— Неет! — глухо протянул древний тиран.

— Ну, вот и всё. Пока ничего нет. Мы обязательно расскажем, когда что-то появится.

Велимира нахмурилась.

— Я толком ничего не расслышала из-за двери, конечно, но он явно говорил больше, чем простое «нет».

— Верно, — кивнула Бенгта, не замявшись ни на миг. — Это был череп княжьего писаря. В древние времена он хранил множество всяких волшебных штук, и много знает об этом. Поэтому мы и пытались расспросить у него про тот жезл, но не выяснили ничего интересного.

— Складно говоришь, — усмехнулась Велимира.

Но её глаза оставались серьёзными и внимательными.

— Хочешь послушать, что мы узнали? Конечно. Волшебный череп, повтори историю жезла, который будит мёртвых.

Агарис заскрипел, захрипел, но всё же начал говорить монотонным заунывным голосом.

— Этот магический жезл был предположительно создан в пятом веке от основания Акиноста магом-отступником Тремисом Орисом Эранидом в…

— Ладно, ладно! Хватит! Довольно с меня лекций о давно умерших волшебниках и его сломанных жезлах. Как ты думаешь, этот череп можно продать?

Дроган покачал головой.

— Ну, во-первых, это мой череп, как бы странно это ни звучало, и я не хочу его продавать. Во вторых — с его помощью, видимо, можно искать другие артефакты, а это выгоднее. Кроме того, использование такого предмета церковники могут посчитать некромантией. А знаешь, какое наказание положено за такое ремесло? Спроси Эспена.

Велимира кивнула.

— Нет нужды. Я знаю. Ладно, — наёмница задумчиво закусила губу и кивнула, — я понимаю, почему ты не хотел о нём рассказывать и сохраню твою тайну. Но помни — я могу выдать её в любой момент, так что не забудь про меня, когда будешь охотиться за новой магической побрякушкой. Я в доле. Договорились?

Дроган кивнул. Велимира холодно улыбнулась и отошла к своим вещам, продолжая иногда пристально поглядывать в сторону воителя. Тот ругнулся себе под нос и убрал череп в сумку. Загадку изменившегося цвета его свечения придётся оставить на потом.

Уезжали ранним утром. Пригорье было всё таким же пустым, словно вымершим. Единственным, кто вышел проводить отряд, был Тарислав, глава местного ополчения. И он вряд ли сделал это из тёплых чувств.

Стылый ветер трепал волосы Тарислава, стоявшего, скрестив руки. Дроган знал, что несколько его подчинённых, вооружённых луками, следят за ними из надвратного укрепления. Солнце скрылось за редкими облаками, окрашивая дорогу рассеянным серым светом.

В стороне Коли прощался с Олавом. Великана было решено оставить в деревне, где трактирщик обещал позаботиться о нём. Скорее всего, бывший наёмник до конца своих дней будет бесплатной рабочей силой для пройдохи Хольга. Но Стейн справедливо рассудил, что полоумный глухой здоровяк будет слишком большой обузой для отряда.

Дроган вздохнул. Такова была жизнь. Иногда она становилась жестокой. С другой стороны, у Олава теперь был шанс дожить до старости, а вот будущее остальных «Сумеречных котов» могло оказаться вовсе не таким безоблачным. Коли жестами, неловко, пытался объяснить, что Олав должен остаться в Пригорье, но когда он обнял великана на прощание и двинулся к отряду, тот последовал за ним. Черноволосый наёмник развернулся, легонько толкнул приятеля ладонями в грудь, и показал на здание таверны. Олав постоял некоторое время, нахмурившись, затем развернулся, и медленно побрёл назад.

Тарислав подошёл и легонько похлопал коня Дрогана по крупу, словно ободряя его. Говоря «ты связался с этими сорвиголовами, но, может, всё не так плохо, и у тебя ещё получится выжить в этой передряге».

— Не хочешь узнать, что случилось с той женщиной и ребёнком, которых ты спас в церкви?

Дроган покачал головой. Тарислав помолчал, внимательно глядя в лицо воителя, затем медленно кивнул.

— Что ж, дело твоё. Доброй удачи в дороге. Всем вам. Она вам понадобится.

Предводитель ополчения отступил назад, и отряд выехал за ворота. Никто из наёмников не обернулся и не сказал ни слова. Впереди лежала разбитая грунтовая дорога. Дроган надеялся, что теперь она без приключений доведёт «Сумеречных котов» до Гальрада.

День прошёл почти в полном молчании. Даже на привале говорить никто не хотел — словно тени покинувших отряд товарищей незримо ходили меж палаток, навевая тоску. К вечеру вновь полил дождь. Отряд ехал по раскисшей дороге. Копыта лошадей скользили по грязи, пока они поднимались вверх по холму, за которым лежала небольшая, окружённая острыми пиками скал, долина. Дорога здесь раздваивалась.

Стейн замер в седле, поглубже натянув капюшон и осматриваясь.

— Что там, дальше? — спросила Велимира, подъехав сбоку.

— Слева — побережье. На нём небольшая деревенька. Раннвейг, кажется. Справа — какие-то хутора.

— И о чём ты задумался?

— Не хватит ли с нас уже деревень? Пожалуй, лучше было бы свернуть направо и сделать крюк.

Коли фыркнул.

— Ну, вот ещё. Делать крюк? На кой ляд удлинять себе дорогу?

— Да и пугать зря хуторян большим отрядом, пожалуй, не стоит, — подал голос Фроуди.

Стейн ничего не ответил, но всё же развернул коня к побережью и дал лёгкий шенкель. Усталое промокшее животное тихонько двинулось вперёд, стараясь не поскользнуться на крутом склоне. Остальные последовали за ним.

Раннвейг вынырнул из-за завесы дождя совсем неожиданно. Небольшие домишки, сложенные из грубых камней, почему-то напомнили Дрогану бродячих собак — угловатых, худых, неказистых. Слева, на возвышавшейся из моря скале, виднелся большой особняк из дерева и камня, с сигнальной башней на самой высокой точке. Но, хотя в поселение въехал отряд вооружённых людей, способный за несколько минут оставить от него лишь пепелище, никто не окликнул их, и башня оставалась тёмной.

— Вымерли они тут, что ли, — сплюнул Коли, свесившись с седла.

Словно в ответ на его слова откуда-то спереди донёсся скрип.

— Не извольте беспокоиться, живы-живёхоньки, — раздался надтреснутый старческий голос.

В темноте вспыхнул факел, и вперёд выступил старик. Лёгкие порывы ветра колыхали видавший виды плотный плащ на его плечах. Тот, видно, был как следует пропитан жиром — обрушивавшиеся с неба потоки дождя стекали по ткани, не проникая внутрь.

— С чем изволили пожаловать?

Дроган огляделся. Намётанный взгляд заметил нескольких лучников, укрывшихся под крышей ближайшего дома.

— Не бойся, старик. Нам бы только место для ночёвки, да простой похлёбки. С утра двинемся дальше.

Не сводя пристального взгляда со Стейна, старик кивнул.

— Ночёвку — это можно. Только места у нас немного — сами видите. Есть один пустой дом. Там холодно, и тесно, но вы должны уместиться. А вот с едой помочь не можем. Есть очаг — сами приготовите.

Дроган кивнул:

— Сойдёт.

Дом, и правда, оказался невелик. Лошади и поклажа остались под хлопающим на ветру парусиновым навесом, наёмники же набились внутрь. Камни, из которых были сложены стены, поросли мхом изнутри и снаружи — никто давно не ухаживал за домом. Доски потолка потемнели и рассохлись. Окон не было, и хижина была погружена в темноту.

И всё же живой огонёк, заплясавший в очаге, разом сделал это место уютнее.

— Ну и дыра, — процедил Коли, оглядывая утоптанный земляной пол.

— Лучше, чем спать на улице, — сказала Велимира.

Она уже выбрала себе место у стены и раскатывала походную постель. Дроган подкинул в очаг пару сучьев, и пламя, оживившись, принялось старательно облизывать новую подачку. Обернувшись, воитель заметил, что Бенгта уже подготовила постель для них обоих.

Постепенно возня затихала. Есть никому не хотелось. Наёмники устроились, как могли — кто-то лежал, кто-то сидел на своей постели. Стейн устроился напротив очага, скрестив ноги. Огонь отражался в его глазах.

Вдруг предводитель отряда запел. Его голос был неожиданно мягким и глубоким.