Однако всё это я решаю отложить до того момента, как Лайла сама к этому не будет готова. Ведь я хотел, чтобы её первый раз был незабываемым, и она не боялась меня. И я окутаю её любовью, заботой и нежностью, чтобы она больше никогда не дрожала передо мной от страха. Я покажу, что ни-ко-гда не причиню ей никакого вреда. Ведь так оно и есть. Я буду охранять её сон, покой и бодрствование, делая всё, чтобы она чувствовала себя счастливой и ей больше никогда не требовалось играть роль кого-то другого.

Гася в себе всё желание, охватившее меня, когда я вкушал её сладость, и забывая восхитительные тихие девичьи стоны, я захожу в свой кабинет. И понимаю, что он отнюдь не пустой.

Блайд сидит, развалившись в моём кресле возле письменного стола в полнейшей темноте. Впрочем, что он, что я, видим даже в полном мраке самой тёмной ночи всегда идеально, и смысла в зажигании свечей сейчас нет.

В руке Блайдда замечаю бокал и графин с янтарной жидкостью, которую альфа медленно потягивает, морщась каким-то своим мыслям. И понимаю, что разговор, и так оттягивавшийся мной непростительно долго, будет сложным.

Ноздри Блайдда расширяются — он втягивает воздух и прекрасно чует на мне сладкий запах Лайлы, что отдалённо напоминает вишню и шоколад. Я более, чем уверен, что и иные запахи, оставшиеся на мне, он тоже учуял.

— Дьявол, Киран, — рычит Блайдд, шумно ставя на столешницу свой бокал. — Лайла же ещё совсем юна!

— Ей девятнадцать, и она вполне взрослый человек, — сухо отвечаю я.

Я и без Блайдда знаю, что это неправильно, когда мне давно за сто, а ей едва будет двадцать.

Судьба жестока к таким, как мы. Однако благосклонна к нашим подобным юным возлюбленным, ведь лишь сейчас, имея силу и влияние мы можем обеспечить их безопасность.

— Она Первая ведьма, а ты — её дампир, призванный оберегать её!! — гнёт своё Блайдд. Что ему вообще нужно от меня?! Чтобы я перестал любить её, оттолкнув и нанеся ей душевную незаживающую рану? Таким образом я уберегу её по мнению Блайдда?! — Я всё это время наблюдал за тем, как она растёт. И Лайла мне уже как дочь, поэтому если ты хоть что-то умудришься испортить…

— Ты напугал её, Блайдд!! — обрываю я, повышая тон и гневно сверкая глазами. — Она испугалась тебя, когда ты практически вплотную приблизился к ней в состоянии, которое трактуется только одним словом: убивать. И поверь, это я уничтожу всех вокруг ради её безопасности. И если ты встанешь на моём пути я не буду вспоминать мне о том, что ты мне как брат.

— Если я и напугал Лайлу, то ты, кажется, её практически совратил, — ядовито подмечает Блайдд, и его мышцы напрягаются. — Всё, довольно, Киран. Ты прекрасно знаешь, что я не причиню ей зла.

— Я тебя предупредил, — цежу я.

В нашем мире нельзя быть уверенным ни в ком, однако и у нас — чудовищ — остались моральные ценности. И слова, данные своим близким, своей семье, должны быть неоспоримыми.

Но я настолько сейчас объят противоречиями насчет своей истинной возлюбленной, что мне все клятвы кажутся недостаточными.

— Да… кажется наша весьма необычная семейка переживает разлад, — еле слышно бормочет Блайдд, явно понимая меня.

Однако в моих планах нет времени на обсуждения этого вопроса с кем либо, поэтому я решаю перевести разговор в другое русло, подняв более острую тему на нынешний момент:

— Послушай, я действительно не знал о том, что случится с Барбарой. Даже не догадывался. А когда всё случилось, и она начала терять контроль, я не доводил до твоего сведения эту информацию зная, что тебе большинство вестей проходит сейчас через твоего бету, пока ты решаешь вопросы на дальнем севере, — я налил себе во второй бокал жидкости и немного из него пригубил. — Я прекрасно понимал, чем чревата подобная информация, просочившаяся в стаю в отсутствие альфы. Волки бы немедля бросились защищать свою честь и честь Барбары, которую всегда высоко почитали в своей иерархии не только как твою сестру, но и как сильную бету.

— Мне «очень приятно», что ты решил умалчивать об этом, Киран, — рычит Блайдд. — Хотя тактиком ты всегда слыл исключительным, не спорю. Возможно, я и замну эту ситуацию. Однако, что делать с тем, что ты, несмотря на твою сущность, был ко мне близок?! Как я теперь смогу доверять тебе, Киран?! Как?

Да, вопрос сложный. Однако я знаю, что это недоразумение не должно сказаться на отношении волков ко мне. Не сейчас, когда я разделяю политическую позицию стай в Таксодонии в Вэльске.

— Послушай, Лайла говорит правду, — пытаюсь вразумить Блайдда я. — И Барбару действительно обратил не Дарэй, а он сам явно находится не в себе. Хорошо, что ты не был ещё в столице…

— ДА ПОТОМУ ЧТО Я БЫ ВСЁ ТАМ РАЗНЕС К ЧЕРТЯМ!!! — восклицает Блайдд, со звоном разбивая бокал об пол и вскакивая с кресла. Когда он нависает надо мной, я вижу боль от моего предательства в его глазах. — Я бы задушил этого гадёныша голыми руками, — альфа трясёт перед моим лицом кулаками, — и мне бы было плевать на то, что он какой-то там Император!!

— И развязал бы войну между Вэльском и Ладорганом! — восклицаю я, тоже сдерживаясь из последних сил. — И тогда все наши тактические ухищрения пошли бы даром вместе с запланированными действиями!!

Блайдд приближается ко мне вплотную и сквозь зубы цедит:

— И именно поэтому я здесь, Киран. А не в столице, — его лицо искажает гримаса боли. — Несмотря на то, что этот кровосос плевать хотел на чувства моей единственной оставшейся в живых сестры. Несмотря на то, что её обратили в полукровку, обречённую на безумие. Несмотря на то, что должен был поступить иначе по нашим законам, и бросить ему вызов, чтобы отмыть нашу честь. И я всё ещё здесь.

Альфа тяжело дышит, сжимая и разжимая руки в кулаки.

— И я это ценю, Блайдд, — искренне отвечаю я.

Наша дружба всегда была ценна для меня. Я рад, что даже несмотря на то, что Блайдд узнал о Барбаре, он сначала решил во всём разобраться и выяснить со мной.

Дождь за окном прекращается, я слышу вой бет Блайдда. И добавляю:

— Спасибо за то, что ты принял верное решение.

Альфа печально ухмыляется, всё ещё плотно стискивая челюсти, и мотает головой. Будто отгоняет непрошенные и ненужные мысли из своей головы.

— Молись, чтобы оно было именно верным, — уже не так злобно рычит спустя несколько минут Блайдд, доставая ещё один бокал и наливая себе ещё выпить. — Но с произошедшее Барбарой я в любом случае просто так не оставлю. Знай это. Здесь задета честь моего рода, моей крови. Как только выясним, кто за этим стоит и что ему было надо, я лично раскрошу его череп, вырву из его груди сердце и сожгу тварь на праведном костре.

— Твоё право.

Я перевожу взгляд на открытое окно, подоконник которого изрядно замочил ливень. На него бесшумно приземляет крупный канюк, принося на своей лапке послание. Подхожу ближе и снимаю письмо с лапы птицы. Затем даю канюку немного вяленого мяса, что у меня всегда лежит для пернатых помощников.

Канюк выхватывает из моих рук угощение и взмывает обратно в небеса.

— У тебя есть подозрения, кто за этим всем может стоять, — не спрашивает, а утверждает Блайдд. — Что тебе известно, Киран?

— Не больше твоего, — потерев подбородок, задумчиво отвечаю я, быстро считывая послание и сминая бумагу в руке. Дьявол. Затем разжигаю камин и бросаю туда бумагу, наблюдая за тем, как она быстро сгорает, унося предназначенные лишь для меня слова. — Но у меня есть опасения, что мысль в голове Дарэя о том, что необходимо достать из каменных люлек Пятерых, появилась там отнюдь не случайно.

Блайдд хмурится, на его русых волосах и бороде играют блики пламени. Он усаживается обратно в кресло, широко расставляя ноги и потирая виски.

— Дарэй действительно говорил об этом с тобой?

— И не только со мной. С Реем тоже.

— И что только творится в голове этого мелкого приду…

— Не забывайся, — предупреждаю Блайдда я. — Всё-таки это Император и мой побратим.

— Да плевать я хотел на этого кровососа с самой высокой скалы Вэльска!! — выплёвывает альфа, ударяя кулаком о столешницу и заставляя наши бокалы подпрыгнуть. — Ты знаешь, что он никогда не входил в наш круг в полной мере. Дарэй всегда был себе на уме и вечно всё портил. Да что уж там — ты ему толком элементарные вещи не мог доверить, а потом он каким-то невероятным образом оказался на троне Ладоргана, когда там должен был сидеть ты!