Социальный протест выливался в побеги, причем бежали не только к ушедшим на земли, подвластные Турции, раскольникам-некрасовцам, но и на Дон, Каму, Волгу.

В 1770 г. имели место волнения среди донских казаков, переселенных на территорию моздокского полка и на новом месте оказавшихся в чрезвычайно тяжелом положении.

К середине XVIII в. очень многое изменилось к худшему и в положении рядового яицкого казачества. Давно уже ушли в прошлое те времена, когда казаки считали Яик «золотым донышком с серебряной покрышечкой». Яицкие казаки вели главным образом промысловое хозяйство, занимались рыболовством, скотоводством и добычей соли. Теперь рыбная ловля на Яике и добыча соли в озерах были объявлены государственной монополией. Государство сдавало рыболовные угодья в аренду. На низовьях Яика появились учуги, препятствовавшие рыбе подниматься вверх по течению. Среди арендаторов все больше становилось богачей, нередко из пришлого люда.

Старшина входила в силу. Она скупала у рядовых казаков рыбу, перепродавая ее приезжим купцам, присваивала казенное жалованье, выдававшееся казакам, собирала с них поборы, перекладывала на их плечи всю тяжесть службы, захватила в свои руки суд. Служба казацкая становилась год от года тяжелей. Казаки чувствовали, что надвигалось «регулярство», чего они боялись больше всего. Былым вольностям яицкого казачества приходил конец. Атаманов назначало правительство, Военная коллегия ведала делами Яика, казаки стали подсудны царским судьям и подвергались телесным наказаниям. В результате часто проводимых «чисток» яицкого казачества от беглых многие казаки распрощались со своим казацким состоянием и направлялись в солдаты. На территории Яицкого казачьего войска возводились крепости, а с севера грозил Оренбург с его губернатором, большим гарнизоном, послушным правительству оренбургским казачеством, чиновничеством. Отсюда, из Оренбурга, исходили всяческие «обиды войску» Яицкому. И вот яицкое казачество раскололось на два враждебных лагеря: казаков «войсковой руки», или «непослушную сторону», состоявшую из рядового казачества, и «послушную сторону», старшину, представлявшую собой опору правительства.

Волнения на Яике начались с 1752 г. Будучи атаманом Яицкого войска, Андрей Бородин расхищал деньги, собранные казаками для внесения в качестве арендной платы за рыбные промыслы по Яику, налагал на казаков произвольные поборы, а всех пытавших потребовать от него отчета «яко озорников и людей мятежных» наказывал плетьми. Атаман Сакмарского городка Иван Логинов, действуя из личных побуждений, направил жалобу в Военную коллегию. Присланная на Яик комиссия констатировала факт злоупотреблений, но не склонна была сместить Бородина. Возглавлявший ее генерал-майор Брахвельд выдвинул идею назначить атаманом Яицкого войска какого-нибудь штаб-офицера из Оренбурга. Вторая комиссия, возглавляемая генерал-майором Потаповым и присланная на Яик по жалобе казаков Ульянова и Копеечкина, подала рапорт в Военную коллегию. Военная коллегия сместила Бородина, приняла некоторые решения в пользу казаков, но в то же самое время назначила атаманом Яицкого войска премьер-майора драгунского полка Новокрещенова. Новокрещенов открыто помогал старшине. На жалобы казаков правительство ответило присылкой третьей комиссии во главе с генерал-майором Череповым, действовавшим решительно и жестоко. В 1767 г. атаманом избрали Тамбовцева, на кандидатуре которого сошлись обе группировки казаков. Но Тамбовцев вскоре целиком перешел на сторону старшины. А тяготы казацкой службы росли. Казаки категорически отказывались идти в Московский легион или на службу в Кизляр, перестали в виде протеста косить сено и ловить рыбу, что уже напоминало голодовку заключенных. Правительство отказалось от попыток привлечь казаков к службе в легионе. Но борьба казаков с правительством не прекращалась. В Петербург почти непрерывно ездили с челобитными посланцы «войсковой руки» Иван Портнов, Иван Кирпичников и др.

Решив не привлекать казаков к службе в легионе, правительство не отказалось от своих намерений послать их в Кизляр, и на этой почве имели место стычки вплоть до вооруженных столкновений.

К концу 1771 г. в Яицкий городок был прислан генерал-майор Траубенберг, действовавший быстро и решительно. Но «войсковая сторона» в свою очередь перешла в наступление. 13 января 1772 г. у дома Толкачевых на Кабанкиной улице собрались казаки. Их вожаки во главе с Максимом Шигаевым, Афанасием Перфильевым и вернувшимся из Петербурга Иваном Кирпичниковым совещались в доме. Казаки пытались договориться с капитаном Дурново, возглавлявшим очередную комиссию, направленную на Яик. В ответ Траубенберг приказал открыть огонь из орудий. Более 100 человек погибло, раненых насчитывалось еще больше. В ответ казаки бросились на пушки, перебили расчеты, открыли орудийный и ружейный огонь по правительственным войскам. Траубенберга, Тамбовцева и других старшин убили, Дурново тяжело ранили, более 70 человек старшин, в том числе Мартемьяна Бородина, арестовали.

Утром 14 января, собравшись на казачий круг, восставшие выбрали новых старшин — «поверенных» Трифонова, Лабзенова, Неулыбина, Сенгилевцева, приняли решение о казни «врагов войска» — дьяка Суетина и писаря Июгунова. Восстание носило антикрепостнический характер. Все крепостные богатых казаков были отпущены на волю и многие из них записаны в казаки. Записали в казаки работных людей и поселенцев, проживающих на Яике. У богатых казаков «послушной стороны» восставшие отбирали оружие, деньги, сено. На форпосты Нижнего Яика они направили старшинами А. Чапова, А. Перфильева и С. Фомичихина из числа казаков «непослушной стороны». Казахам и калмыкам были возвращены захваченные у них пленники и скот.

Свои действия казаки «войсковой стороны» считали законными, не чем иным, как исполнением «воли» императрицы. В этом опять-таки сказывался наивный монархизм, присущий крестьянству и казачеству. Казаки во всем обвиняли Траубенберга, Тамбовцева, старшин, о чем и писали 15 января в своей жалобе в Военную коллегию. Пока Военная коллегия рассматривала жалобу, оренбургский губернатор Рейнсдорп действовал. В мае 1772 г. из Рассыпной крепости выступили войска под командованием генерала Фреймана. 28 мая в Яицком городке собрали казачий круг. Большинство казаков настаивало на том, чтобы оказать вооруженное сопротивление и в случае победы двинуться в глубь России, «возмутить помещичьих людей на побег и принимать их в свое войско».

Для предотвращения кровопролития казаки выслали навстречу Фрейману своих представителей: Афанасия Перфильева, Курбетева и Дюбина. Фрейман требовал выдать зачинщиков. «Мы все виновны», — отвечали казаки. Фрейман шел вперед. 3 июня у реки Ембулатовки казаки потерпели поражение — сказалось превосходство правительственных войск в артиллерии и предательская деятельность старшин. Фрейман двигался на Яицкий городок. В городке началось смятение.

7 июня Фрейман вступил в Яицкий городок и назначил комендантом полковника Симонова. Город окружили войска. Всюду стояли пикеты. Войсковой круг был упразднен. Шли аресты. Все тюрьмы и гостиные дворы были переполнены арестованными. Казаки разбегались по степным хуторам. Яицкий городок запустевал. Велось следственное дело о «бунте». В июле 1773 г. приговор был объявлен. 85 человек казаков были биты кнутом, клеймены и с семьями отправлены в Сибирь. На участников восстания наложили огромную контрибуцию. Правительство считало Яик «замиренным». Но это был не эпилог, а пролог народного движения. На Яике уже появился «набеглый царь» — Емельян Иванович Пугачев, будущий предводитель Крестьянской войны.

Глубокой осенью 1724 г. во время наводнения, когда волны разбушевавшейся и вышедшей из берегов Невы заливали Петербург, Петр, по пояс в воде, помогал снимать солдат с бота, севшего на мель у Лахты, и простудился.