Из Парижа Византиец прислал Алле Сащенко открытку — «Ландыши приносят счастье». Открытку раскрываешь (она складная), из нее поднимается букет ландышей. Уезжая, вазу для цветов подарил Алле Федоровне. Мы видели ее у Сащенко дома на Кольцевой улице. Была середина апреля, и в вазе — ветка кизила.

В далекие молодые годы, когда Византиец в звании мичмана служил на флоте, он спас матроса Алексея Мокроусова, которому за революционную деятельность грозила плавучая тюрьма на бывшем военном корвете.

— За тобой идут стрелки с корвета…

Алексей Мокроусов скрылся.

И кто бы мог предречь, что матрос и мичман будут еще встречаться, и при обстоятельствах экстраординарных, скажем так — Сингапур… а потом Испания. Об этих двух встречах мы расскажем со слов горноспасателя Владлена Гончарова.

Я пришел к альпинисту Гончарову в ялтинский горноспасательный отряд, где он регистрировал маршрутный лист очередной туристской группы.

Гончаров работал с Византийцем в Симферополе, в областном туристско-экскурсионном управлении. Это было еще до Ялты. Начальником туристского управления был… Алексей Васильевич Мокроусов. Но о встрече Мокроусова и Византийца в Симферополе — позже, сначала — о Сингапуре и об Испании.

Первая мировая война. Мичман со специальным военно-морским корпусом, который был предназначен в помощь союзной Франции, отправился «морями» из Владивостока в Марсель. В Сингапуре мичману показалось, что в порту в толпе промелькнул Мокроусов. Мичман подумал: ошибся, но, как выяснилось в дальнейшем, действительно это был Алексей Мокроусов, который находился на нелегальном положении. Жил в Швеции, Англии, в Дании, потом в Австралии. Из Австралии перекочевал в Аргентину, из Аргентины перебрался в Сингапур.

В мае 1917 года вернулся в Россию и принял участие в Октябрьском вооруженном восстании в Петрограде. Потом с группой балтийцев приехал в Севастополь.

Мичман, когда свершилась Октябрьская революция, с военно-морским корпусом находился во Франции. Воевать против России отказался и поселился в Париже.

Началась нелегкая жизнь «за рубежом Отечества».

В 1935 году во Франции организуется «Союз оборонцев». Члены Союза считали, что в ответ на агрессивные замыслы Японии и Гитлера — надо быть с Россией. Надо верить в новую Россию. Византиец являлся одним из активных членов Союза.

Эту фразу Пушкина он произнес на одном из заседаний Союза.

1937—1938-й. Испания. Фашистский мятеж. Создаются интернациональные бригады. Алексей Мокроусов — в Испании, командует крупным соединением.

Мичман тоже вступил в ряды республиканцев. В книге воспоминаний «На чужбине» Лев Любимов, который, кстати, в свое время окончил в Петербурге пушкинский Александровский лицей, написал, что в Испанию поехали самые решительные, самые смелые… раньше всех прозревшие сыны России, волей судьбы оказавшиеся в изгнании…

И они встретились — матрос и мичман. «Гремел бой на плато у Бриуэги, где сражалась одиннадцатая Интербригада. Они успели переброситься несколькими фразами». Это из очерка «Русский человек» горноспасателя Гончарова. Византиец был контужен и мог стать частицей испанской земли. Испания напоминала ему полуденный Крым.

И он не возражал стать частицей испанской земли. Судьба вновь разъединила мичмана с Алексеем Мокроусовым.

1939-й. Франция признала диктатуру Франко. Мичман — в концлагере в Пиренеях.

1940-й. Май, июнь. Вторая мировая война. Гитлер оккупирует Францию. Париж занят без боя. Создается Народный фронт, Сопротивление. Мичман освобожден из лагеря бойцами Народного фронта.

1941-й. Отечественная война. В России, в Крыму, Мокроусов возглавляет партизанское движение. Тоже Народный фронт, Сопротивление. Потом Алексей Мокроусов в составе регулярных частей армии примет участие в освобождении Румынии, Болгарии, Югославии, Чехословакии, Австрии.

1946-й. Июнь. Советское правительство предоставляет право на восстановление в советском гражданстве «бывшим подданным Российской империи», которые не служили в гитлеровской армии, не воевали против Родины.

Византиец в числе первых становится гражданином СССР, входит в руководящий состав «Союза советских граждан» во Франции — «группу 24-х». Алексей Мокроусов демобилизуется и возвращается в Симферополь. Приступает к мирной работе.

1947-й. Арестованы в Париже руководители «Союза советских граждан», в том числе и Византиец; звонок у дверей и требование:

— Мсье, собирайтесь.

Не в первый раз, был уже концлагерь.

Мичмана и его товарищей — «группу 24-х» — тайно, не сообщая советскому посольству, увозят из Парижа в закрытом автобусе «на границу, которую не называют». Представители американского и английского оккупационного командования уговаривают отправиться в любую другую страну или остаться в лагере для перемещенных лиц.

«Группа 24-х» отказывается, требует, чтобы доставили в советскую зону. Их пересаживают в вагон и запирают снаружи: ни еды, ни вещей, ни теплой одежды — а конец ноября.

И так, в запертом снаружи вагоне, они приезжают в Бранденбург. Их встречает на перроне майор, комендант советской зоны. Горячий ужин и первый счастливый сон. По радио звучат ноты Советского правительства в отношении граждан СССР во Франции. Ноты публикует газета «Известия». Это декабрь 1947 года. В нотах фамилия и мичмана. За него заступалась Россия. В нотах его фамилия названа второй, после председателя правления «Союза советских граждан».

Кто же такой мичман, которого водители ялтинского таксопарка называли Византийцем? Кто он, если на похоронах его племянницы доктора медицины Веры Лакиер, скончавшейся в Люксембурге, присутствовали представители Витри — коммунистического пригорода Парижа — и королева Бельгии? Кто он такой, если поздравлял в письмах с «Прекрасным праздником труда и мира 1 Мая» и в то же время это его предкам принадлежал Новый Рим? Когда-то его тысячелетняя семья имела золотые монеты. На монетах — византийский император в диадеме. На монетах писалось — Палеолог.

Племянница последнего императора византийского Константина Палеолога царевна София Фоминична «переехала море со многими греками» и вышла замуж за московского великого князя Иоанна III Васильевича. Ей, царевне византийской, как сообщает историк Ключевский, приписывали решимость Ивана III перестать быть татарским данником.

Так и прибыли Палеологи в Россию, ставшую им впоследствии Родиной, Отечеством. Это и были византийские предки мичмана Черноморского флота, бойца Интернациональной бригады, узника концлагеря в Пиренеях, человека передовой русской культуры Александра Константиновича Палеолога, вернувшегося после второй мировой войны в Россию.

Александр Константинович не любил углубляться в «историческое прошлое своей исторической семьи», считая это нескромным, а может быть, даже никчемным.

Кинорежиссер Яков Базелян (Палеолог на ялтинской киностудии работал у Базеляна на картине «Дом с мезонином» консультантом по быту — одежда, посуда, мебель) однажды спросил у Александра Константиновича, надеясь на длинное, волнующее повествование:

— Вы из тех самых Палеологов?

Прозвучало только короткое:

— Да.

После возвращения на Родину Палеолог по собственному выбору поселяется в любимом Крыму, в Симферополе, там, где жил и работал Алексей Васильевич Мокроусов. У одного в роду византийские императоры. У другого — крестьяне из села Поныри Курской губернии. Мокроусов и Палеолог — почти одногодки.