— Старик должен был уже закончить перевод.

Девочка поднялась на ноги. Они пошли к храму. Дроган постоянно хмурился, словно чувствуя, что он и Бенгта стоят на пороге, который разделит всю их жизнь на «до» и «после». Не будет уже возврата к спокойному прошлому, небольшой хижины у берега моря, тихих зимних вечеров, когда зверуха завывает вовсю в печных трубах.

Дроган покачал головой. Незаметно они добрались до цели своего пути, но воитель замер на верхней ступени лестницы, боясь сделать следующий шаг.

Бенгта взяла его за руку.

— Это всё равно случится, — грустно произнесла она. — Будешь ты стоять тут, или нет.

Вместе, рука об руку, они вошли в коридор. Эспен стоял у алтаря и разговаривал о чём-то со священником. Заметив вошедших, тот махнул им, указывая на пюпитр.

— Я как раз закончил. Создатель будет мне свидетелем, я должен предупредить вас — идти туда слишком опасно! Одумайтесь!

— Кто тогда спасёт княжну? Разве не долг каждого доброго верующего помогать нуждающимся в помощи?

Священник покачал головой.

— Вы даже не знаете, нуждаются ли они. Но вы правы. Ступайте с моим благословением. Видит Создатель, я пытался предупредить вас, и ваша судьба не будет на моей совести.

Старик подошёл к пюпитру. Захлопнул книгу, вложив в неё свиток, покрытый чёрными буквами и какими-то схемами. На миг замешкавшись, он протянул её Дрогану. Когда воитель принял книгу из его рук, священник провёл ладонью перед своим лицом.

— Да простит меня Создатель, — еле слышно прошептал он.

Не ответив, Дроган повернулся, и покинул храм. Эспен и Бенгта последовали за ним.

Заклинатель поддел его локтем, спускаясь рядом по лестнице.

— А старик склонен к драме, да?

Дроган пожал плечами.

— Возможно, не без оснований. Похоже, он считает, что отправил нас на верную гибель.

— Мог бы тогда и вовсе не переводить. Сказал бы, что не знает языка.

Воитель усмехнулся.

— Думаешь, такой ответ устроил бы Стейна? Да и вера в Создателя запрещает ложь, даже во спасение.

Эспен фыркнул.

— Особенно, когда тебе платят серебром.

— Пожалуй, ты прав.

— А был бы стоящий жрец, так соврал бы, пожертвовал своей душой для спасения ближних. Очень богоугодный поступок, как по мне.

Дроган ничего не ответил.

Отряд выступил в дорогу, не дожидаясь утра. Стейн лично отправился к князю, чтобы вернуть книгу, после чего догнал наёмников, направившихся к горам, видневшимся на северо-востоке.

Местность неуклонно шла вверх. Постепенно трава становилась всё ниже, всё чаще встречался мох. Копыта лошадей бесшумно опускались на него, почти не оставляя следов. Высокогорные собратья сменили высокие прямые сосны, оставшиеся внизу. В этом мрачном краю не было ни дорог, ни даже троп. Казалось, даже свет солнца стал более тусклым, серым. Впереди блестели заснеженные вершины гор.

Природа погрузилась в тишину. Не слышались трели птиц, звон насекомых. Казалось, чей-то невидимый взгляд наблюдает за людьми, вторгшимися во владения древних духов, давно не знавших звуков человеческих голосов. Сами наёмники тоже старались не говорить лишний раз. И, даже когда вынуждены были обмениваться короткими фразами, не повышали голоса.

Горы росли впереди с каждым часом. К вечеру странников уже окружали невысокие предгорья, поросшие редкими кустами. На ночь отряд остановился в узком распадке, разведя костёр под прикрытием нависавшей скалы. Наскоро поужинав, наёмники погасили огонь и разбрелись по спальным мешкам.

Дроган сидел в темноте, слыша, как ворочаются во сне его спутники. На плечи он накинул старую собачью шкуру, чтобы защититься от пронизывавшего ветра, дувшего между скал, словно в трубе.

Осторожно достав из сумки череп Агариса, воитель развернул его к себе. Череп безмолвно скалил в полумраке остатки зубов.

— Твоё императорство?

Бирюзовый свет немедленно вспыхнул в глазницах.

— Давно не виделись.

Дроган огляделся, убеждаясь, что никого не потревожил их разговор. Затем поднялся, и отошёл немного в сторону, продолжая пристально следить за залитыми лунным светом склонами распадка.

— Мы идём на северо-восток от Гальрада. Что там было в твоё время?

Пламя в глазницах черепа чуть погасло, словно диктатор задумался, припоминая дни своей далёкой жизни.

— Там лежали земли горских племён. Опасные, дикие люди, обитавшие в пещерах, словно дикие животные. По крайней мере, так говорили мне жрецы и советники. На границах с ними у меня постоянно случались стычки. Зачем вы решили туда отправиться?

— Говорят, там было восьмое княжество. Можешь что-нибудь припомнить об этом?

Череп издал звук, похожий на фырканье.

— Нет никаких княжеств. Лишь бунтовщики, возомнившие себя властителями земель, принадлежащих мне по праву, и развалившие великое государство. И посмотри — чего они добились? Жалкие варварские поселения, не имеющие и толики былой славы!

Дроган терпеливо дождался, когда Агарис закончит свою тираду, после чего произнёс:

— Мы уже говорили об этом. Я помню, что ты думаешь о нашем мире. Но спрашиваю о другом — было ли в той стороне что-то приметное? Город, или, может быть, какая-нибудь небольшая горная страна?

Агарис помедлил, прежде чем ответить.

— Там был храмовый комплекс. Высоко в горах находился великий храм Акинора. Как знать — может быть, он сохранился до сих пор. Или стал чем-то другим за прошедшие времена. Я бы советовал тебе быть осторожнее.

Дроган кивнул.

— И ещё один вопрос. Ты ведь поглотил силу жезла, который я разрубил, так?

Череп скрипнул, не иначе как от досады.

— Признаться, я не хотел, чтобы ты догадался. Но да — я это сделал. Не то, чтобы я изначально планировал, но, когда сила сама идёт в твои руки — почему бы её не ухватить?

— Было бы, чем хватать, — проворчал в ответ Дроган.

— О, ты решил опуститься до того, чтобы издеваться над мертвецами с ограниченными возможностями? Жаль, что ты — не Фроуди. Я посоветовал бы тебе быть выше этого.

Дроган проигнорировал его замечание.

— И что теперь? Ты сам сможешь поднимать мёртвых?

Свечение в глазницах Агариса на миг потускнело.

— Я думал об этом. Но не пробовал. Не уверен, нужны ли мне толпы шатающихся за мной мертвецов. В конце концов, я и сам предпочёл бы не быть в моём нынешнем состоянии, так зачем мне постоянное напоминание о собственной проклятой природе? Скорее я надеялся, что поглощенная сила позволит обрести больший контроль над собственным существованием.

— И как, получилось?

— Конечно. Я ведь продолжаю сидеть в этой сумке только потому, что мне это очень нравится. Как и компания немытых дикарей, которая тащит меня на край света, в ещё более дикие земли, где я имею все шансы на века остаться лежать рядом с их бездыханными телами.

Дроган усмехнулся.

— Звучит как отличный план.

— Ещё бы! Только об этом и мечтаю, пока трясусь на твоей лошади, теряя остатки зубов.

Где-то вдалеке протяжно завыли волки.

— Всё будет хорошо, твоё императорство. Я выбирался и не из таких передряг.

— Я тоже, — отозвался Агарис. — В конце концов, я пережил, если так можно сказать, собственную смерть. Но ты уверен, что этот исход действительно можно назвать хорошим?

У Дрогана не нашлось, что ответить на этот вопрос. Он молча сидел, глядя, как лунный диск плывёт по небу, окрашивая всё вокруг кроваво-красным.

На следующий день идти стало сложнее. Отряд выдвинулся рано, едва серые утренние сумерки развеяли мрак горной ночи, воцарившийся после захода луны. Лошади, то и дело, спотыкались на подъёме, и всё тяжелее шагали в гору.

— Что б тебя, куда ты нас завёл? — хмуро пробормотал себе под нос Коли, непонятно к кому обращаясь.

Распадок закончился. Отряд вышел на склон, окружённый высокими пиками отвесных скал, покрытых снегом. Дроган задрал голову, оглядываясь. Горы нависали вокруг, подавляя своей первобытной, непреодолимой мощью. Путь лежал вперёд — туда, где виднелся высокий перевал, за которым, как было ясно из перевода, сделанного старым священником, находился единственный путь к заброшенному городу.