- Понятия не имею. Если бы мне предоставили свободу, у меня был бы шанс выяснить это.

- Гандхари не должна останавливаться на тебе, - сказала Гома. - Она должна положить вас всех на лед.

- Наша экспедиция состоит из пятидесяти трех человек. Таким образом, все равно остается еще сорок один кандидат.

- Это не кто-то из нас. Это вы фанатики, а не мы.

- Я надеюсь ради вашего же блага, что вы правы. Правда в том, Гома, что я никогда не хотел, чтобы мы ссорились. Что бы вы ни думали обо мне - а вы совершенно ясно выразили свои чувства, - я не причинял вреда вашему дяде. Кто-то другой убил Мпоси - кто-то все еще на свободе на борту этого корабля. Я знаю это, но, конечно, не могу заставить вас увидеть это самой. Тем не менее, я могу посоветовать вам иметь это в виду. Как думаете, вы найдете танторов после стольких лет?

Гома почувствовала прилив стыда за ту физическую боль, которую она причинила Грейву. Это было ниже ее достоинства, ниже ее имени, ниже памяти Мпоси. Гнев был искренним и оправданным, но она скорее позволила ему использовать себя, чем наоборот.

- Не знаю.

- Но вы надеетесь, что так и будет.

- Да.

- Тогда будьте мудрой, Гома Экинья. Будьте очень мудрой и очень бдительной. Потому что, когда змея покажется, меня не будет рядом, чтобы помочь вам.

Вскоре после этого последовало вступление Грейва в спячку, проведенное без церемоний и без видимого сопротивления со стороны субъекта. Гоме разрешили присутствовать в хранилище спящих с небольшой группой свидетелей и технических специалистов, включая Ру, Маслина Караяна и избранного числа других участников Второго шанса.

Грейв уже получил успокоительное и находился в сознании лишь в минимальной степени к тому времени, когда гроб был закрыт и начался переход к анабиозу. После их публичного спора Васин и Нхамеджо, похоже, пришли к какому-то неохотному соглашению относительно перевода Грейва в спячку. Сатурнин занимался медицинскими аспектами, хотя и с заметным отсутствием энтузиазма.

Гома наблюдала за всем этим со смутным предчувствием, зная, что скоро она сама ляжет в один из этих гладких серых гробов и доверит свою судьбу медицинской технологии, которая была надежной, но не безотказной, и относительно которой она не притворялась, что понимает ее. Собрание в тишине наблюдало, как индикаторы состояния отмечали погружение Грейва в медицинскую спячку, постепенную остановку всех клеточных процессов. Наконец его мозг выдал последнюю, сдающуюся вспышку нейронной активности, и все стихло.

- Мне жаль, что я не смогла сообщить вам больше, - сказала Васин Гоме, когда свидетели начали расходиться. - Какое-то чувство справедливости восторжествовало, а не было отложено.

- Мпоси и не ожидал ничего большего.

- Возможно, и нет. Но признаю, что чувствовала потребность в возмездии - какое-то чувство, что наказание должно соответствовать преступлению.

Гома вспомнила свой ночной визит в запертую комнату Грейва. Насколько ей было известно, это осталось незамеченным и о нем не сообщалось. Если Грейв и упомянул об этом кому-нибудь, последствий не было.

Она подумала о своих ногтях, оставляющих маленькие ранки в форме полумесяца на его голове.

- Я бы не хотела возмездия.

Кану приготовил чай и опустился на колени перед саркофагом Ниссы, пока крышка со вздохом не открылась и не скользнула назад. Она лежала там, живая, но еще не проснувшаяся. Он позволил этому случиться в свое время, все еще стоя на коленях, пока неловкость его позы не стала почти невыносимой. Он все еще ждал. Наконец она пошевелилась, ее горло задвигалось, глаза превратились в щелочки. И снова он позволил ей замолчать, хотя был уверен, что она чувствует его присутствие, его дыхание рядом с собой.

В конце концов она сглотнула и спросила: - Где мы?

- У нашего пункта назначения, - ответил Кану. - Система Глизе 163. - Он говорил медленно, спокойно, настолько мягко, насколько позволяли слова. - Мы примерно в шести световых часах от звезды - достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть все планеты. Я чувствовал, что ты должна быть готова к этому.

- Почему?

- Это твое право.

Помолчав, она сказала: - У меня нет никаких прав, Кану. У меня отняли все права, когда меня похитили. Я заложница. Заключенная. Багаж.

- Мне жаль, что все произошло именно так, как произошло.

- Тогда это все к лучшему, не так ли?

- Я серьезно. Я имею в виду это больше, чем ты можешь себе представить. - Кану порылся в своих мыслях, желая, чтобы был способ заставить ее увидеть его добрые намерения, безмерность его сожаления. - Я обидел тебя, мы оба это знаем.

- Ты знаешь?

- Я солгал тебе и использовал тебя. То, что я не осознавал этого... это никогда не было оправданием. Не тогда, когда я планировал все это с самого начала, будучи уверенным в том, как все обернется - мы встретимся, у тебя будет корабль, ты доставишь меня на Европу, а потом наши пути разойдутся.

Ее голос был хриплым. Он вспомнил, как пересохло у него самого в горле, когда он выходил из спячки всего несколько часов назад.

- А потом ты скажешь, что у тебя не было выбора, что это нужно было сделать.

Он провел рукой по холодной коже головы, выбритой перед сном. - Если бы я сказал так много, это все равно не было бы оправданием. Я должен был найти другой путь - другое средство добраться до Европы. Просто ты предоставляла наименьший риск быть обнаруженным, и...

- Ну вот, опять ты за свое.

- Мне очень жаль.

- Это твой путь, Кану. У тебя всегда будет оправдание, отговорка. Нет такого поступка, который ты не мог бы объяснить. Это всегда необходимо, всегда единственное, что ты мог бы сделать.

- Я постараюсь сделать лучше.

- Немного поздновато для этого, ты согласен?

- Я подниму руки и скажу, что все, во что я заставил тебя поверить после Лиссабона, было неправильным. Но это никогда не входило в мои намерения. Я не хотел, чтобы ты была на корабле.

- С глаз долой, из сердца вон? Ты бы использовал меня, но, по крайней мере, я бы потом не болталась поблизости, напоминая тебе об этом факте?

- Если ты так себя чувствуешь, я приношу свои извинения. Ты помнишь многое из того, о чем мы говорили перед переходом в спячку? Это было делом рук маркграфа. Он хотел защитить тебя, и я попросил его сделать все необходимое. Я не думал, что это означает захватить тебя и твой корабль и переправить их контрабандой на мой собственный!

- Верни мне мой корабль.

- Он твой, когда бы ты этого ни захотела. Но мы в пятидесяти световых годах от Земли. "Наступлению ночи" повезет, если он доберется до края этой солнечной системы, не говоря уже о том, чтобы доставить тебя домой.

- Тогда я умру, пытаясь это сделать. Лучше так, чем это.

- Это нормально - быть немного фаталистом после прыжка с парашютом. Ты начнешь чувствовать себя по-другому, когда немного побудешь на ногах.

- Не говори мне, что я буду чувствовать, Кану. - На ее лбу появилась морщинка подозрения. - И вообще, почему ты проснулся раньше меня? Ты обещал, что мы выйдем вместе.

Он кивнул. - Я так и сделал, и мне жаль, что это обещание было нарушено. Свифт... подумал, что так, может быть, будет лучше.

- Тогда это полезно. Вини во всем Свифта.

- Я сожалею об этом, как и о многом другом. Но я не жалею, что ты здесь, что ты со мной. - Он поерзал на своих старых-престарых коленях. - Это что-то чудесное, Нисса, что-то, что затмевает все, что случалось со мной в моей прошлой жизни. Я хочу, чтобы ты увидела это, разделила это открытие - стала частью этого. - Он помолчал. - Мы нашли... что ж, тебе действительно стоит увидеть это своими глазами.

- Ничто не сделает это лучше, Кану. Чем скорее ты это примешь, тем легче будет нам обоим.

- Я принес тебе чай, - сказал он с некоторой определенностью. - Я подумал, тебе может чуть-чуть понравиться.

- Чай не делает все лучше. Ты ведь знаешь это, не так ли?