю, понимая, что это будет очень сложно. Зарываюсь пальцами в её волосы, глажу большим пальцем щеку, осторожничаю. Всё, что мне было нужно, — дать понять, что я все ещё хочу ее, что никакие обстоятельства и травмы не изменили этого. Что она единственная желанная женщина для меня, — и пусть так оно и есть на самом деле, но я должен развеять её сомнения, которые наверняка закрались в ее хрупкую головку.

Наш поцелуй разрывается мягко, почти бесшумно, я чувствую своими губами ее улыбку. Подымаю любимую под бедра и несу в кровать. Лесли ойкает и тихонько смеётся, но не выглядит удивленной. На тот момент, когда я положил ее в кровать, нависнув сверху и заглянув в ее глаза, я уже знал, как поступить правильно.

Наклонился, мягко целуя шею. Почувствовал ее трепетание и вдохновился целовать смелее. Я не спешил, медленно осыпая шею губами, двигаясь осторожно, следя за ее реакцией. Мягко раздвинул ноги и снова не нашел сопротивления. Только тогда уже начал смелее ее раздевать, намерено пока ещё не задевая интимные места. Потому что хочу доставить ей неземное удовольствие, вернуть огонь в ее глазах и необъятную страсть, которую мы оба чувствовали, когда она кончала вместе со мной.

Веду носом по хрупкому животу, с удовольствием опускаю поцелуй, жмурюсь, упиваясь мягкостью её тела. Подцепляю пальцами края трусиков и начинаю очень медленно стягивать. Лесли подымает бедра, разрешая мне снять с нее белье. Откидываю его в сторону и возвращаюсь. Зарываюсь носом в лобок и наконец прихожу к сокровенному. Я чувствую ее дрожь и страх, несмотря на с готовностью сжатые пальчики в моих волосах, но отступать уже слишком поздно. Вернее не так, она не простит мне, если я отступлю.

Ловлю ее смешанный чувствами взгляд, осторожно опускаю голову, разглядывая ее. Медленно прикрываю глаза, накрывая губами ее естество, и Лесли тут же вскрикивает. Она знала, что за этим последует, но все равно оказалась не готова. Я знаю, что я первый, кто будет это с ней делать. Замираю, повременив со следующим шагом, даю понять, что ничего страшного не происходит. Лесли медленно успокаивается, я чувствую, как выравнивается ее дыхание и пальчики в моих волосах ослабляют хватку. Осторожно начинаю водить языком, нежно целую клитор и мягко посасываю.

Она намокает, и это уже хорошо. Я хочу, очень хочу доставить ей удовольствие, но ни спустя минуту, ни через пять моих ласк она не кончает. Я чувствую, что ей приятно, чувствую на языке сногсшибательный вкус ее возбуждения, даже слышу тихие постанывания, но почему-то дальше этого ничего не происходит. Лесли не взрывается в ярком оргазме, не награждает меня своим громким, сексуальным стоном, не содрогается в неземном удовольствии. Но она вдруг сдвигает ладошки мне на лицо и поднимает мою голову, вынуждая всё прекратить.

— Хватит, — шепчет она мне, глядя в глаза. — Давай пойдем дальше.

Я смотрю на нее, слишком затуманенный происходящим, чтобы понять с первой секунды. Сглатываю болезненно, чувствуя на языке ее вкус. Но когда я вижу лёгкую улыбку на ее губах и мягкий призыв, то понимаю, что не посмею ей возразить.

Поднимаюсь выше, нависая над ней на локтях. Обвожу пальцами контуры любимого лица. Наклоняюсь и целую ее в губы. Лесли неожиданно пылко отвечает мне, словно готовилась, ждала, сотни раз прокручивал это в уме и теперь боится всё испортить. Глупая... Уже одно то, что она мне отвечает взаимностью, стоит неизмеримо много. А уж осознание того, что она сама тянется к ремню на моих штанах, заставляет меня чуть ли не захлебнуться в собственных чувствах. Ее руки дрожат и не с первого раза всё получается, но она хочет быть смелой и я не останавливаю её. Терпеливо жду и не вмешиваюсь, когда она добирается до ширинки, стягивает штаны вниз и приспускает боксеры. К члену она так и не осмелилась прикоснуться, намеренно обходя, но это неважно, это совершенно неважно.