Светла еще не вернулась из библиотеки, где работала уже несколько месяцев. Мирко сам только что пришел домой, чтобы переодеться и обсушиться. Он предоставил в распоряжение Ольги всю одежду, что нашлась в доме.

Чайник еще не успел закипеть, когда Ольга появилась на пороге.

— Очень гостеприимный дом! И я как следует воспользовалась вашими вещами.

В домашних туфлях Мирко, в Светлиной юбке, которая была ей длинна и широка, в мужском свитере, в рукавах которого утопали даже кончики ее пальцев, она тем не менее не выглядела смешной. Ее волосы, почти просохшие, опять начали виться.

— А что скажет Светла! Я намочила все полотенце, вытирая свои волосы. Все раскидала, искала что потеплее.

Ольга сунула руки в рукава свитера, как в муфту, а лицо спрятала в высоком воротнике. Она удобно устроилась на пушистом красном коврике и завернулась в одеяло, которое дал ей Мирко.

— В проходной мне не верят: «Разыгрываешь нас, что ли? Ну какой ты инженер? Где это видано, чтобы инженеры ходили босиком?» Ах, да тут настоящий рай! И как можно жаловаться на плохие бытовые условия? Вот внизу на шахте у инженера Евтимова, там действительно все еще в первобытном состоянии: контора — в бараке, окно только навешено и не замазано, новые доски пахнут свежестью и смолой, а перед письменным столом вместо стула ящик. В углу уже стоит этажерка, на ней книги и репродуктор. И представьте себе: Евтимов устроил там же какой-то топчан и иногда остается ночевать.

— Уж не обвиняешь ли ты нас, что мы утопаем в роскоши? — спросил Мирко.

— Немножко есть.

— Раз тебе так нравится здесь, — предложил Младен, — давай обменяемся: ты оставайся здесь, а я вернусь в проектное бюро.

Младен шутил, но Ольга видела за его словами нечто большее: он не стремится в Софию, когда она там, а предлагает поменяться. Взгляд ее затуманился, и все вокруг померкло. Но она ответила:

— Я бы осталась, с радостью осталась. В Софии меня ничто особенно не привлекает и никто меня не ждет, — она подчеркнула интонацией последнее слово и продолжала быстро, взволнованно. — Настоящая жизнь здесь, на строительстве. Я недавно разговорилась с одним пареньком из Буковицы, его зовут Спас. Он буквально живет стройкой! И другие, наверно, тоже. А ведь есть здесь и такие, что думают только о своих софийских знакомых, о спокойной, без волнений работе в учреждении. Я сама это испытала. Сидишь за письменным столом, думаешь о плане, о бетоне, о креплениях, о направлении проходки. И ни разу не подумаешь о людях, о тех, кто, как кроты, роются под землей, о тех, кто каждую секунду рискует быть раздавленным под обломками скал. Конечно, в Софии приятнее. Так пусть там остаются более «способные», а здесь, на стройке, работают те, кто не сумел найти теплое местечко в Софии.

Ольга замолчала. Мирко и Младен недоумевали, из-за чего она вспылила.

— Ты несправедлива, Оля, — укоризненно сказал Мирко.

— К вам это не относится, — смутилась девушка, поняв, что в своем раздражении зашла слишком далеко. — Я не имела в виду вас.

— Может быть, это относится к твоему обожателю инженеру Тошкову? — насмешливо сказал Младен.

Мирко засмеялся. Ольга тоже принужденно улыбнулась. Как спокойно говорит Младен об этом ее «обожателе». Никакой тревоги, ни малейшего волнения. Значит, ему действительно все равно, что будет с ней.

— Ты прав. Именно о нем я и думала, — она говорила с притворным равнодушием, — а сейчас я должна ему представиться, ведь мне нужно осмотреть вход в туннель. Мирко, ты не пойдешь со мной? А то я боюсь, что Тошков тоже потащится в туннель.

— Пусть хоть разок побывает там, — возразил Мирко. — Вот удивятся проходчики! Большинство из них еще не имели счастья видеть его петушиную физиономию. Зато Евтимов — полная противоположность Тошкову.

— Вы должны знать, что за человек Евтимов, как он относится к людям!

— А мне кажется, что ты слишком доверяешь ему, — возразил Младен.

— Это верно, — горячо вырвалось у Ольги, — я ему доверяю во всем. Я верю в его способности, верю в его проекты — это не случайные выдумки, в них чувствуются большие знания и опыт. Он старше нас по летам, но сердце у него моложе. Все его недооценивают, и ты тоже, Младен. Вы даже не внедрили ни одного его предложения.

— При проходке были такие потери, что никакой рационализацией не компенсировать.

— Он в этом не виноват. Всему виной обвалы и недоработанные планы. Я не могу понять, на чем основано доверие, которым пользуется у начальства Тошков. Главный инженер поднял вопрос о том, что проходка задерживается. Завтра у нас в Гидропроекте совещание. На нем я тоже должна высказаться. Будет большое начальство. И мне страшновато. Младен, а ты не можешь прийти? Мне будет легче, когда со мной рядом друг.

— Да я и так завтра или послезавтра должен быть в Софии. Могу поехать сегодня вечером вместе с тобой, — сказал Младен.

Когда вернулась с работы Светла, Ольга усердно сушила электрическим утюгом свои брюки. Младен ушел подготовить работу на завтра, когда его не будет, и записаться на автобус.

Ольга давно искала случая поговорить со Светлой о Младене, но не решалась. А Светла рассказывала ей о своей работе в библиотеке, об интересе рабочих к книгам. Ольга рассеянно слушала. С тех пор как они сегодня бежали с Младеном под дождем, у нее из головы не выходили стихи Элюара:

Сегодня вечером она непременно прочтет Младену эти строки.

Младен вернулся с новостью: только что приехал какой-то хоровой ансамбль на двух огромных машинах. Скоро начнется концерт. Они все сейчас пойдут на него, а потом Младен и Ольга присоединятся к ансамблю. Удалось договориться о двух местах в одной из машин.

— Давайте, давайте, скорее собирайтесь! — торопил он друзей. — А то опоздаем к началу…

Столы в рабочей столовой сдвинули в сторону, а стулья расставили длинными рядами. Большинство мест уже было занято.

Младен прокладывал в толпе дорогу. Вся их группа устроилась в первом ряду, отведенном для инженеров и начальства. Здесь они встретились с Евтимовым. Он был подтянут, в хорошем настроении и выглядел — Ольга оказалась права — очень молодо.

Таня, как всегда возбужденная в подобных случаях, командовала:

— Так нельзя. Их должен кто-нибудь приветствовать сначала или поблагодарить в конце.

— Скажи ты, Мирко, — рассеянно кинул Младен.

— Э, нет. У нас по этой части Светла. Обратись к ней…

Импровизированную эстраду заполнили хористы ансамбля — девушки в белых блузках и черных юбках. Освещение было слабое, и артистов можно было различить, пожалуй, только по росту да цвету волос. Дирижер, худощавый юноша, низко поклонился залу, и темные волосы упали ему на лицо. Концерт начался.

Ольга не могла заставить себя слушать. Она думала только о том, как они поедут вместе с Младеном. Она взглянула на него, хотела поделиться предчувствием чего-то радостного. Он не отрываясь смотрел на сцену. Ольга проследила направление его взгляда и опустила голову. Песня в ее душе замолкла. На сцене стояла Лиляна.

…Когда концерт закончился, Младен пробормотал: «Встретимся у автобусов», — и тут же исчез.

Ольга вышла вместе со Светлой. У дверей образовалась пробка. Какой-то высокий мужчина остановился на дорожке и задерживал все движение.

— Момчил, какими судьбами! — удивленно воскликнула Светла. — До сих пор я тебя никогда не видела ни на вечерах, ни в кино.