– Убитая была плохая женщина, так ей и надо, – выкрикнул кто-то из толпы, и его поддержали.

– Когда хороших начнут убивать, будет поздно, – лязгнул автоматон.

Голоса тут же стихли. Кажется, железная громадина Магот внушал всем трепет.

– Ваш священник нечестный человек, – заявил Дин Квейн, – а может, и вовсе мошенник, который выдавал себя за святого человека.

Такхир пока молчал, хотя и пришёл в себя. Его поддерживали два пожилых мужчины с длинными бородами. Священника пошатывало и, кажется, даже мутило. Ну ещё бы, Квейн его изрядно приложил. Силушки у Дина всегда было хоть отбавляй.

– Амина, ответь, что было? – спросил старейшина, глядя на девушку, которую поддерживали, очевидно, мать и тётка. – Кто обидел тебя? Эти мужчины?

Отца Нейт не видел – скорее всего, как большинство здешних мужчин, он промышлял чем-то не в Войдене.

Девушка, пряча лицо под покрывалом и растрепанными волосами, глухо ответила на эвройском:

– Нет... Это был динад Такхир.

И что-то добавила на абавийском (не забыв ещё раз прибавить «динад Такхир»), после чего толпа растерянно зашушукалась. При этом слово «Динад» – священнослужитель – повторялось с завидной частотой. Родня девушки тоже что-то горячо говорила, жестикулируя и показывая на Такхира.

Вот то-то же. Нейтан, однако, не спешил торжествовать: всё-таки слова Амины и Равы, и даже Зайтаны были только женскими словами, а чужеземцам и вовсе бы никто не поверил.

– Опустите оружие, старейшина, – попросил Квейн. – Вы нас хорошо знаете. Мы никогда не обижали абавийцев.

– Ай, – всплеснул руками какой-то низенький сгорбленный старичок. – Да ваш патрульные за мой ишака тинар дерут, как будто это царский лошадь!

– И проверяй карман, как будто я только и делай, что ваш наркотик ваш детям переправляй, – воскликнула пышногрудая женщина. – А сквозь карман всегда бёдра щупай!

Толпа зашумела, а опустившиеся было дула и острия вновь оказались направленными на эвройцев.

Нейт сквозь зубы выругал Туанга совсем нехорошими словами – не для ушей девственниц, хотя Амина могла и не понять. А вот Рава услышала, поняла и нервно хихикнула.

– То были патрульные, – сказала она громко и тут же повторила то же самое на абавийском. – А эти из убойного отдела.

Нейтан мысленно похвалил женщину, не упомянувшую, что они с Эдом ещё и маги. Напуганным и разозлённым бедолагам только этого не хватало!

– Опустите оружие, – снова велел Дин. – Мы не хотим беспорядков. Мейстр старейшина, помогите отвести нам динада Такхира в участок. Если он невиновен – его тотчас отпустят. Мейсс Амина, вы меня понимаете? Вам тоже надо пойти с нами.

Мать Амины что-то заговорила, и Рава тут же тронула Дина за плечо.

– Постойте, айсир, не надо так. Девушка не сможет прийти даже с матерью: она и так уже пострадала, и её честь уже задета. И родственники немного не в себе. Кажется, Такхир напустил в их дом дым-дурмана, чтобы все крепче спали.

– Но нам нужны её показания против Такхира, – заметно растерялся Квейн. – Ох эти ваши порядочки и традиции! Магот! Останься тут с Равой.

– Как вы раньше-то жили, – подивился Эдвин вполголоса, слушая, как роу Квейн принялся активно выяснять с родными девушки, как та оставит показания автоматону и, видимо, Раве, как переводчице. – Или в этой общине ничего не случалось?

– Честно говоря, Туанг с Вероной Ликетт справлялись тут шутя, – пробормотал Нейтан. – Но Верона вышла замуж и переехала. А больше женщин у нас как-то не служит.

Не стал смотреть на Эда значительно, хотя мог бы. Отвёл взгляд и буркнул:

– Вот хоть Раву на службу бери, честное слово.

– Рава бы пошла, – кивнул Эд одобрительно. – Хорошая женщина.

Тем временем краткие переговоры закончились. Такхир уже слегка пришёл в себя. Один из старичков оказался бывшим священником и остался молиться на пороге осквернённого негодяями храма, чтобы умилостивить бохравийских богов. Боб Магот и Рава отправились в дом Зайтаны опрашивать Амину под надзором её матери и тёти.

Дин махнул Нейтану и Эду – мол, за мной. Эдвина заметно повело, когда он тронулся с места. Но предложенную помощь новичок предпочёл не заметить – пошёл, прихрамывая, рядом с роу Квейном. Нейтан взялся помогать старейшине тащить полубессознательного бохравийского священнослужителя – и поглядывать на прямую, худощавую спину Эда, идущего впереди. Жаль, не разглядел и не запомнил магических символов, которые мельком увидел сегодня!

Но и помимо этой тайны были у них всех дела. Им всем ещё предстояло выяснить – что всё-таки произошло и каким образом ускользнул незнакомец в абаве и армейских ботинках. Он остался на свободе и у него ещё было время, чтобы отыскать себе жертву.

А стало быть, надо было усилить патрули и искать, искать невидимого негодяя. Если только тот не решит наплевать на своё мрачное дело и не затаится где-нибудь в неизвестном месте!

Мда… Задачка не казалась простой.

Бессонная ночь не была поводом отсутствовать на службе. Нейту и Эдвину предоставилась возможность вздремнуть ещё пару часов после того, как они сдали Такхира и взамен получили обещание выволочки. Нейтан ещё предложил Эду обратиться к целительнице, но тот лишь отмахнулся. Пустяки – пара синяков, хотя и здоровенных. Куда сильнее боли было желание поспать.

До дома идти было не так чтобы очень близко, и оба воспользовались местной казармой. Эд, признаться, устал так, что уснул бы и на каменном полу. А уж скрипучая кровать с растянутой панцирной сеткой и комковатым матрасом показалась пределом мечтаний. Не раздеваясь и не укрываясь, он подмял под себя подушку и заснул на животе, едва закрыл глаза.

Проснулся оттого, что между его и Нейтана кроватями стоял роу Дин Квейн.

– Ну что, красавцы, – сказал он, – будем разбираться здесь или пойдём на свежий воздух?

– У тебя, роу Квейн, вроде бы нынче шикарный кабинет. Или его гулящие девки весь заняли? – не вставая с кровати, спросил Нейт.

Эд же, напротив, быстро вскочил и как мог, привёл себя в порядок: пригладил непослушные волосы и на всякий случай проверил, как там иллюзия щетины. Для этого пришлось создать в воздухе магический знак Ръя. Ничем не подкреплённый, он сверкнул, как маленькое зеркальце, и почти сразу пропал. Но Эдвин хотя бы успел увидеть своё лицо: обычное помятое после сна лицо юноши с трёхдневной, не особо густой, щетиной на подбородке и щеках.

– Мак Хэрриган, подъём, – беззлобно заявил Квейн. – Бери пример с ученика.

– Я-то ни в чём не провинился, в отличие от него, – проворчал Нейтан, однако с кровати всё-таки встал.

– Как ни в чём не провинился? Кто юнца на воспитание взял? – усмехнулся роу Квейн. – Кто его уму-разуму не научил?

– За два-то дня? – удивился Нейтан.

Эдвин покосился на него и ничего не сказал. Конечно, не два дня, и конечно, сам Нейт это изо всех сил подозревал. Но не рассказывать же об этом?

– Позволите, роу Квейн? – кашлянув, сказал Эд. – Я всецело свою вину признаю и прошу не наказывать моего мастера за мою провинность.

– А расскажи-ка мне, дьер Эдвертон, в чём ты видишь свою вину? – спросил Дин Квейн вроде как весело и не злобно.

Но по глазам видно было: начальству сейчас веселиться не над чем.

– Было приказано остаться возле мейстрес Равы Хамал, – сказал Эдвин чётко. – Я самовольно нарушил приказ и вместе с автоматоном Бобом Маготом отправился вслед за вами, чтобы помочь в задержании преступника.

Он не стал сваливать даже часть вины на Раву, которая, собственно, и настаивала на нарушении приказа.

– А теперь послушай, как это вижу я, – сказал Квейн, усаживаясь на кровать Эдвина. – Пошёл на поводу у эмоций и мало того, что нарушил приказ и пошёл в общину сам, но ещё и потащил за собой гражданскую. Подверг её опасности, сам чуть не погиб, ну и печенька к утреннему кофе: вынудил остаться при своей персоне единственного нормального мага с мозгами, тогда как мне пришлось догонять преступника. Вдвоём с маком Хэрриганом мы бы, его, скорее всего, не упустили.