– Это во-вторых, – сказал Эдвин. – Новую руку я тебе сделать не смогу…
– Что? – оторопела Эдмунда. – А, да, ты же сказал, что ты теперь обладаешь даром живителя…
– Вечно ты перебиваешь, – с досадой сказал кузен. – Я хочу сказать, что не могу ничего сделать с твоими стальными запчастями, но могу исцелить то, что ещё возможно спасти. И избавить от боли в суставах.
– Ты уже… проверял, что это действует? – недоверчиво спросила Эдмунда. – Сам-то вон с палочкой ходишь.
– Ещё бы, у меня эта нога уже после первого ранения и двух операций была не в порядке, а уж после взрыва… К твоему сведению, у меня там нет части сухожилия, а в кости стоит штифт, – возмутился Эдвин. – Это не лечится! Но в госпитале я успел попрактиковаться и кое-что узнал. Тэлия сказала, что слишком много исцелять и оживлять нельзя, но я и сам понял, что это тяжело даётся.
– Так чего ты от меня-то хочешь? – не поняла Эдмунда.
– Ой, тяжело с тобой, – сказал Эдвин. – Вся ты такая колючая и злобная, просто жуть! Скучаю по тем временам, когда был железякой: ты меня хотя бы жалела и поэтому не была такой неуживчивой.
Она молчала. Колючая? Ну пусть. А он зато болтливый, почти как тот патрульный из Пыльного порта. Вот только чуть-чуть не дотягивает!
– Я видел твою карту в госпитале, дурочка. У тебя повреждена, как это сказать? Репродуктивная функция.
– Я тебе сейчас врежу! – вскипела Эда.
– Иди лучше сюда, – Эдвин раскрыл объятия. – Я просто могу это поправить, разве ты не понимаешь?
Не веря и не доверяя, Эдмунда не двинулась с места. Тогда кузен обнял её сам, и не слишком-то церемонясь, задрал на спине рубашку. Некоторое время они стояли так, очень неловко: его руки у неё на пояснице. Наверно, со стороны и выглядело-то не очень-то прилично! Но Эдмунда никогда не чувствовала себя так странно и так спокойно. Это не походило на прохладный дар мей Нолы или на страсть, какая была между Эдой и Нейтаном. Да и вообще ни на что не походило – просто мягкое приятное тепло разливалось внутри. Тепло, покой, умиротворение.
Длился этот «сеанс» недолго – с полминуты. Затем Эдвин отстранился и довольно кивнул.
– Вот и всё. Главное, что там было, что лечить. А не как с рукой…
– Всё? Откуда тебе знать? – вскинулась Эда.
– Я просто знаю. И если что, Эда… Я не претендую на твоё место детектива в участке. Пойду в больницу, к мей Ноле. Думаю, с моей карьерой полицейского всё кончено.
И он ушёл – ведь ему надо было навестить Рельднера Катнера, а потом увидеться с Нолой.
Эдмунда Стил ещё долго стояла у окна, задумчиво поглаживая живот и иногда – поясницу. Она проводила рукой там, где до того коснулся её кузен. Она думала не столько о себе и о Нейтане, сколько о том, что же делает человека – человеком, и где находится грань, когда он становится мерзавцем.
А главное, почему некоторые, уже шагнув за эту грань, вдруг решают вернуться назад – а другие радостно бегут совершать мерзости. И неважно, полицейский это, мертвитель, целитель или кто-то ещё. Почему Туанг старался загладить вину, а Тэлии чего-то не хватило, чтобы остановиться? Почему мертвитель Борссен убивал с удовольствием, а мертвитель Хайзен так страстно хотел избавиться от страшного дара?
Но мучительные мысли постепенно уступили место более светлым.
Всё потому, что боль действительно покинула её тело, и даже протез теперь нигде не натирал, и не ломило ноги, и собранный заново позвоночник не поскрипывал в тех местах, где кости пришлось заменить на стальные детали.
Когда вечером Нейт вернулся домой, Эдмунде уже не терпелось приступить к началу проверки насчёт остального. Она не стала рассказывать о том, что Эдвин исцелил её – вдруг что-то не получится? Но мысль о том, что у них с Нейтаном на двоих будет не только камень у моря, и дом, и вся жизнь, но ещё и дети, поставила на место последнюю шестерёнку.
ЭПИЛОГ 1.
Разбирательство по делу Кэссиана Уолтера шло почти целый год и закончилось пожизненным заключением. Многие настаивали на казни, но до этого не дошло. Дело получилось громким, и о нём немало писали в газетах, но Эдмунде удавалось избежать излишнего внимания прессы благодаря своим сослуживцам.
Её имя было оправдано ещё до окончательного заседания суда. К моменту приговора она служила в Войденском полицейском участке уже второй месяц. И как же хорошо было вернуться к работе! Теперь, когда Эдмунда стала детективом и могла вести следствие, ей доставались не самые простые дела, связанные с магией. Осталась в участке и Рава Хамал – вернее, теперь уже Эдвертон. Она не училась магии, сказав, что дар у неё невелик, и развивать особо нечего. Это было лукавством: Рава развивала своё магическое зрение. Она теперь видела сразу, кто маг, а кто нет, видела любые магические следы лучше любого другого одарённого и отлично научилась читать символы. Конечно, за год всех магических знаков не выучить – но Рава старалась. Чтобы выйти пожениться, будущим супругам пришлось устроить собственное расследование и розыск бывшего Равиного мужа. Ведь по абавийским законам только он мог решить, что Рава Хамал ему больше не жена! Искали не слишком-то долго, но за развод пришлось платить.
Эдвин Эдвертон попрощался с призраком Тэлии Минны Катнер. Перед тем, как покинуть этот мир, она просила ещё раз передать Эдмунде, что сожалеет о выбранном пути мести Хайзену. Что ж, мертвитель своей гибелью уже заплатил за тех, кого убил. Сам Эдвин нашел применение дару живительницы. Он расходовал его разумно и бережно, старался не отказывать тем, кто действительно нуждался, спас несколько жизней. Кто-то верил, что Эдвин стал сыном богов, кто-то считал, что это просто совпадение и везение, а кому-то и вовсе не было дела до войденского целителя. Иногда Эдвин говорил, что скучает по прежней службе – но госпиталь не покидал.
Рельднер Катнер был исцелён Эдвином от сердечной болезни, но не от душевного недуга. В конце года, рассказав суду и прессе о своей дочери, спасшей Эдмунду, он уехал в лечебницу в соседний городок, и больше о нём в Войдене не слышали.
Дин Квейн не слишком долго, но тяжело горевал по своей невзаимной влюблённости в Раву. Он даже ненадолго слёг с глубочайшей хандрой – но на эту болезнь нашёлся врач. Мей Нола приложила все старания, чтобы Дин выздоровел как можно скорее, и у неё неплохо получилось.
Родители Эдвина и мать Эдмунды переехали в Войден и поселились в маленьком домике соседей Нейтана. К тому времени, как те вернулись, Фаднор и Лайда начали строительство дома неподалёку, и какое-то время все Эдвертоны жили под навесом рядом с постройкой, но это никого из них не смутило. Погода тут почти всегда стояла прекрасная, а если портилась – всегда можно было укрыться в доме Нейта.
Вита Стил, поселившаяся в небольшой квартирке в тихом Цветочном квартале Войдена, какое-то время говорила, что не может простить свою дочь за то, что она целый год заставляла всех считать себя мёртвой. Но было понятно, что это лишь слова. Женщина была счастлива оттого, что дочь жива. И вскоре стала намекать, что более счастливой её смогут сделать лишь внуки. Эдмунда и Нейтан убеждали её, что работают над этим вопросом. И надо сказать, что трудились они немало!
Главарей абавийских банд, амша Бедэр и амша Каддик, а также некоторых участников цепи торговли запрещёнными в Эврое веществами осудили на долгие годы заключения. И хотя сложно было совсем прекратить оборот наркотиков раз и навсегда, Войденский участок совместно с участком Пыльного порта сумели сделать большой шаг в этом направлении.
Девушки, которых незаконно продали амшам, сумели выйти замуж, потому что выплаченные Каддиком и Бедэром за нанесённый им ущерб деньги оказались неплохим приданым. При этом Найдира не просто нашла мужа-эвройца, но и уехала с ним в Льюдейл, где собиралась учиться в одном из университетов. И все при горячей поддержке супруга!
