Во главе губерний стояли люди, близкие к Петру: Ментиков, Апраксин, Голицын, Стрешнев. Петр держал их в «ежовых рукавицах». За недосылку рекрутов губернаторы подвергались штрафу (по рублю за человека). Царь грозил губернаторам, что за нерадивость они будут наказаны, «яко изменники и предатели отечества».

Мы уже видели в Сенате петровских гвардейцев, приставленных надзирать за правителями Российской империи. В губерниях мы видим все тех же всесильных гвардейцев, которым Петр поручал «быть» при губернаторах и «непрестанно им докучать и побуждать их в сборе денег». А лейб-гвардии поручик Карабанов даже был однажды отправлен в Киев с приказом: все губернские власти «сковать за ноги и на шею положить цепь».

В 1719 г. деление России на 11 громадных губерний, которыми было трудно управлять, заменяется делением на 50 провинций. Во главе провинций стояли воеводы, назначаемые часто из местных дворян. Воевода возглавлял земскую канцелярию. Сбором доходов ведали земский камерир и рентмейстер, а сбором хлебных запасов — провиантмейстер. Леса были в ведении вальдмейстера.

Провинция делилась на дистрикты, которыми управляли комиссары из местных дворян. После введения подушной подати по всей России были расквартированы войска. Появились полковые дистрикты, которые должны были следить за сбором податей и подавлять волнения крестьян.

Царь, однако, не был удовлетворен деятельностью созданных им верховных и областных учреждений. Петру постоянно приходилось бороться с «неправдой» и «дуростью» (т. е. злоупотреблениями и головотяпством), которых, как он заметил однажды, «нигде в свете так нет, как у нас было, а отчасти и есть и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды».

В одном из указов царь писал, что если начальник станет «лакомства ради грешить» — брать взятки и вымогать, то из страха, что подчиненные его выдадут, он и их привлечет к взяточничеству, а тогда уж ни за какие преступления не сможет их наказывать и сам окажется в зависимости от своих подчиненных, «отчего государству может быть не точию бедство, но и конечное падение».

Однако ни «кривду», ни «волокиту» Петру искоренить не удалось. Петр повесил сибирского губернатора Гагарина, колесовал обер-фискала Нестерова, приговорил к смертной казни (но помиловал на эшафоте и сослал в Сибирь) вице-канцлера Шафирова, отдал под суд асессора коллегии иностранных дел Курбатова, не раз «учил» Меншикова своей знаменитой дубинкой. Но все-таки очистить от скверны авгиевы конюшни чиновничьей державы не мог даже такой геркулес, как Петр. Как-то в гневе Петр сказал Ягужинскому: «Напиши указ, что всякий вор, который украдет настолько, чего веревка стоит, без замедления должен быть повешен». Ягужинский ответил: «Всемилостивейший государь, разве хочешь ты остаться императором один, без подданных? Все мы воруем, только один больше и приметнее другого».

Борьба Петра за «правду» зачастую приносила и прямой вред, ибо Петр поощрял доносы, а по доносам нередко подвергались жестокому наказанию невинные, между тем как виновные, выступая в роли доносчиков, избегали наказания.

Петр понимал несовершенство созданных им учреждений и незадолго до своей кончины мечтал о создании особой коллегии, которая занималась бы улучшением государственного управления. Но чиновничье-крепостническое государство Петра не могло быть иным, чем было.

Кроме того, введение учреждений европейского типа не всегда соответствовало потребностям Русского государства. Механическое перенесение на русскую почву иноземных учреждений без учета русской действительности приводило к тому, что неудовлетворенный деятельностью этих учреждений, Петр их совершенствовал, вводил новые, нагромождал одну канцелярию на другую, удорожая и без того дорого стоивший государственный аппарат, создавал сложную бюрократическую машину, носился с разнообразными «прожектами».

С именем Петра, как мы уже знаем, связано также создание регулярной русской армии, основанной на началах рекрутской повинности. К 1725 г., не считая гвардии, в России было 126 кавалерийских и пехотных полков. К ним следует прибавить 100 тысяч нерегулярной конницы — казаков и калмыков.

К концу царствования Петра Россия обладала и мощным флотом, насчитывающим 48 больших линейных парусных кораблей и 787 галер с 28 тысячами матросов, навербованных главным образом из крестьян-поморов и жителей сел, расположенных по берегам больших рек.

Создание централизованного государственного аппарата, регулярной армии и флота имело положительное значение. Оно помогло защитить территорию Русского национального государства и обеспечило независимое существование русского народа.

Но вместе с тем государство Петра было крепостническим. Оно держало народ в угнетении и невежестве. Содержание дорого стоивших государственных учреждений всей своей тяжестью ложилось на плечи народа. Вымогательства, взяточничество, произвол «сильных людей» и волокита сохранялись и процветали, несмотря на то, что Петр деятельно боролся с ними. Злоупотребления проистекали из самого существа военно-чиновничьего государства.

Вот почему подчас сдавала железная воля Петра, и он жаловался, что не имеет помощников. Вот почему Петр с горечью признавался, что «дожил… до своих Тюреннов, но Сюллия еще у себя не вижу».

Крепостнической была и армия Петра. Помещики часто пользовались «рекрутчиной» для того, чтобы сдавать в солдаты неугодных им «озоровавших» крестьян. Насилие и жестокость сопровождали каждый рекрутский набор. Плакали жены, матери, дети, провожая своих мужей, сыновей и отцов на «службу царскую». Плакали, как по покойникам. Создался даже особый вид народного эпоса — «рекрутские плачи», повествующие о том, как молодой рекрут «зубы рвет, в службу царскую нейдет». Шли служить «на вечно», не рассчитывая вернуться домой: солдатская служба была фактически пожизненной. За малейшую провинность наказывали солдат нещадно. Кормили их зачастую плохо. Бегство из армии было распространенным явлением.

Тем не менее преобразования Петра были шагом вперед в развитии Русского государства. Они превратили отсталую Московскую Русь с ее Боярской думой и приказами, воеводами и дьяками, с ее войском, сражавшимся «стародедовским обычаем», в Российскую империю с Сенатом и коллегиями, губерниями и дистриктами, с сенаторами, тайными и статскими советниками, генерал-фельдмаршалами и адмиралами, с сильнейшей в Европе армией и мощным флотом.

Петр уделял торговле особенное внимание. Он считал, что «торговля — верховная обладательница судьбы рода человеческого».

Реформы и завоевания Петра привели к расширению внутренней и внешней торговли России. Повсюду росли «ярманки», «гостиные дворы», биржи, торговые пристани, прокладывались каналы. Еще в 1698 г. была сделана попытка прорыть канал между Доном и Волгой. В 1709 г. Вышневолоцкий канал соединил Волгу с Невой. В 1718 г. начали постройку обходного канала вокруг бурного Ладожского озера. Учреждена была особая Коммерц-коллегия, ведавшая русской торговлей.

Поощряя торговлю, особенно торговлю «складом» (компаниями), Петр предоставлял купечеству огромные ссуды. Так, например, компания Апраксиных получила 40 тысяч рублей, Докучаев — 30 тысяч.

Главным городом, через который шла торговля с Европой, стал Петербург. В навигацию 1722 г. в петербургском порту побывало 116 иностранных купеческих судов, а в 1725 г. в устье Невы бросили якорь уже 914 торговых кораблей.

Для получения сведений о внешнем рынке и для развития внешней торговли в крупных городах Европы были открыты русские консульства. Ежегодно для изучения торгового дела и коммерческих наук в Италию и Голландию ездило на казенный счет по 12–15 молодых купцов из Архангельска и Москвы.

Расширились и торговые связи с Востоком. Петр заключил выгодный торговый договор с Персией, развернулась торговля с Китаем через Кяхту, возобновилась ранее прерванная походами Бековича-Черкасского торговля со Средней Азией.