- Возможно.

Он связался с Дакотой и сказал ей, что готов активировать накопитель.

- Короткий тест, - объяснил он ей. - Ровно столько, чтобы подтвердить правильность ремонта. Не хотелось бы, чтобы вы подумали, что я пытаюсь сбежать, не так ли?

- Ты бы этого не сделал, Кану, в любом случае.

- И все же мы не хотим никаких недоразумений.

- Нет, мы, безусловно, этого не делаем. Ты готов?

- Пока мы разговариваем, запускаются потоки заправки. - Он подождал мгновение, изучая столбцы цифр и диаграммы перемещения на своей консоли. - Потоки выглядят хорошо. Выравнивание при давлении впрыска. Токамаки генерируют напряженность поля. Немного медленнее на третьем, но это поправимо. Приступаю к инжекции плазмы.

- Во что бы то ни стало. Действуй осторожно, Кану.

- Плазма введена и распределена по магнитным ловушкам. Приближающийся поджиг через три... два... один. Хорошо. У нас есть термояд. Горение выглядит чистым и стабильным. Удержание токамаков в норме. Готов к первоначальному возбуждению Чибеса.

Это было обычным технологическим явлением - в дни, предшествовавшие мораторию, зажигание инициировалось бы сотни тысяч раз в день с предельной унылой надежностью. Но стоит помнить, что потребовались десятилетия, чтобы превратить открытие Чибеса в цельный работоспособный прототип двигателя, и еще десятилетия, прежде чем двигатели достигли достаточной надежности для широкого использования.

Но толчок пришел внутрь, мягко вдавив его спину в кресло.

- Я вижу, ты двигаешься, - сказала Дакота.

- Да, у нас есть тяга. Активирую свои усилия - собираюсь ввести нас в пост-чибесовский диапазон энергии.

- Ты уверен, что не поступаешь поспешно?

Но другой голос сказал: - Что ты делаешь? В наши намерения никогда не входило принимать все так быстро.

Он сказал Свифту: - Я знаю, что делаю.

- Ты можешь, но я, конечно, этого не делаю. Мы едва убедились в том, что первоначальный процесс стабилен, не говоря уже о том, что достигли уверенности, позволяющей продвинуться дальше этого...

- Заткнись.

Должно быть, он произнес это вслух, потому что Дакота спросила: - К кому ты обращаешься?

- К голосам в моей голове, - объяснил он. - Иногда я их слышу. Тебе не о чем беспокоиться. Начинается переходный пост-чибесовский период.

Теперь это был скорее удар, чем толчок, и консоль озарилась множеством красных и желтых предупреждений о состоянии. "Ледокол" добивался пост-чибесовской энергии, но неконтролируемым, хаотичным образом.

- Кану, с тобой все в порядке?

- Все хорошо, Дакота. Ничего не может быть лучше.

Консоль теперь горела красным, а со стен начали доноситься звуковые предупреждения. При нормальных условиях корабль вмешался бы, чтобы остановить нестабильный процесс Чибеса, но в этом тестовом режиме обычные меры безопасности были приостановлены.

Кану знал это - более того, он позаботился о том, чтобы это было так.

- Кану, - сказала Дакота, - у меня есть подозрение, которое может оказаться необоснованным, но если ты пытаешься уничтожить или повредить корабль, чтобы избежать выполнения своих обязательств...

- Соедини с Ниссой еще раз.

- Она прямо здесь. Все, что ты хочешь сказать ей, ты можешь сказать и мне тоже.

- Тогда мне очень жаль. Я не вижу другого выхода. Это не вина Ниссы. Ты должна в это поверить, Дакота. И это не вина Друзей. Ты ничего не добьешься, наказывая их сейчас.

- Кану! - окликнула его Нисса, ее голос сорвался на его имени.

- Я должен это сделать, - ответил он. - Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, но другого выхода нет.

А затем - независимо от его собственной воли - его руки потянулись к пульту. Он сопротивлялся этому действию, но его усилия были бесполезны: теперь Свифт полностью контролировал его нервную систему. С таким же успехом он мог находиться вне своего собственного тела, наблюдая, как оно танцует по чужой воле.

Вибрация пробилась сквозь обшивку корабля. Она набирала силу, свидетельствуя о дико меняющихся нагрузках на привод, слишком случайных, чтобы их можно было нейтрализовать. А затем раздался единственный сильный толчок, как будто "Ледокол" ударился о какой-то более крупный предмет, и вибрации стихли, сменившись тишиной. Сигналы тревоги продолжали звучать, на консоли по-прежнему вспыхивали аварийные уведомления.

Но двигатель Чибеса выключился сам.

Хватка на нем задержалась, а потом исчезла.

Он сделал мощный непроизвольный вдох, как будто только что вынырнул из глубоких, холодных вод.

- Ты предатель, Свифт.

- Я спас тебе жизнь - снова. Не слишком ли это много - ожидать небольшой благодарности?

"Травертин" поддерживал свою орбиту вокруг Орисона. Рядом с ним, двигаясь по той же орбите и почти готовый к самостоятельному полету, спускаемый аппарат оставался центром интенсивной деятельности людей и машин.

В носовой части большого корабля, часть которой вращалась, имитируя гравитацию, женщина и мужчина сидели друг напротив друга за столом в главном общественном камбузе. Женщина пила чай, мужчина держал в руках кружку с ароматным кофе. Пространство корабля вокруг них гудело от новостей и слухов.

- Что-то пошло не так, - сказала Гома. - Это то, что говорит Гандхари. Или почти все пошло не так - как если бы корабль был очень близок к взрыву, а затем неисправность была устранена как раз вовремя.

- Я не физик, - сказал Питер Грейв, - но я бы предположил, что существует очень много вещей, которые могут пойти не так с приводом Чибеса. Капитан установил контакт с другим кораблем?

- На мгновение. Последовал ответ на автоматическую передачу Назима, а затем прямой ответ Гандхари. Она воспроизвела это для меня - он утверждает, что он другой Экинья!

- Это либо потрясающая новость, либо почти неизбежная. - Грейв оторвал взгляд от своего бокала и улыбнулся ей, чтобы обезоружить ее природную защищенность. - Еще один Экинья. Вы ему верите?

- Говорит, что он Кану. В моей родословной есть Кану, так что это возможно, но это... сложно.

- Ничто в вашей семье не могло бы считаться простым, Гома. И все же - хорошо это или плохо? То, что он Экинья, улучшает наше положение или ухудшает его?

- Вы имеете в виду, можно ли ожидать, что он поступит правильно?

Грейв почесал свой почти безволосый череп. Гома не могла не заметить выглядевшие как полумесяцы отпечатки в тех местах, где ее ногти впились в его кожу, которые все еще сохранились, несмотря на десятилетия спячки.

- Полагаю, да, - сказал Грейв.

- Это предполагает, что есть "правильные вещи", которые нужно выполнить. Кану не угрожал нам; он не велел нам отступить и не сказал, что сделает с нами ужасные вещи, если мы не подчинимся. Он просто призвал нас не вмешиваться и посоветовал быть осторожными.

- И все же он по-прежнему ведет себя так, как Юнис считает опасным, - вступает в сговор с Дакотой в этой экспедиции.

- Если бы он знал, что поставлено на карту, он бы с этим не согласился.

- Если только он не чувствовал, что у него нет выбора, - сказал Грейв. - Вы изучали его историю?

- Столько, сколько я смогла найти. Кану был важной фигурой в Организации Водных Наций - панспермиец, сторонник философии зеленого расцвета.

- Я изучил это движение. Какое-то время их считали чудаками и сектантами, не так ли? - В его голосе звучали игривые, слегка насмешливые нотки. - Истинно верующими.

- Не думаю, что это совсем то же самое, что "Второй шанс", - ответила Гома, встретив его ответ собственной улыбкой. - Они хотели сделать галактику зеленой. Вы же были бы довольны, если бы мы снова забрались под камень и полностью забыли о звездах.

- Очень небольшое искажение характеристики, если вы не возражаете, что я так скажу.

- Хорошо, позволю вам это сделать. - Гома не могла удержаться от ответной улыбки Грейву, видя, что тот не обиделся. - В любом случае, это только часть истории Кану. В конце концов он стал послом к роботам на Марсе - в Эволюариуме.