- Нам нужно другое название для них, - задумчиво произнес Кану. - Просто "колесо" недостаточно значимо. Возможно, мировые колеса. Тебе это нравится? Мировые колеса Посейдона. В этом есть определенный смысл.

- Как скажешь.

- Думаю, это чудесно и пугающе, и я бы ни на секунду не пропустил это.

- Ты пришел сюда, чтобы помочь роботам, а не осматривать достопримечательности. Не забывай об истинной причине этой поездки.

Он улыбнулся, все еще пребывая в счастливом порыве открытия. - Как я мог?

- И что Свифт думает обо всем этом?

- Свифт - это сплошной интеллект - блестящий и быстрый. Свифт по имени, Свифт по натуре - но на самом деле Свифт знает не так уж много. В моей голове не было места для него, чтобы вместить всю мудрость вселенной - я несу свои воспоминания, свой жизненный опыт. Свифт может в какой-то степени опираться на мои знания, пробовать мои воспоминания, но в основном он здесь для того, чтобы служить свидетелем, направлять мои интерпретации и действия.

- Ты не ответил на мой вопрос.

- Свифт задается вопросом, не машины ли сделали колеса. Мир вращается. И Свифт задается вопросом, сделало бы это их богами.

- Значит, твой друг начал обращаться к вере? На твоем месте я бы внимательно следила за ним.

- Роботы имеют право задавать те же вопросы, что и все мы, - сказал Кану. - Это не запрещено законом.

Вскоре они оказались внутри орбиты лун, все еще двигаясь со скоростью сто километров в секунду.

Насколько мог судить "Ледокол", все сорок пять лун были похожи друг на друга: каждая представляла собой идеально правильную серую сферу диаметром двести километров. Их по-прежнему было очень трудно разглядеть, они поглощали или рассеивали электромагнитное излучение и ничего не показывали другим датчикам "Ледокола". Никакого намека на массу, или магнетизм, или излучение частиц. Конечно, искусственные, решил Кану, и хотя луны были больше мировых колес, а расположение их орбит - впечатляющим достижением, он счел их менее устрашающим достижением, чем поверхностные структуры. Безусловно, они были достойны восхищения и определенно заслуживали дальнейшего внимания - но он был доволен тем, что отодвинул их на третье место после "новой Мандалы" и "мировых колес". Их будет достаточно для изучения, когда остальные чудеса будут собраны подчистую.

Но когда "Ледокол" прокладывал себе путь по хороводу орбит, его датчики обнаружили еще одну темную сущность, кружащую вокруг "Посейдона".

Она была меньше любой из лун, и, следовательно, они до сих пор не замечали ее. Она была на одну-две световые секунды ближе к Посейдону и двигалась по орбите быстрее.

Первой мыслью Кану было, что они случайно наткнулись на обломок захваченной планеты - крошечную естественную луну, нарушающую порядок сорока пяти искусственных спутников. В конце концов, ни одна солнечная система не была свободна от первичного материала, и рано или поздно некоторые из этих блуждающих фрагментов раннего формирования планет должны были попасть в гравитационную ловушку и оказаться втянутыми на орбиты вокруг более крупных миров.

Однако ему было любопытно. Возможно, на этом осколке был водяной лед, спрятанный в тени кратеров. Возможно, они могли бы использовать его в качестве базы для операций, когда вернутся, чтобы поближе познакомиться с Посейдоном. Он приказал "Ледоколу" сконцентрировать все свои датчики на маленьком фрагменте и стал ждать, когда перед ним появятся результаты.

Вот оно: отколотый осколок чего-то большего - с одного конца шире, чем с другого, и разрубленный поперек под углом с очень четким разделением. Кану молча уставился на него. Он чувствовал, что находится на пороге какого-то жизненно важного признания, но не совсем в состоянии установить связь.

Именно Нисса опознала эту штуку.

- Это Хранитель, - сказала она с холодным, спокойным почтением в голосе, как будто говорила о недавно умершем.

Что, возможно, и было на самом деле.

Это был труп Хранителя, а не живое целое. Они смотрели, пожалуй, на половину его прежних размеров. Он был разрезан надвое, по невероятно точной диагонали.

Кану подумал о Хранителе, которого они видели на пути к Европе, - в форме сосновой шишки, с лучами синего излучения, пробивающимися между пластинами его брони. Они всегда были темными, если не считать этого голубого света, но здесь была только темнота.

- Что-то убило его, - сказал он.

Первой мыслью Гомы, когда достаточно рассеялся туман пробуждения, чтобы появилось что-то похожее на сознание, было то, что Мпоси и Ндеге, сестра и брат, ее мать и дядя, должно быть, уже соединились в смерти. В этом почти не могло быть сомнений, учитывая факт ее собственного выживания. Не было бы никакой причины будить ее до конца путешествия, не было бы никакой случайности, что ее тело было бы способно выжить, и в то же время не было никаких шансов, что ее мать пережила долгие десятилетия их спячки на "Травертине".

Они попрощались, напомнила себе Гома, или, по крайней мере, все закончилось хорошо, с любовным проклятием ее матери о том, что теперь она должна заглянуть внутрь себя, найти силу, на которую она полагалась в Мпоси, и быть опорой для остальных.

Но Мпоси все еще был мертв, и правду об этом сейчас было вынести не легче, чем до того, как она ушла в подполье.

Вскоре появилось лицо и раздался голос.

- Теперь помягче.

Прежде чем лицо обрело четкость, что-то прохладное, сладкое и успокаивающее коснулось ее губ. На какое-то сонное мгновение ей показалось, что эта любезная форма - Ру, потому что голос принадлежал женщине. Но именно капитан Гандхари Васин помогла ей вернуться к жизни.

- Спасибо, - сказала она, когда наконец смогла выдавить из себя какие-то звуки. - Я не ожидала... Я имею в виду, вам это было не нужно.

- Мне это было не нужно, но если капитан не может поприветствовать свою команду, вернувшуюся в мир живых, что она может сделать? В любом случае, вы мне нужны, Гома. Не торопитесь - вставать и передвигаться достаточно тяжело после обычного перерыва, но у меня есть кое-что интересное, что я покажу вам, когда вы будете готовы.

Ее глаза все еще не могли сфокусироваться должным образом, но расплывчатых текстур и цветов окружающей обстановки было достаточно, чтобы определить, что она все еще находится в подземном хранилище.

- Мы в безопасности? Мы добрались до пробуждения?

- Да, мы пробуждаемся. Семьдесят световых лет, и ни одного несчастного случая. Я не знаю, насколько многим из этого мы обязаны летящему впереди нас Хранителю. Но корабль в хорошем состоянии, и мы находимся там, где хотели быть.

- Что вы нашли?

- Очень много. Однако самое главное - это приветственное сообщение - сигнал, указывающий нам, куда идти. Я думаю, вам следует это услышать. Я была бы очень рада узнать ваше мнение.

- Как поживает Ру?

- Не стоит беспокоиться о Ру. Он в надежных руках.

Это было сказано из лучших побуждений, но это был не совсем тот ответ, на который она надеялась. И все же Гома могла сосредоточиться на своих страхах лишь на короткое время, прежде чем сонливость снова затянула ее.

Она понятия не имела, как долго была в отключке, но наступил момент, когда лицо доктора Сатурнина Нхамеджо постепенно обрело перед ней четкость. Он изучал ее с великолепным и безмятежным терпением, как будто ничто в его вселенной не было более ценным, чем здоровье этого единственного пациента. Она легко могла представить, что он пробыл там несколько часов, ожидая у ее переносного гроба, не беспокоясь ни о чем, кроме ее собственного благополучия.

- С возвращением, Гома. Я знаю, что вы уже говорили с Гандхари, но я еще раз сообщу эту новость. Вы благополучно прошли через это. Все хорошо. Мы все пережили спячку - даже наш пленник.

Она подумала о Грейве, и это, в свою очередь, заставило ее подумать о Мпоси. Но на данный момент ее беспокоило только одно. Она попыталась встать из гроба, заставляя напрягаться неподатливые мышцы.