А чего тут просить… все ясно и так. Есть одна дура. Есть кое-что, что ей очень хотелось бы видеть своим. Она этого не упустит – проси не проси. Да и он? Просить? Серьезно?! Лучше уж взять – и голову удалить. Все равно лишняя.

Не зря магию крови считают самой опасной. Не зря деймаров так сильно боятся. Не зря слава Ллиошэса гремела по всему миру в свое время… да и до  сих пор гремит. Кровь – это вода. А вода есть повсюду. И вопреки любым предрассудкам, он может использовать не только добровольно отданную кровь. И даже не только отданную насильно.

Он не хотел прибегать к этому способу до последнего. Это было тяжело. Так тяжело – что, кажется, все жилы скручиваются, наружу лезут. Как будто ты сам себя выжимаешь, превозмогаешь до последнего. Борешься и с собой, и с магией в себе, и этой могущественной древней силой, где каждый неверный шаг может стать твоим поражением. Последним поражением – потому что магия крови вторых шансов не дает.

Это урожденные эльфы крови могут относиться к ней легко. Недооценивают опасность. Переоценивают ту легкость, с которой впитывают знания одновременно со своим рождением. Да.  Они могут. И платят за это потом, когда перейдут черту. Только королевская семья Иртэли знает, что с такими случается.

Но довольно рассуждать.

Обидеть эльфа крови может каждый. Тем более полукровку. А вот потом унести ноги… Посмотрим, девочка, как быстро ты умеешь бегать? Или как умеешь молча лежать? И нет, мне ни капельки, ни даже на сотую долю этой жидкости тебя не  жаль… Сама напросилась…

В стекла ударила буря – где-то там – далеко – за пределами каменного мешка.

Приступ нежной любви к этой страхолюдине с вылезшими когтями — а у него больше, к слову, и длиннее, и вообще – красивее – удалось пресечь. А потом Моэри потянулся вперед всей своей сутью, не решаясь пустить в этом месте себе ни капли крови.

Потому что за все, конечно, в этом мире надо платить, но он не хотел бы делать это прямо сейчас. А в идеале – вообще никогда. Потому что все, на что его сейчас может хватить – это на короткий емкий эпитет, просочившийся сквозь зубы…

Тело тянуло упасть на камни. Давно пора этих шаманов извести под корень. И все эти кочевые племена туда же, хорошо бы лорду подать идею…

В голове просто фейерверк взрывался от каждого усилия, а руны одна за другой зловеще загорались. Сердце гулко стучало где-то в висках. Неужели не успеет? Неужели так глупо? Неужели все напрасно?!

Увлекшаяся нечисть дорисовывала рунный узор, высунув язык, своей кровью. Какую-то загогулину, которая больше напоминала сдохшего червяка. Это ужасно оскорбляло чувство прекрасного в душе Ашариса.

Но куда любопытнее было другое…

Откуда же у шаманов такие знания? Духи нашептали? Так он лично пригласит гвардию лорда Тейрааса, Владыки деймаров, пообщаться с этими самыми духами. Долго и плодотворно. Правда, не может обещать, что им понравится. Духам, разумеется, гвардейцы размяться только рады будут, застоялись, бедняги.

Нечисть выводила загогулину, а у него ничего не получалось. Проклятая девка. Моэри зарычал, выдавливая каждую каплю силы, прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться, и… В этот самый момент раздалось громкое «бум».

И тишина… и давление силы отпустило, хотя голова все ещё немного кружилась… Моэри резко распахнул глаза и замер, сглотнув.

Посреди коридора, воинственно потрясая… чайником?! — стояла плотно сбитая девичья фигурка. Волосы развевались светлым ореолом, в глазах сверкали зловещие алые искры, а светло-золотые капельки магии срывались с кончиков пальцев. Кажется, вот-вот подол формы начнет так же торжественно реять на ветру, а в руках вместо чайника появится знаменитый траусский клинок.

— Хой-хэ! – Выдохнула воительница. – Ты что это удумала, зараза ты проклятущая? Мужа себе в другом месте ищи! Ясно?! – Ткнула мыском сапога безвольно раскинувшуюся ногу. Нечисть упала прямо на свой круг, и теперь пребывала в глубоком обмороке…

Или – прищурился Ашарис – не только в обмороке. Похоже, дурочку  настиг откат от её же заклинания. Вот, ноги уже стали ледяными колодами, скоро здесь останется ещё одна статуя. Правильно, заемная энергия-то ушла.

Ну, ничего, магистры и преступницу теперь быстро в чувство приведут, и её жертвам помочь смогут. Если что, и ледяные вмешаются. Им не с руки устраивать представление на людях.

— Так тебе!  — Потрясала чайников Маруна. – Жаль, скалки любимой под рукой не было! Не зря матушка говорила, что скалка —  самый нужный предмет в хозяйстве, я ей ещё не верила!

А все-таки она красивая – промелькнула шальная мысль. Кажется, он немного отравился шаманским варевом. Иначе как объяснить, что вся выдержка, вся холодность, вся самоуверенность куда-то исчезли?

Он желал сейчас эту девчонку так, как не желал никого другого. И завораживала она, и заставляла следить за каждым своим движением.

Вот ойкнула неловко. Вытаращила глаза, замахала руками.

 — Как ты? Моэри, не пострадал? Еле нашла эту гадину, а то всем не до того, даже профессора меня слушать не стали! Уверена, что Даанри её эльф поможет, уж он-то все может, не чета нам! А ты за этой бросился, как оглашенный!

Кажется, она говорила что-то ещё, но он уже не слушал. Просто перешагнул через заледеневшую нечисть, сделал несколько шагов вперед, обхватил руками её лицо, глядя в расширившиеся глаза. Такие красивые… сейчас шоколадные…

И поцеловал. Так, как хотел давно. И поцелуи её были неловкими, неумелыми – он был первым для неё. И это было самым прекрасным подарком.

А когда они немного отдышались, Моэри Ашарис сделал ещё одну глупость.

Баюкая девушку в своих руках и вслушиваясь кончиком уха в далекий топот безнадежно опоздавшей подмоги, он спросил:

 — Тирра Маруна, станете ли вы моей спутницей на балу?

Наверное, он все-таки сошел с ума… самую капельку… Но это было даже приятно.

Даанри айлэ Нариэ, она же Дайана Корнеева

Я проснулась. Вернее, лениво-лениво выплыла из дремы. Вчерашний день виделся одной мутной пеленой, но постепенно приходили воспоминания.

Да такие, что я чуть было ни подпрыгнула. До небес. Или до потолка – насколько заряда хватит.

Я помнила и пару по магии, и покушение Айшэл, и то, как меня потащили в Храм, к Стуже, и сам разговор с эмиссаром. Ледяной клубок на сердце мягко покалывал, но жить не мешал. Я знала, что он почти ничего не изменит в моей  жизни. Быть может только – кольнула смущением мысль – мои дети будут обладать силой Зимы. И будут ближе к эмиссарам, чем другие живущие. Но когда это ещё случится?

Ещё, может статься, Стужа сможет со мной говорить, как и раньше. И будет просыпаться быстрее. Но я не считала его такой  уж катастрофой. Скорее, в этом мире все было на редкость гармонично. И если магии мира нужны были эмиссары – значит, они будут.

А вот  Ллиошэс… тёплое жаркое чувство обвивало сердце. Я жена. Хотелось глупо рассмеяться от переполняющих меня чувств. Кто бы мог подумать? Кто мог вообще в начале нашего знакомства – а не так уж давно оно и было – сказать, что все так обернется?

Что этот мужчина с багровыми глазами и стальным характером станет мне настолько дорог? Я люблю его. Люблю таким, какой он есть, и вряд ли что-то это изменит.

А он… вспомнился вчерашний вечер. Почти семейные, почти домашние посиделки. И ледяной змей. Поразительно красивое создание. Гордое. Изящное. Мощное. Ллиошэс рассказал мне, как его одарили таким вот… чешуйчатым сокровищем. Хорошее приобретение. В хозяйстве полезное, саней не надо. Впрягаешь змея, и…

Было легко-легко.

Мы говорили. Много. Обо всем на свете. И об эльфах крови, и о снежных, и даже о том, чем он занимается – вскользь. Кажется, Ллиошэса самого удивляла его откровенность. Но если он не хотел или не мог о чем-то говорить – по ряду причин – то с такой же пугающей откровенностью говорил:

— Позже, мое маленькое чудовище. Пока тебе не стоит этого знать.