Вздыхаю и несмело дотрагиваюсь до руки дочери. На первый взгляд, всё в порядке. Покраснений нет, ран тоже, цвет естественный… Осторожно сгибаю и разгибаю запястье, отчего Лизка хмурит курносый нос:

— Да не больно уже, мам.

Наверное, я и правда сильно её схватила за руку. Не очень похоже, что дочь лгала о боли, и не похоже, что лжёт сейчас о её отсутствии.

— Хорошо. К огороду допущена. Но картошку мы всё-таки пожарим, да?

— Чур мою!

О-о-о-о-о, ну всё, прячься кто может. Лизка теперь всем всё растреплет.

— Хорошо, золотце, твою пожарим… — не очень хочется портить её впечатления, но не сказать, я не могу: — Ты только пока не говори никому…

— О чём?

— О том, что ты волшебница. — с шумом сглотнув, выдаю я.

Лизка в ступоре.

— Понимаешь, люди могут… как бы ждать от тебя волшебства снова и снова… Большого волшебства. Постоянного. Но ты же ещё маленькая волшебница? Тебе стоит для начала научиться… волшебству.

Дочь недовольно хмурится, но спустя несколько мучительных ударов моего сердца деловито кивает.

Возвращаемся потихоньку к работе.

Я пытаюсь отвлечься, но у меня ничего не получается. Я всё чаще кошусь на дочь, боясь, что из-под её рук снова полезет куст картошки и на этот раз причинит ей боль. Прошу ничего не колдовать, в шутку, а сама напряжённо наблюдаю за каждым её движением, гоняя в голове безрадостные мысли.

Какая-то ерундистика творится. Меня натурально клинит.

Виня во всём дракона, я едва ли не впервые задумываюсь о том, что он мог бы здорово помочь. Что Драгхар там говорил? Что-то про истинную, что-то о том, что я не из своего мира? А Даиная? Как она объясняла принцип работы портала? Кровь приведёт домой… Да, кажется, именно так она и сказала. Упомянула, что я опять же не с Земли, пытаясь настоять на крови моей дочери для активации тех часов на ножках, которые нас сюда забросили.

Почему меня это всё раньше не интересовало?

Ах да! Это ведь касалось меня и моих садово-огородных талантов, а не моей дочери! А если это всё опасно? Если эта магия, это волшебство имеет разрушительные последствия для неокрепшего организма ребёнка? Если мы что-то делаем не так…

— Дядя Дэй! Смотри, это мой куст картошки! Я сама его вырастила!

Дёргаюсь. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с драконом.

— Ой! Ты только никому не говори, что я тоже волшебница! Хорошо?

Очень хочется стукнуть себя по лбу. Стоило внести больше конкретики в посыл, что никто о её магии не должен знать. Например, никто и дядя Дэй, чтоб его!

— Не говори никому. — вздыхаю я. — Мы только что об этом узнали, и я не хочу, чтоб на моего ребёнка здесь тоже возлагали какие-то надежды.

Дракон кивает, впившись странным взглядом в моё лицо.

— Что? — теряюсь я. — Больше ничего не скажешь?

— Клинвар ушёл к Гиральфу. Масло и мешки я проверил. Артефакт не нашёл там ничего вредного и тем более ядовитого. Ты была права, защищая старосту.

Защищая? Вот ещё. Никого я не защищала. Просто… Не знаю, странная позиция Энлии и Клинвара взбесила меня. С одной стороны, не хотелось терять такого поставщика, а с другой — коробило, что местный президент с лёгкостью чуть не пустил в расход старика. Неспроста же он так упрямо доказывал мне, что всё пропало и Густэр — маньяк-отравитель. Ни тени сомнения я не слышала в его голосе.

— Я не защищала. — веду плечом. — Просто мне не показалось, что Густэр… староста плохой. Странный, конечно, но не плохой. Да и я же сама картошку жарила. На том самом масле. Не думала, что нужно объяснять такие простые вещи взрослому мужчине.

Дэй снова кивает и делает комплимент моей дочери:

— У тебя очень красивая картошка. Я такой в жизни не видел.

— Мам? — любопытствующие хмурит бровки Лизка.

— Дядя Дэй говорит, что у тебя не картошка, а загляденье. — перевожу я.

Я вообще сомневаюсь, что этот дядя хоть раз в жизни видел картошку, вне накрытого стола. Но молчу. Упрямо молчу, помня, что обещала себе, быть сдержаннее и лояльнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дочка светлеет. Горделиво расправляет плечики и смущённо улыбается.

— Я привёл в порядок вашу одежду, вынес корыто и… там для тебя нашлась пара сандалий.

Прямо-таки нашлась?

Отдёргиваю себя и прикусываю язык.

— Спасибо.

Дракон непонимающе хмурится.

— Ты как-то изменилась. — разглядывая меня и так, и эдак, выдаёт он.

Вот! Честь и хвала моей выдержке и силе воли!

— Просто не хочу воевать со своими. — шепчу, махнув рукой на дракона. — Да и у меня есть чем забивать голову, — кивок в сторону прислушивающейся к нашему разговору дочери. — Не хочу возиться с тобой и твоими секретами.

Тихонько хмыкнув, Дэйвар грустно улыбается.

— Когда-нибудь я всё вам расскажу. Просто сейчас не время. — тряхнув головой, мужчина улыбается ещё шире. — А за дочь не переживай. Она у тебя замечательная. Эльфийская кровь немного бурлит, но для её возраста это нормально. Она со всем справится. Ты хорошо её воспитала…

— К-какая? — ошарашенно икнув, выдавливаю из себя.

— Ты не знала? — густая бровь насмешливо ползёт вверх, а дракон подаётся вперёд, очень интимным, вибрирующим голосом мне поведав: — Ей понравился мой артефакт, Ольга. Я не стал его забирать исключительно по этой причине. Энергии в нём не убыло ни на грамм. Светлые Леса и Выжженные Земли признали свою Владычицу. Другого объяснения нет и не будет. Я поначалу решил, что это ты, пообщавшись с Гиральфом и изумляясь твоей хватке и бодрости духа и тела, но… Истинная наследница, кажется, всё же твоя дочь.

— Чего… наследница? — кое-как формулирую вопрос, неотрывно глядя на мужские губы.

То ли у меня уже галлюцинации, то ли они как-то неправильно двигаются.

— Пока что Выжженных, а там, возможно, и всего Аристиона. Это зависит от амбиций и желаний твоей дочери.

Присяду-ка я обратно на грядки. Что-то мне нехорошо.

Огородик быстро редеет. В две руки мы с Дэйваром справляемся на удивление скоро и слаженно. Лизке я доверяю две ответственные миссии — не мешать и сортировать картошку. Среди картофелин-великанов попадается и мелкая, что не может не вызвать голодных спазмов моего желудка. Я, представляя себе её обжаренную в кожуре с зеленью и ароматным маслицем, да с чесночком, давлюсь слюной, но не спешу бежать готовить.

Возможно, внешне я произвожу впечатление спокойного человека, но это не значит, что в моей голове не вертится тысяча вопросов, которые я не могу задать открыто при дочери.

Засада, конечно. Это я с Клинваром и Энлии могла поговорить открыто. Стоило Лизку отправить к Дэю, как можно было касаться любых тем, а тут… В общем, засада.

— Пойдёшь со мной готовить? — едва слышным шёпотом интересуюсь я, сгребая в подол свежевыкопанную картошку. — Надо поговорить.

Дэй мнётся. Лопата в его руках замирает, а взгляд впивается в моё лицо, будто я спросила о чём-то постыдном — с сожалением, укором и недоумением.

— Я не могу. — наконец-то произносит он, после затянувшегося молчания и простоя в работе.

Клин отчасти прав. Ряженый на самом деле очень подозрительный.

Чего он так боится? Что там такого? Да и боится ли вообще? Может, он просто не хочет со мной куда-то идти и у него есть планы?

— Так не пойдёт. — шиплю я. — У меня тьма-тьмущая вопросов. Нам нужно поговорить!

— А о чём вы там шепчетесь? — тихонько и загадочно хихикает Лизка. — Больше двух, говорят вслух.

— Ты и так уже поняла, что мне не стоит показываться солдатам на глаза. Как и тебе, Ольга. Ведь о своей дочери ты сделала верные выводы. Ни разу я не видел, чтоб ты взяла её с собой. Думаю, это потому что ты умна, а не потому, что я отменная нянька.

Крыть было нечем.

Конечно, дело не в моих умственных способностях. Изначально я просто не знала местных порядков и правил, потому и так, можно сказать, бесстрашно попёрлась под взгляды наших конвоиров. После было уже поздно. Все меня разглядели и, должно быть, запомнили. В остальном, что касается моей дочери, Дэй прав. Если уж здесь нет и не было детей, нечего им здесь и появляться в представлении солдат.