— Потерпи, солнышко моё, должно помочь… — шепчу сопротивляющейся дочери.

И помогает ведь!

— Куда?!

— Погодите!

— Госпожа, я с вами!

— Я так-то тоже пойду…

Хор голосов наконец-то становится разборчивым и менее агрессивным.

За спиной слышится топот ног, заставляя внутренности сжиматься, а сознание панически биться о стенки черепной коробки.

Сбоку появляется раскрасневшаяся Энлии, а за ней и Минк. Гул голосов солдат стихает с каждым нашим шагом.

Мне удаётся даже быть услышанной в воцарившейся атмосфере:

— Вообще-то, этот хвостатый вроде как мой истинный. Побить можно, калечить и убивать нельзя.

Ухмыляюсь, представляя себе лицо Драгхара в этот момент. Даже получаю извращённое наслаждение гадая, на чём сделает акцент дракон. На том, что я назвала его истинным, или на разрешение его отмутузить?

— Куда?! А росток? — гремит мужской голос, который подхватывает гул других.

Приходится остановиться и обернуться.

Окидываю придирчивым взглядом своё войско, до сих пор не побитого Драга и с вызовом приподнимаю бровь:

— У меня нет никакого ростка.

— А дочь? — подаёт ужасающую меня версию какой-то ушастый умник. — Росток — это что? Новая жизнь. Твоя дочь — это росток. Новая жизнь, которую ты дала…

От страха сердце пропускает удар.

— Она приёмная. — лгу, не моргнув и глазом.

— Что-о? — Лизка спотыкается на ровном месте, переминаясь с ноги на ногу. — Кто приёмная? — в карих глазах застывает такой ужас, что я тут же жалею о своём вранье.

— Золотая моя, это я не про тебя. — шепчу онемевшими губами, не зная, как бы так прикрыть дочь от изучающих взглядов воинственно настроенных эльфов.

— А про кого? Кто приёмная, мама?!

Пресвятая клубника, и вот не мог мой мозг что-то другое подкинуть, а?!

— Зайка, это не про тебя. — невольно в голос пробирается раздражение, отзываясь во мне спустя миг стыдом и муками совести. Вот уж на кого я должна срываться, так это на саму себя.

Что за бесноватый меня за язык постоянно тянет?!

— Ладно. Я понял. Есть предложение. Садимся и думаем!

Отвлекаюсь от Лизки и рассматриваю задумавшихся солдат. Понятия не имею, кто внёс это предложение, но мне оно кажется очень дельным.

Первым садится Сансиэль. Вот прям как стоял неподалёку наших костров, так рядом на землю и падает. Его примеру следуют и остальные.

От всего придумали таблетки, лекарства и сиропы, а от длинного языка… ничегошеньки! Хоть бери и режь его, чтоб больше мне мучений не доставлял!

Обнимаю дочь одной рукой и, скрипя зубами, признаюсь:

— Лиза — моя дочь, моя родная дочь! Никакой она не росток!

Мне кажется, никто не удивляется моему признанию.

Несколько минут назад сильные и решительные, солдаты сейчас выглядят бездомными котятами, боязливо переглядываясь друг с другом и перешёптываясь. Драгхар вовсе смотрит на меня с укором и не рискует приближаться. Мне даже как-то обидно от этого становится.

Он мне, вообще-то, врал! Выдавал себя за другого человека и косил под дурачка. Возможно, он мог бы сразу нас отсюда вызволить и не пришлось бы здесь ничего налаживать и ни к кому привязываться.

— У нас есть какао, суп и половина кастрюли жирной тушёной картошки… — вздыхаю и оборачиваюсь к Минку. — Ты не мог бы разжечь костры?

С жалостью взглянув на проход, до которого оставались считаные метры, эльф кивает и боязливо двигается к рассевшимся солдатам.

— А думать надо поскорее. — заговаривает Кассиэль, разглядывая меня и мою дочь. — За то, что мы сделали, нам всем грозит смертный приговор. Даже если мы не умрём здесь от а-магичного фона и не угробим близлежащие деревни и поселения, то смерть грозит абсолютно всем. Нам бы Древо Жизни… За него могут и помиловать…

— А кто миловать будет? — грохочет басом рыжий. — Вот она, твоя госпожа и Владычица. — тычет пальцем на меня и противно щурится.

— Ага. Ты это армии и магам Аристиона скажи, которые могут сюда заявиться в любой момент. Думаешь, никто не поймёт, что мы угробили артефакты, над которыми бились десятки величайших умов даже не одной расы? Нет, нам теперь без Древа только в бега… — ухмыльнувшись, Кас поворачивается к Драгу и весело интересуется: — Ваше Величество, заберёте нас к себе на Эйрин?

Я киваю Энлии и перепоручаю ей присмотр за Лизкой, а сама осторожно вникаю в разговор:

— Здесь есть дракон. Клинвар. Он здесь очень долго и хорошо знает местность. Может, ваше Древо… где-то там. — машу рукой за спины солдат и оборачиваюсь, проверяя реакцию дочери.

— Да какое древо? Нет его уже давным-давно. И в пророчестве про росток говорилось, а не про само Древо Жизни.

Лизка недовольно морщится и хмурит тёмные бровки, глядя на меня с обидой. Но, слава богу, от Энлии не отходит и за мной не идёт.

— Чудные вы. В пророчества верите. — не могу не ухмыльнуться я.

— А ты во что веришь? — вопрос от Сансиэля застаёт врасплох.

Я недолго думаю, прежде чем правдиво ответить:

— В себя. Если у вас есть зёрна... семена, я или дочь можем попробовать что-то из них вырастить. Но никакого Дерева Жизни или ростка у нас нет… Как бы… всё.

— Прекрасный ответ. Только нам от него не легче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я как бы и ни пыталась никому облегчать жизнь. Просто ответила на вопрос.

Отвожу взгляд в сторону и улыбаюсь. Худощавый Минк изо всех сил старается отодвинуть огромную кастрюлю, чтоб добраться до головешек внизу, и у него не очень хорошо это дело получается.

— Помогите ему уже кто-нибудь… — машу рукой и кошусь на задумчивого дракона, стоящего немного поодаль от остальных.

— Ой, да сгинь уже. — рычит на моего помощника Фарс, вступив в бой с кастрюлей вместо него.

Рыжий отставляет кастрюлю на землю и удивлённо заглядывает внутрь ещё одной, закопанной в земле:

— Чего это там у вас?

— Вечный огонь. — расплывчато отвечаю я, так и не дождавшись хоть какой-то реакции от Драга.

Вот уж никогда не подумала бы, что он такой обидчивый. А главное, не очень понятно, на что обиделся-то?

Ошеломлённый вздох прокатывается по толпе. На Минка смотрят как на волшебника, способного одним ударом палки разжечь, казалось, уже прогоревшие головешки. С уважением и восхищением смотрят.

— Заклинанием стазиса пытались удержать а-магичность или сохранить Древо Жизни? — едва слышно спрашивает Драг, совершенно не меняясь в лице. Лишь взгляд тёмных глаз смещается на моего заместителя по полевой кухне.

Ожидаемо, никто на него не обращает внимания, но уже следующие его слова вбирают всё внимание собравшихся:

— Возможно, ваше Древо живее всех живых. — равнодушно бормочет, двинувшись к костру. — Я абсолютно уверен, что у той хибары, куда меня поселил Клинвар, все коряги и деревья прогорали. И я также уверен, что сгореть здесь может абсолютно любая головешка. Но не эта…

…и пяти минут не прошло, как все бросились вглубь мрачного и пугающего меня леса, откуда вскоре раздавались весьма однозначные звуки ломающихся и рассыпающихся деревьев и коряг.

Резко выдохнув, я опускаюсь на колени.

Эксперимент показал, что дрова в этом адовом месте горят, прогорают и оставляют после себя пепел. Дракон не остался в стороне. Направо и налево сжигал принесённые солдатами деревяшки, палки, сучья и настоящие дрыны, одним касанием руки, чего, кстати, не мог повторить с головешками, именуемыми Клинваром вечным огнём.

Несмотря на то что Сансиэль отдал распоряжение солдатам не заходить глубину леса дальше пяти километров, некоторые не вернулись до сих пор. Предположение Драгхара нашло отклик в эльфийских душах больше, чем я могла предположить. Ну или они просто надеялись…

— И как мне это сделать? — стараясь отвлечься от окруживших меня мужчин, ждущих чуда, я нервно прикладываю руки к едва остывшей головешке снова и снова.