Деревья… Получится ли у меня вырастить дерево? Любопытно, однако, но страшно. А если я без рук останусь? Кому я буду нужна такая? С моими огородно-садовыми талантами у нас с дочерью есть хоть какой-то шанс на спасение и выживание. Не будет их, останусь калекой… Буду бесполезной обузой Лизке, которой придётся обо мне заботиться. Да и какая калека, боже? Будто здесь есть кому оказать медицинскую помошь!

Как же страшно…

Кто-то когда-то сказал, что все страхи в нашей голове. Я отчасти согласна с этим утверждением, но почему-то никто не говорит о том, что делать и как побороть страх, чтоб решиться и заглянуть в глаза своему основному страху. Предшествующему.

Чувствую, что меня поглощают негативные мысли, а сделать ничего не могу. Одна за другой они заселяются в мою голову, будто прикупили там по пентхаусу и никуда не собираются уходить.

— А-а-а-а-а!

Вздрагиваю. Вряд ли услышанный крик ударил по ушам изнутри моей бедовой головы.

Клин, до этого расчленявший сердцевину помидора кинжалом, резко вскидывает голову, и оружие в его руках меняет направление.

Значит, не послышалось. Кто-то кричал.

— А-а-а-а-а. — крик повторяется.

Не хочу пугать дочь, но не спросить не могу:

— Что это?

— Будьте здесь. — короткий ответ.

Наш спаситель выпрямляется. Отходит на несколько метров от томатной ягоды, считай, выходит из операционной, и активно трясёт руками, с которых буквально льётся сок помидора.

— Это женский голос? — неймётся мне.

— Здесь нет женщин. — раздражённо отзывается Клинвар. — Не было уже долгое время.

Что-то мне этот ответ не нравится. Даже не потому, что я уверена в своём предположении. Я слышала, кричала женщина. Просто… как-то меня не прельщает быть единственной женщиной в этом богом забытом месте. Пусть я не видела ещё никого из местных, кроме Клина, но перспектива пугающая.

— Я закончу. — Дэй невозмутимо приближается к брошенному Клинваром пациенту и спрашивает у мой дочери: — Не посмотришь в доме какие-нибудь тарелки?

Лизка активно кивает и не выглядит встревоженной. Возможно, это к лучшему, вот только, мне кажется, что я волнуюсь за нас двоих. К моим страхам и тревогам будто добавляются страхи дочери, а ей хоть бы хны.

Она несётся в сторону домика Клина, а сам Клинвар быстрым шагом уходит куда-то вправо, где виднеются несколько домишек и треклятая скальная стена.

Я словно на каком-то распутье. Мне нужно помочь дочери. Она может пораниться, пока будет искать в чужом подобии кухни тарелки, которых я сама там не наблюдала. Но…

Что, чёрт возьми, происходит?! Клинвар говорит, что здесь нет женщин! А кричала она — ЖЕНЩИНА! Почему мы не пошли все вместе? Почему он не взял с собой хотя бы разодетого? Если там опасно, то не лучше ли иметь союзника, пусть и такого, как Дэйвар?

Нет, что-то здесь нечисто.

— Присмотри за дочерью. — наблюдая за уменьшающимся силуэтом Клина, я шумно сглатываю и спешу переложить ответственность за собственного ребёнка на едва знакомого мужчину. Оправдываюсь тем, что я могу узнать и увидеть нечто гораздо более значимое, спасти нас от опасности, о которой никто не предупредил и, очевидно, не собирается предупреждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не ходи! — рыкнули сбоку.

— Присмотри! — рычу в ответ, срываясь с места.

Не хочу терять время. Клинвар и так успел уйти на такое расстояние, что превратился в едва заметную точку, пока я сомневалась в правильности принятого решения.

— Уши спрячь! — громкий приказ бьёт в спину.

Останавливаюсь. Оборачиваюсь, недоумённо глядя на сердитого Дэйвара, и, так и не дождавшись объяснений, пожимаю плечами.

При чём здесь мои уши?

На бегу касаюсь собственных ушей, ощупав их со всех сторон. Нормальные они у меня. Да, немного длинные и лопоухие, но… Я видела локаторы и похуже! Например, у Лазарева, моего одноклассника, сидящего за партой передо мной. Вот там были настоящие лопасти!

…о чём я думаю?

Удовольствия от пробежки никакого. Босиком не набегаешься. Приходится постоянно смотреть под ноги и выискивать место для следующего приземления пятки.

Наконец-то добираюсь до нужного участка. Понимаю это по запоздало замеченному силуэту пышнотелой женщины, сидящей на земле и прячущей лицо в ладонях. Но больше меня шокирует не это…

Проход! В горе есть огромный проход! Да в него спокойно два грузовика проедут и преспокойно разминутся! Отсюда есть выход! За ним вода и поле! Есть! Вот он! У него стоит Клинвар, активно жестикулируя и переступая с ноги на ногу.

Почему он не выходит? Почему не ушёл отсюда раньше?

Замираю. Застываю, как вкопанная, и даже не дышу. В проходе появляется какой-то высокий мужчина, вооружённый тонкой саблей, и швыряет к ногам Клина что-то тёмное.

Что происходит, чёрт возьми? Кто тот мужчина с саблей? Охранник? Что он бросил? Деньги? Плату за людей, которые здесь погибли? Не уверена, но судя по тому, что Клинвар быстро поднял с земли то, что на эту сторону забросили, и сунул в карман, мои предположения не так уж и необоснованны.

Я должна как можно скорее рассказать об этом Дэю. Пусть он мне не нравится, но сейчас мы должны быть на одной стороне. Я обязана его предупредить. Клинвар от нас многое утаивает. Возможно, Клин вообще не один из нас.

Пячусь. Хочу вернуться к дочери и разодетому так, чтоб моё присутствие здесь осталось незамеченным, но не тут-то было.

Он оборачивается. Полы чёрного плаща взлетают вверх. Клинвар поворачивается в мою сторону.

Увидел? Он меня увидел, да?

Сознание панически мечется, борясь с запоздало проснувшимся инстинктом самосохранения.

Прекращаю пятиться и останавливаюсь, подняв правую руку вверх.

— Помощь нужна? — выдавливаю из себя, едва ли им услышанное, и делаю несколько махов рукой.

Ну а что? Может, я только-только подошла? Не умеет же он читать мысли?

…или умеет?

Ну точно, надзиратели. Воинственные, недовольные и вооружённые, два типа смотрят на меня, ехидно скалясь. Вообще, я подошла не для того, чтоб меня разглядывали. Я хотела помочь женщине, сидящей на земле и тихонько всхлипывающей. Даже в мыслях не было привлекать к себе внимание или таращиться на кого-то. Но уши!

Я слышала не один раз выражение о глазах на затылке. Да я сама им пользовалась, когда Лизка оставила ходунки и активно стала топать и ползать, где только можно и нельзя. Очень мне, знаете ли, в декрете не хватало этих глаз на затылке. Но уши… на затылке… Это прям меня деморализовало.

— Не стоит так откровенно их разглядывать! — шипит Клинвар, подошедший к ошарашенной мне.

Переступаю с ноги на ногу и ещё раз присматриваюсь к тому мужчине с саблей, который так удобно повернулся боком.

Ага. Ясно. Уши не совсем на затылке. Просто как-то там зафиксированы кончики ушей в причёске, которая недвусмысленно отдаёт каким-то фильмом о викингах. То ли дреды там, то ли косички… Не разбираю с этого расстояния. Но эта безумная причёска как бы оттягивает уши к затылку. Огромные уши. И, кажется, даже волосатые… Я в упор не вижу там каких-то резинок или заколок, благодаря чему эти самые уши могли бы там в волосах держаться.

Вот это приехали… И правда… эльфы, получается?

— Прекрати таращиться! — громче приказывает Клинвар, встряхнув меня за плечи.

Вздрагиваю. Желание отстраниться так высоко, что мне требуется огромные усилия, чтобы заставить себя оставаться на месте.

Раскомандовался здесь, предатель! Что ж не говоришь, что ты с ними в сговоре?!

— Здесь есть выход… — шепчу, собрав остатки самообладания.

— Это вход. — карие глаза сужаются.

— Какая разница? Это одно и то же.

Клин морщится и отпускает мои плечи.

Что не так? Огромных размеров проход в скале, в этой треклятой стене из камня, охраняется всего-то двумя мужчинами. Эльфами. Да, вооружёнными. Но можно же наверняка как-то проскользнуть мимо них. Или… не знаю, оглушить и сбежать. Можно отсюда выйти — это главное!